Стивен Хантер - Жарким кровавым летом
— Похоже на чикагскую бойню в День святого Валентина, — сказал Джонни.
Теперь нужно было экспериментировать и привыкать к оружию. В конечном счете Джонни и Герман определили дальность его действия: инфракрасный прожектор имел предел дальности около ста ярдов, зато с этой дистанции Джонни мог выпустить в цель четыре пули за секунду, потому что обладал совершеннейшим навыком обращения со спусковым крючком, а тяжесть оружия вместе со всеми причиндалами эффективно гасила и без того несильную отдачу карабина.
— Им еще придется немало повозиться с этой штукой, — заметил Герман, всегда смотревший на все с практической точки зрения. — Нужно сделать конструкцию легче, жестче, крепче, дальнобойнее. И приделать к чему-то получше, чем маленький игрушечный карабинчик. Чтобы довести это барахло до ума, придется о-го-го как повкалывать!
— Да, конечно, но мы не можем ждать, пока они все это сделают. Нужно работать тем, что у нас есть.
— Джонни, я только говорю, что...
— Да, да, большой краут, ты, конечно, вспоминаешь те добрые старые дни, когда ты крошил людей в траншеях из своей БАР.
— Вообще-то этот кусок дерьма назывался «шошат». Такие делали лягушатники. В конце концов мы получили БАР, но только в...
— Герман, не отвлекайся! Ты же, черт тебя возьми, настоящий гений по части ночной работы. Завтра у нас будет возможность хорошенько вспомнить те замечательные давние времена, которые мы провели в американских экспедиционных войсках, верно ведь?
Пятеро мужчин собрались вокруг схемы товарного двора, которую раздобыл для них Оуни Мэддокс. Конечно, очень пригодилось то, что им уже довелось поработать на этой самой станции шесть лет назад, хотя Джека и Винса тогда в команде еще не было. Им потребовалось совсем немного времени, чтобы придумать толковый план, основанный на хитрости Джонни и выдающемся понимании пехотной тактики, присущем Герману.
— Мы хотим положить их сразу, скопом, — сказал Герман. — Мы хотим, чтобы это произошло как можно быстрее. Вы отлично понимаете, что это не должно стать охотой, дурацкой перестрелкой человека с человеком через железнодорожные пути. Даем им войти в зону, ждем, пока Джонни уложит их всех, подбегаем, добиваем их, разбрасываем рядом с трупами несколько карабинов и кучу гильз и быстро рвем оттуда когти. Получаем наши деньги и возвращаемся в Майами.
— Оуни тоже будет там, — сообщил Джонни. — Он хочет отпраздновать конец своих проблем.
— Проклятье, Джонни, это же сильно замедлит все дело, — недовольно произнес Герман.
— Но, Герман, ты же головастый парень и должен понимать: в этом городе Оуни хозяин над копами. Значит, когда им станут сообщать о стрельбе, они не будут ничего делать, пока мы не уберемся оттуда подальше. Это тебя устроит?
— Да. В таком случае все в порядке.
Команда Джонни Испанца собралась в пустом железнодорожном буфете около десяти часов вечера. Они прибыли под прикрытием темноты и напоминали отряд коммандос: с зачерненными лицами, в синих джинсах, темных рубашках и в натянутых по самые брови вязаных шлемах. Они в последний раз проверили оружие, удостоверились, что все магазины заряжены и закреплены и что у них есть хороший запас магазинов для быстрой перезарядки. Винс добыл у Грамли старый стозарядный диск для своего «томпсона» модели 1928 года — у Грамли оказалось много барабанов, но не осталось оружия — и теперь деловито подтягивал пружину, что было нелегким делом, и вставлял патроны, набивая диск под завязку. Герман и Джонни перепроверяли инфракрасный аппарат.
В 10.15 послышались негромкие шаги еще одного игрока; это был Оуни в сопровождении своего нового лучшего друга Френчи Шорта. Оуни не взял автомат или винтовки, а был вооружен лишь «люгером», упрятанным в наплечную кобуру.
— Почему ты уверен, что они прибудут с запада? — поинтересовался Оуни. — А что, если они поселились на восточной окраине города и приедут оттуда?
— Ммм, — протянул Джонни. — Знаешь почему?
— Нет.
— Собаки.
— Собаки?
— Негры, живущие в восточной части своего района, подобрались вплотную к железной дороге. Они все держат собак, и эти собаки поднимают страшный шум, если их потревожить. Паркер и Суэггер очень толковые парни. Что-что, а это они выяснят заранее. Они прибудут, словно краснокожие индейцы, с запада, это я говорю. Суэггер изучит планы, поймет, где должен стоять этот наш правительственный поезд, и будет двигаться с запада на восток между путями. Вот тут-то мы с ним и разделаемся. О, это будет отличная штука. Я точно так же поймал на открытом месте британский отряд, да, сэры, это было в двадцать четвертом, у меня был «льюис», и видели бы вы, как от них в ту ночь летели пух и перья!
