Масонская касса - Андрей Воронин
Дождь барабанил по крыше, крупные капли взрывались на капоте фонтанчиками брызг, громовые раскаты следовали один за другим, время от времени перекрывая даже пронизывающие насквозь каждую клетку тела звуки скрипок и виолончелей. Слушая Верди, Глеб предусмотрительно планировал операцию возмездия. При его квалификации это представлялось вполне возможным, хотя такая акция, став венцом его профессиональной карьеры, без сомнения, поставила бы в ней точку. Что ж, в конце концов, и это было не так уж плохо — поставить точку на самом пике…
Он как раз продумывал пути отхода, стремясь превратить точку в многоточие, когда уловил краем глаза раздробленный дождевыми каплями на тысячу желтых искорок свет автомобильных фар. Через забрызганное стекло было невозможно что-либо разглядеть, и Глеб, нажав кнопку, опустил стекло на несколько сантиметров.
В образовавшуюся щель вместе с брызгами ворвались запахи горячего асфальта, прибитой дождем пыли и мокрой зелени Александровского сада. Из Боровицких ворот выезжала машина — черный лимузин с наглухо затонированными стеклами. Глеб раздавил в пепельнице окурок своей последней сигареты, запустил двигатель и включил «дворники» — машина была та самая, которую он ждал уже на протяжении без малого двух часов. Продолжая сверлить взглядом непрозрачные стекла лимузина, он протянул руку и выключил музыку, которая теперь превратилась в раздражающую помеху.
Лимузин вывернул на Манежную, погасил оранжевый указатель поворота и начал плавно набирать скорость. Когда он проезжал мимо машины Глеба, одно из затемненных стекол опустилось, и в проеме открытого окна Сиверов увидел знакомое лицо. Потом лицо скрылось, и вместо него появилась рука, большой и указательный пальцы которой были сложены колечком, обозначавшим, что все о'кей.
Глеб усмехнулся, закрыл окно и, аккуратно тронув машину с места, поехал сквозь летнюю грозу за стремительно удаляющимся черным лимузином.
* * *
Дождь продолжал гулко барабанить по жестяному карнизу; чувствовалось, что это надолго, но Глеб ничего не имел против. Он приготовил Федору Филипповичу чаю, себе — кофе и сел в кресло.
— Так как же отнеслось высокое начальство к вашему воскресению из мертвых? — поинтересовался он.
Потапчук, скосив глаза, потеребил кончик носа.
— Сказало, что оно радо видеть меня в добром здравии, — сообщил он наконец.
— Так уж и радо?
Воскресший генерал попробовал чай и осторожно поставил чашку обратно на блюдечко.
— А почему бы и нет? — пожав плечами, сказал он. — У меня сложилось совершенно определенное впечатление, что в последнее время это самое начальство чувствовало себя, как человек, который выпустил джинна из бутылки и не знает, как загнать его обратно. «Профсоюз» вошел в силу, стал неуправляемым и действительно по ряду признаков начал напоминать самую настоящую масонскую ложу. И генерал Прохоров, которого ты ухитрился прикончить, играл в этом процессе далеко не последнюю роль…
— Генерала Прохорова убил не я, — счел необходимым уточнить Глеб.
— Угу, — промычал Федор Филиппович. — Знакомая песня. Я-де только чуть-чуть подтолкнул его в спину, а голову ему отрезал поезд…
— Что-то в этом роде, — согласился Сиверов, смакуя кофе. — Правда, толкать пришлось изо всех сил. На удивление устойчивая, монументальная фигура!
Потапчук хмыкнул, отдавая должное шутке. Вид у него, несмотря на густой южный загар, был усталый, осунувшийся, и Глеб уже не впервые порадовался тому обстоятельству, что не дослужился до генеральского звания.
— Ну, а как все прошло? — полюбопытствовал он.
— На высшем уровне, — отозвался генерал. — Очень мило, предельно корректно — словом, как по телевизору. Предсмертная записка Скорикова его, скажем так, удивила, а когда я упомянул о существовании ее электронной копии, которая в случае чего может ненароком попасть в Интернет, он прямо-таки обиделся: дескать, за кого вы меня принимаете? Сделано дело государственной важности, спасен международный престиж России, и тот, кто посмеет поднять руку на героя дня… ну, и так далее.
— А деньги?
— Уже вывезены. Погружены в самолет и отправлены спецрейсом прямо в Вашингтон. Пускай теперь их первое лицо вместе со своим госдепом объясняет сенату, а заодно и всей нации, откуда они, эти деньги, свалились им на голову. Соответствующая сумма возвращена в российский стабилизационный фонд, из которого, чтоб ты знал, в этом году планируется профинансировать строительство дорог и открытие новых промышленных производств в районах Дальнего Востока и Восточной Сибири.
— Ай да мы, — с непонятной интонацией пробормотал Сиверов.
— Вот именно, — сдержанно согласился генерал. — По факту крупного хищения государственных средств ведется внутреннее расследование, которое, как я полагаю, закончится ничем. Кстати, позволь тебя поздравить. Тебя собираются представить к ордену… Правда, посмертно.
— Ой, — сказал Глеб, ощупывая себя.
— Да, — кивнул Федор Филиппович. — Проявив самоотверженную храбрость и героизм, ценой собственной жизни… А ты как хотел?
— Полагаю, торжественная церемония вручения правительственной награды с трансляцией по Центральному телевидению мне действительно ни к чему, — подумав, сказал Глеб.
— Правильно, — кивнул генерал. — Здоровье дороже. Главное, дело сделано.
— Нет, ребята, я негордый, — задумчиво процитировал Глеб. — Не заглядывая вдаль, я скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль…
— Лучше возьми деньгами, — посоветовал Потапчук. — А то ведь медаль, присвоенную посмертно, полагается вручить вдове павшего героя. Тебе это надо?
— Не надо, — сказал Глеб. — А что вы там говорили о деньгах?
Федор Филиппович усмехнулся и глотнул чаю.
— По официальным данным, — сказал он веско, — ты спалил около полутора миллионов долларов. Но, — он многозначительно поднял указательный палец, — как известно, официальные данные не всегда соответствуют действительности. Бывает, что сумма ущерба в них занижена, а бывает, знаешь ли, и наоборот… В общем, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
В ту самую минуту, когда Слепой перестав, наконец смеяться, отправился заваривать новую порцию кофе, в лесном массиве неподалеку от столицы маленькой поволжской автономии прогремела серия взрывов, смешавшая с землей все, что осталось от объекта «Барсучья нора» после того, как его взял штурмом высаженный с вертолетов спецназ. Несмотря на расстояние, эхо взрывов долетело до городского кладбища, где как раз заканчивался траурный митинг по поводу безвременной кончины начальника милиции подполковника Журавлева. Подполковник был найден мертвым
