Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов
Действительно было в той минуте нечто существенное для Милены, и открывшаяся воронка правды силилась поглотить свою владелицу. Милена была слишком молодой чтобы не страшиться смерти, но слишком храброй чтобы из-за этого бросать дело всей своей жизни, здесь выявлялось нечто сокрытое и глубинное, но увы недоступное и неведомое для столь юного ума. Милене вспомнилось как Фабио рассказывал ей одну очень своеобразную сказку так тонко граничащую с ее восприятием поставленного вопроса, и чтобы хоть как-то ответить отцу Милена сказала:
– Помнишь, как ты рассказывал мне в детстве сказку про папу умершего от горя? – Спросила она, так и не ответив на его вопрос. Фабио оживился и улыбнувшись кивнул.
– Ну конечно помню, ведь это правдивая история про непослушного мальчишку, который пренебрегая всеми правилами погиб от руки того, кого сам должен был и убить. Правда сказка эта совсем не замыкается на непослушном мальчике, она больше про его старика отца, который потерял сына и до последнего не смог поверить в случившееся. Старик сошел с ума от горя и умер в собственных слезах. Иным людям кажется, что сказка эта не имеет ни смысла, ни морали, но ведь сын пренебрег правилами, пошел по дурному пути и получил по заслугам… Так или иначе дело не только в нем… Трудно понять, что происходит в сердце отца или матери…, может там и начинается великая скорбь за своих отступившихся детей.
– Даже не знаю почему я вспомнила об этой истории.
– Хорошая она, с возрастом совсем по-другому понимаешь те или иные истории доченька.
– Мне нравилось, как ты ее рассказывал ночью.
– Ты упрашивала меня, заставляла, извлекала из меня эту историю, как же я ее не любил в ту пору. – Посмеялся Фабио, заставив улыбнуться и Милену.
– А мне все равно она нравилась.
– Да, детям никогда ничего не надоедает… Давай сегодня поможешь мне с обедом? Приготовим твои любимые пирожки с картошкой, а?
Милена как-то по-особенному с искоркой в глазах посмотрела на него и никаких слов не требовалось более. Они готовили неспеша, Милена сварила картофель, натерла гору сыра, Фабио замесил тесто, изредка кидая горстку муки в дочку и пронзительно смеясь над этим, а Милена оттряхивала прямо на него воду, когда мыла руки. Они постарались на славу и теперь наблюдали как жарятся пирожки на сковородке яростно булькая в масле, которое изредка поплевывало им. Запах стоял чудесный и распространялся по всей квартире. Милена иногда и вовсе забывала о своей ране, но та возвещала о себе резкой болью, пульсирующей и откликающейся по всему животу и спине.
И пока солнце светило им в окно они уже вовсю ели дымящиеся пирожки с чаем, сметаной и вареньем, оба обожгли себе языки и показывали их друг другу, хохоча и наслаждаясь вдвойне оттого, что приготовили их вместе.
Глава 4.
Со временем рана Милены начала проходить, правда иногда кровоточила из-за ее забывчивости. Фабио и Милена коротали время и, кажется, открыли для себя новую жизнь совсем не похожую на старую. Фабио более не чувствовал неудобств от стирки и уборки комнат, от глажки и мытья посуды и Милена, глядя на отца решила во всем ему помогать и, хотя Фабио настаивал на обратном все же ей удалось добиться своего и вскоре она не чуждалась любой работы по дому.
В один из вечеров она гладила постельное белье, а Фабио вывешивал постиранную одежду. В промежутках, когда он ходил в ванную за мокрым бельем, он посмеивался над дочерью, которая неумело гладила одежду и та отвечала отцу на насмешки грозным взглядом, после чего они дружно хихикали, продолжая и дальше заниматься своими делами.
Временами к ним заходил Эдуард проверить самочувствие и рану Милены. Она действительно пила все таблетки в сроки и старалась не делать резких движений чтобы рана не раскрывалась. Эдуард стеснительно улыбнулся Фабио однажды после осмотра и потерев руками сказал, что на днях уже можно будет снять швы. Фабио сияя от радости предложил Эдуарду остаться на чай, но тот поблагодарив за приглашение отказался, ссылаясь на пациентов, которые ожидали его. Он неловко извинился во второй раз при прощании и удалился.
– Что-то с этим пареньком точно не так. – Говорил Фабио каждый раз, когда тот удалялся. Ему захотелось проведать старика Эрика, о котором он сразу же вспоминал, стоило ему увидеть Эдуарда. На следующий день Фабио отправился к своему старому другу без предупреждения, их приятельское прошлое прощало ему такие грешки.
– Боже ты мой, Фабио, собственной персоной! как ты старина? Заходи, заходи немедленно! – Произнес Эрик, как только открыл дверь и увидел старого друга.
– Ну что нового Эрик? Неужто закончил с практикой? – Фабио присел на кресло, обитое качественной кожей и Эрик сел рядом на диван, обитый той же высококлассной кожей.
– Да, да, хватит с меня этих оборванцев, сколько же я тебя не видел!
– Время летит, к нам заходил твой сынишка, мою дочь осматривал.
– Он мне рассказывал. О, боже Фабио, она ведь такая молодая, о чем же ты думал? – Спросил он, глядя на него так словно почувствовал боль при одной только мысли о страдающей девочке.
– Эрик, у меня и в мыслях не было такого исхода, она ведь никогда не промахивалась, делала свою работу безупречно.
– Она же твоя дочь Фабио.
– Знаешь, я и не думал, что все может так обернуться, мне и в голову не приходило что однажды это все-таки произойдет.
– Ничего друг, ничего, разве кто-либо обвиняет тебя? Ты и сам рос убивая, поэтому-то ей ничего не осталось кроме как стать похожей на отца. Вон мой сын тоже не далеко ушел как видишь, весь в меня.
– Верно, все мы, кажется, думаем лишь о хорошем исходе, забывая, что у жизни другие планы, какая же она коварная штука эта жизнь, еще недавно я был лучшим в своем деле, а сейчас я отец и домосед.
– И не говори, я вон хлестал водку все свободное время как на пенсию ушел, чем я хуже пьянчуг что живут на улице? Жизни переворачиваются, недавно мы показывали пальцем смеясь над кем то, а теперь смеются над нами.
– Я слышал у тебя мать умерла год назад?
– Да, так оно и есть, не сочувствуй мне, я не сильно-то расстроен, все-таки не думал я что она так долго проживет и сумел уже усомниться в том, а переживу ли я ее? – Он расхохотался и его большой живот начал колыхаться от смеха, Фабио улыбнулся не зная, как