— Представляю, — ответил Оуни.
— Оуни, дружище, я хотел бы, чтобы ты забрался с нами на платформу. Но тебе придется оставаться на месте, когда начнется потеха, потому что мне ужасно не хочется потерять тебя из виду и всадить маслину между твоими красивенькими глазками. Было бы так жалко, так жалко!
— Подобное очень ободряет, — сказал Оуни, — особенно когда слышишь это от ирландца.
— А ты, юный Иуда, у тебя есть еще какие-нибудь предложения? — обратился Джонни Испанец к Френчи.
— По правде говоря, вам нужно прежде всего свалить Эрла. Эрл свалится, и остальные сразу же потеряют желание драться. На нем держится дух всего отряда. Без него они станут не опаснее бойскаутов.
— Немного странно, но, кажется, я уже понял, — отозвался Джонни.
Последний раз сверили часы: было одиннадцать. Грамли по приказу Оуни подожгли мост в Трасквуде, и поезд — на самом деле он был по настоянию Оуни арендован у его постоянного и уважаемого клиента, владельца пивоваренной фирмы «Джекс» из Нового Орлеана, Луизиана, — должен был въехать на товарную станцию Хот-Спрингса около часу ночи. Вероятно, именно к этому времени Эрл и его мальчики выберутся из своих секретных убежищ, прибудут на товарный двор в ожидании предполагаемого налета, а потом кинутся в бой только для того, чтобы в последнем приступе ужаса понять, что они прыгнули прямехонько в западню.
— Думаю, нам пора отправляться на место, друзья. Доброй охоты всем вам, встретимся здесь же в три часа, а потом всем будет шампанское от его светлости Мэддокса.
Но когда Джонни уже изготовился вывести свою команду наружу, а Оуни погрузился в раздумья по поводу какой-то своей собственной драмы, Френчи улучил минутку, чтобы переговорить с ирландцем-предводителем.
— Да, парень?
— Эрл... Он... Он вообще-то...
— Знаю, малыш. Он герой. Он отец, которого ты никогда не имел. Не мог бы я убить его не до конца? Скажем, прострелить ему ногу? Просто вывести его из игры? Я же вижу в твоих глазах, малыш, что ты в него по уши влюблен. Но ответ будет: нет, этого нельзя сделать. Как ты сам сказал, он самый лучший. Убей голову, и тело умрет. Он должен погибнуть первым. Я сделаю это наверняка. Конечно, стыд и позор, в другой жизни Эрл и Джонни могли бы оказаться лучшими друзьями и каждый вечер сидели бы в пабе и вспоминали былые перестрелки. Но нет, сынок, он погибнет первым.
— Да, — сказал Френчи. — Вы правы.
— Посмотри на это дело с другой стороны, — продолжал Джонни. — Багси Сигел поклялся убить этого замечательного парня. Он даже прислал сюда свою подругу только затем, чтобы она узнала, как его зовут. Багси совершенно сумасшедший. Если мы не сделаем это чисто и быстро, то Баг сделает очень несимпатично и долго. Такой исход жизни был бы слишком грустным для героя, верно? По крайней мере, сегодня вечером он уйдет из жизни, как ему и подобает, оставаясь героем до самого конца, согласен?
46
Информация поступила в пять часов дня: точно как и предсказывалось, загорелся мост около Трасквуда, и движение по железнодорожной линии Сент-Луис — Айрон-Маунтин закрыли до тех пор, пока не погасят огонь и не отремонтируют мост. Почти все составы свернули на уходящие на запад и восток Чикагскую, Рок-Айлендскую и Тихоокеанскую линии, а несколько поездов перенаправили на узловую станцию Хот-Спрингс.
— Ну вот, — констатировал Ди-Эй, узнав новости от посыльного, присланного Фредом Беккером. — В таком случае мы идем. Все разворачивается по плану. Я сейчас буду готов. Беккер говорит, что поезд с севера придет сюда намного позже полуночи, но я хочу, чтобы мы хорошо загодя оказались на месте и были готовы действовать.
Члены команды кивали и переговаривались между собой; больше всего парни радовались возможности выехать и заняться делом, поскольку птицеферма, над которой столько шутили, не видев ее в глаза, оказалась прокаленной солнцем, грязной, пыльной, старой, заброшенной, пропахшей окаменевшим за много лет куриным пометом халупой, откуда очень хотелось вырваться. Даже Карло Хендерсон, который прибыл сегодня во второй половине дня и еще не успел распаковать вещи, похоже, был готов идти на операцию и не нуждался ни в каком отдыхе после своей продолжительной поездки.
