Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов
– Все равно сочувствую Эрик.
– Что ж, в смерти нет ничего дурного, сколько мы живем сорок-пятьдесят лет? Кто живет семьдесят и сто живут. В молодости о смерти почти не думаешь, думаешь лишь о том или этом, «вот бы поскорее» и так далее. В средние года обзаводишься с семьей и живешь скорей ради них, тут тоже не до смерти, ну вот я выполнил долг перед жизнью, вырастил сына, построил дом, Бог с ним, дерево я не сажал, ну а дальше мне простите что делать? Тебе повезло Фабио, твоя еще не повзрослела, да и кто знает, чем же ей заниматься если не убийством? Все-таки здесь нужно подумать, как-никак чего она сама хочет? Страшное это дело Фабио, лишать других людей жизни, я учился только лечить их, поэтому-то не понимал никогда вас, своих пациентов.
– Мы и сами не понимали, что ж сказать, если умеешь только убивать, так никуда от этого не денешься, по крайней мере мы не могли от этого отречься, как ни пытались.
– Клеймо на всю жизнь, кем родился тем и пригодился.
– Как-никак, не число убитых терзают нас, убивают нас наши же собственные мысли, в один момент, мы и сами не замечаем, как война внутри нас заканчивается и когда мы проигрываем самим себе тогда-то и наступает смерть.
– Самообладание, дисциплина, правила, вы как хирурги, ну а как по-другому действительно? Не следуешь правилам, не держишь себя в руках рано или поздно это погубит тебя, исход не изменится пока мы сами не изменим его.
– Чего ж ты так завязал с практикой? – Спросил Фабио смотря на Эрика и замечая, как он стал неряшлив и полон, как оброс седой бородкой какая бывает у бродяг на улице. Штаны на размер больше, футболка, натягиваемая большим животом, и даже видно было, как он вдыхает и пузо выпячивается вперед и выдыхает пузо углубляется назад.
Эрик и сам не знал отчего все сложилось именно так, всю жизнь он следовал правилам: хорошему мальчику нужно учиться, хорошему мальчику нужно воевать, хорошему мальчику нужно идти в университет, а потом работать, жениться, растить детей, «теперь то хорошему мальчику что прикажете делать?» – Думал он. Осточертела ему жизнь, которую он пожертвовал ради кого-то другого, живя по общепринятым правилам, хоть и не переставал мечтать стать кем-то совсем другим, уехать подальше от всех забот и ограничений, где не будет всяческих причуд, стесняющих жизнь. Жизнью он был недоволен, но решил, что отдохнет от нее хотя бы в старости и перестанет идти на поводу у общества.
– Решил пожить для себя старик, слишком много я отдал непонятно кому, а остался ни с чем. Прискорбно не так ли?
– Мы всегда мечтаем о чем-то великом, но в итоге так и остаемся простыми людьми, сводящими концы с концами.
– Ох! – Эрик встал и подошел к столу за водкой и двумя рюмками. Старые друзья начали пить, за дружбу, за любовь, за семью, за детей, за будущее и списку этому не было конца. Фабио опьянел и не узнавал себя, он не был любителем выпить, пил он, кажется, тогда же в последний раз, когда виделся с Эриком, тот держался молодцом и несмотря на покрасневшие пухлые щеки был вполне еще трезв в отличии от Фабио. Оба молчали, точно думали о чем-то своем.
– Мой пацан сказал, что твоя дочка красивая.
– Ах, точно, а чего ж он у тебя такой стеснительный, ты его ремнем небось наказывал часто?
– Да нет, куда уж там, видимо такой вот он, получился.
– Милли ему понравилась говоришь?
– Да, вроде бы, ты бы отдал ее за простого смертного а, Фабио?
– Я бы ее никому не отдал.
Эрик хрипло рассмеялся, а Фабио сидел, смотря на пол и что-то припоминая из прошлого.
– Знаешь, я бы на твоем месте не отпускал бы больше Милену на это дело.
– На дело-то?
– Ага.
– Когда мой отец увидел, как я еле полз до дома истекая кровью, он и глазом не моргнул, мне казалось, я буду таким же отцом, но, с другой стороны, она ведь девочка, скоро уж совсем вырастит да сбежит из дому, как же я не хочу оставаться один в этой коморке Эрик.
– Может тебе жениться надо, а?
– Куда уж там, моя песенка спета, мне бы на ферму в деревню, в Италии замечательные фермы старик, просто прекрасные.
– Верю, хорошо все-таки что у меня пацан, тяжело наверно с дочерью-то, как я вижу.
– Совсем нет, просто зря я ее обучил своему делу, не могу я ей ни в чем отказывать, знала бы она как я дорожу ей, особенно теперь, мне остается только удивляться как жизнь закрутила меня так.
– Да, дети, они меняют все.
– Кто же знал, что я так привяжусь к ней? Когда я в первый раз увидел эту бедную девчушку, в руках плюшевая игрушка, напоминающая зайца, щеки в грязи, я присел на корточки и гляжу на нее, она мне сказала через слезы что мамы больше нет и что живет она теперь с кошечками на улице, до чего искренне она выражала свои чувства и плакала, совсем не так как бродячие цыгане, я и предположить не мог сколько дней она уже скитается.
– Сирота встретила свою сироту.
– Мне ведь тогда было тридцать лет, дела шли, заказы, убийства, мне пришлось действовать вдвое осторожней, иногда всяких нянек нанимал, но так чтобы она не привязывалась к ним, период в моей жизни тогда шел не сладкий, можно сказать, что жил я просто так, чтобы убивать, но, когда она появилась в моей жизни, все поменялось, Эрик, все стало по-другому.
– Я сейчас расплачусь старик ей богу! – Говорил он без тени притворства, но Фабио словно и не слушал его, прошлое хоть и прошло но не оставляло Фабио, конечно оно не тяготило его душу и не повергало его в сожаления, напротив, ему нравилось переживать те моменты которые отпечатались в памяти, он словно смотрел любимое кино, каждый раз чувствуя себя по разному, находя что-то новое во все тех же местах и моментах.
Эрик вместе с Фабио предался воспоминаниям, они помянули прошлое, оценили настоящее и обсудили будущее. Времена меняются – именно так они охарактеризовали настоящее и в самом деле Фабио и Эрик увы потерпели колоссальные перемены в чем бы то ни было и для них это была очевидная истинна. Эрик всегда зашивал раны Фабио, а тот в свою очередь рассказывал, как же глупо он эти раны приобрел, они смеялись и совсем не догадывались тогда, что вскоре по прошествии многих лет будут скучать, вспоминая те моменты.
Фабио знал себе меру и больше не пил, а Эрик пил и не пьянел
