Чёрные вдовы - Владимир Волкович
Через два часа она послала одного из боевиков узнать обстановку. Тот доложил со слов Педро, что нужные люди собираются в малом зале, пришло уже трое. За достоверность их личностей товарищ ручается.
Ближе к одиннадцати вечера, когда, по мысли Марии, наступил пик веселья и алкогольной нагрузки, она дала команду к началу операции.
Два человека вошли в зал, среди них женщина, закутавшаяся в плащ. Она уселась за столик Педро, перебросившись с ним парой фраз. Два других посетителя заняли свободный столик.
Дальше всё действие происходило удивительно чётко. Первый акт начался с заказа бокала вина, после чего женщина отправилась в туалетную комнату, но, не дойдя до неё, свернула в небольшую залу для отдельной компании. Открыв дверь без стука, она сделала вид, что испугалась, увидев пятерых хорошо нагрузившихся мужчин.
«– Прошу прощения, сеньоры», – произнесла она с видимым акцентом, слегка распахивая плащ, под которым было немного одежды, – я, кажется, ошиблась дверью!
– Нет, нет, красотка, ты попала прямо по назначению! – вскричал красивый мужчина с усами и пышной шевелюрой. – Заходи и выпей с нами!
Мария нарочито замешкалась, тогда этот усатый поднялся во весь свой гренадёрский рост и подошёл к ней с бокалом.
– Я… не знаю, – робко пролепетала Мария.
– Не бойся, ты славно повеселишься! – проговорил он, доставая из кармана несколько банкнот по пять тысяч песет и протягивая их девушке.
Чуть поколебавшись, Мария взяла деньги и засунула их в небольшой кармашек, пришитый к плащу. При этом пола откинулась, обнажив совершенную фигуру, от созерцания которой сидящие за столом мужчины потеряли дар речи.
Усатый взял девушку за руку и, подойдя к столу, посадил себе на колени. Как и намечала Мария, находившиеся в комнате мужчины приняли её за хорошенькую проститутку.
Через пять минут после ухода Марии начался второй акт. Вслед за ней поднялся и вышел Педро, он встал в нишу, в которой находилась коляска-столик для развоза заказов. Дождавшись официанта в фирменной одежде, несущего куда-то заказ, он аккуратно взял у опешившего парня поднос, поставил его на столик, повернулся и нанёс короткий и сильный удар в челюсть. Тот упал, ударившись головой об пол. Педро снял с официанта одежду, натянул на себя и двинулся к зале, в которую за несколько минут до того вошла Мария. Он открыл дверь и произнёс:
– Господа, вот ваш заказ.
Сидящие уставились на официанта, наконец кто-то из наиболее трезвых произнёс:
– Мы что-то ещё заказывали?
Двое, пришедших в ресторан последними, поднялись и вышли вслед за Педро. Начался третий акт.
Мария достала из кармана плаща пачку сигарет необычно удлинённой формы и со словами: «Ах, какой ты милый», прильнула к губам усатого.
Сухо, едва слышно щёлкнуло тонкое, острое как шило лезвие, выскочившее из пачки сигарет, вернее, рукоятки, искусно сделанной под пачку. Чуть отодвинувшись, коротким сильным ударом Мария вонзила нож в сердце усатого. Потом повернувшись, удерживая ослабевшее тело мужчины, воскликнула:
– Какой прекрасный вечер, господа!
Педро откинул куртку, обнажив автомат. И вовремя, офицеры, мгновенно протрезвев, сунули руки в карманы за пистолетами, но было поздно, прозвучали короткие очереди. В это время в зал ввалились два боевика и, стреляя из автоматов, довершили дело.
– Уходим, – прозвучала повелительная команда Марии, – через чёрный ход.
Дверь, выходящая во двор, оказалась запертой, но Педро, выстрелив в замок, вышиб её. Через три минуты машина с погашенными огнями, набирая скорость, выехала со стоянки.
* * *
Мария вошла в кабинет, и Гонсалес, выйдя из-за стола, пожал ей руку.
– Ты молодец, Тереза! Если бы у нас были все такие воины, мы бы уже добились победы!
– Ну, ты преувеличиваешь, Гонза, одним террором победы не добиться.
– Конечно, но именно террор заставляет правительство уступать нам.
– Я верю, что вы непременно достигните своей цели, народ, который так долго страдал и боролся, достоин победы!
– Спасибо, Тереза! Жаль, что тебе нужно уезжать, но и оставаться здесь после того, как Интерпол назначил миллион долларов за твою поимку, неразумно.
– Да, я знаю, хочу попрощаться с друзьями, у меня всего день.
Гонсалес внимательно посмотрел на Марию, как будто знал то, что другим было неведомо:
– Там тебя уже ждут, – кивнул на дверь, – ты уже подумала, куда ехать.
– Пока нет.
– Советую покинуть Европу, лучше всего поезжай в Латинскую Америку, язык ты уже знаешь.
– Спасибо, Гонза, я подумаю.
– Я дам тебе адрес своего давнего друга, он проживает в Гранаде.
– В Гранаде?
– Не в нашей, никарагуанской, она названа по имени нашего города. У него есть связи с сандинистами, воюющими против диктатора Самосы. Ну, по приезде разберёшься, я подготовлю ему рекомендательное письмо.
За дверью ждала Кончита, они не виделись уже больше недели, со дня гибели Хуана. Увидев Марию, она рванулась было к ней, но остановилась. Мария подошла, взяла за руки:
– Пойдём ко мне, попрощаемся.
Кончита покачала головой:
– Нет, Тереза, я не могу, давай пройдём в комнату, поговорим там.
В просторной комнате стояли стол и два стула, было тихо и накурено. Закурила и Мария:
– Ты очень изменилась, Кончита.
– Да. Во мне что-то надломилось после гибели Хуана.
– Но ведь его уже не вернёшь.
– Не вернёшь, – повторила, как эхо, – и ничего, что было, уже нельзя вернуть.
– Ты всё-таки любила его?
– Знаешь, я долго осмысливала это и теперь точно знаю – я любила его.
– Ты – молодая, красивая, тебе надо устраивать свою жизнь, рожать детей.
Кончита как будто не слышала этих слов:
– Я об этом ни разу не сказала ему при жизни, тогда скажу теперь: «Хуан, я люблю тебя!»
Кончита всхлипнула, на глазах показались слёзы, и она закрыла лицо руками.
Мария гладила её по густым пышным волосам, по плечам, по спине, потом сказала:
– Мне пора, прощай, я буду тебя помнить.
– И я тебя. – Девушка вскочила со стула, обняла Марию и припала к губам. Они целовались долго, но былая страсть уже не вернулась. Мария осторожно отстранилась и пошла. В дверях обернулась, Кончита с покрасневшими глазами стояла у стола, где был их последний поцелуй.
Выйдя из здания, Мария направилась к машине, но тут её остановил Педро с огромным букетом в руках.
– Тереза, я знаю, что ты уезжаешь, мне очень больно и грустно от этого… – Мария даже отшатнулась, она никак не ожидала от Педро таких слов.
– Мне тоже, Педро, я так сдружилась с тобой, со всеми товарищами.
– Тереза, я… я хочу сказать, –
