Данил Корецкий - Найти «Сатану»
Друзья ждали его у входа.
– Так ты прикроешь меня от Сухого? – нетерпеливо спросил Серега Веселов.
– Конечно! Мы же договорились!
– А зачем тебя вызывали? – спросил Мишка Дыгай. – Чего хотели?
– Да так, про КВН говорили… Надо команду обновлять…
– Может, меня возьмешь? – оживился Мишка. – Лучше репетировать, чем на самоподготовке сидеть…
– Ты сначала в юморе потренируйся! – ответил Балаганский и твердым шагом прошёл мимо.
Он чувствовал себя уверенно: что ни делается – всё к лучшему. Только надо сходить с отцом посоветоваться…
* * *Смыться из академии на все выходные в пятницу было нереально. Да и в субботу с утра – тоже, надо уважительную причину сочинять. Курсант Балаганский решил без необходимости ничего не придумывать и не мозолить глаза начальству, поэтому до обеда присутствовал на занятиях. Всё равно особо торопиться некуда – к Женьке он решил не идти. Как переживал тогда из-за ее беременности, ночей не спал, сколько всего передумал, а оказывается, она пошутила! Сама рассказала, дура: «Это была проверка, я тебя испытывала!» – и улыбается идиотской улыбкой. А он собрался ей предложение делать!
Была бы умной, сказала бы: «Ой, я так переживала из-за этой задержки! И тебя, бедного напугала…» А она и не скрывает, что на нервах поиграть решила! И – раз – вмиг опротивела рыжая красавица! Никаких чувств, как отрезало! Нет, хватит, это перевернутая страница… Надо позвонить Лиде – третьекурснице мединститута, как-то познакомились на вечере танцев: в академию нарочно студенток приглашают. Симпатичная девушка, умная. Она и телефон оставила, а он так и не позвонил, закрутился с этой рыжей…
После обеда он принял участие в уборке территории: на гражданке это называется субботником, а в армии ПХД – парко-хозяйственный день. Выполнив все свои обязанности курсанта, Георгий только ближе к восемнадцати часам получил увольнительную записку, вышел через КПП и направился к станции метро «Площадь Ногина». Родители жили в служебной квартире на Юго-Западе, и через час он уже звонил у обитой дерматином двери.
Открыла мама. По её красным опухшим глазам Георгий сразу понял – плакала.
– Привет, мам! Что случилось?
– Дядя Яша погиб.
– Как?!
Мария Ивановна обняла сына, на минутку прижавшись лицом к его жесткому отглаженному кителю, под которым учащенно билось сердце. Георгий вспоминал дядю Яшу – друга и однокашника отца по лётному училищу, весельчака, который всегда приносил маленькому Жорке какие-нибудь сладости или фрукты. Да и когда он вырос, дядя Яша всегда интересовался его делами, разговаривал по душам, рассказывал всякие случаи из жизни летчиков.
– Проходи на кухню, там отец. Еда на столе – поешь!
Мать погладила его по спине, поцеловала в щеку и ушла в комнату. Георгий прошёл на кухню. Отец сидел в одиночестве, тяжело оперев локти на стол, и сосредоточенно смотрел на ополовиненную бутылку водки, как на интересного и желанного собеседника. Большая сковорода жареной картошки на деревянной подставке, нарезанные вдоль на четыре части огурцы в глубокой тарелке, серый хлеб, две наполненные рюмки, одна из них накрыта ломтиком хлеба… Отец никогда не пил в одиночестве, да и вообще за всю свою жизнь он видел отца выпившим всего несколько раз.
– Здравствуй, сынок! – Пётр Семёнович оторвал взгляд от бутылки. – Присаживайся! Совсем взрослый стал… А тут видишь, какое дело…
– Здравствуй, пап!
Балаганский-младший придвинул стул и сел.
– Выпить не предложу. Не нужно тебе привыкать с молодых лет! Хотя у меня повод есть…
– Как это случилось?
– В Афган послали, – понизил голос отец. – Про интернациональный долг слышал?
– Слышал, – кивнул Георгий.
– А про «Стингер»?
– Нет. Что это?
– Типа гранатомета с самонаводящейся ракетой. Секретная штука. Американцы душманам такие поставили, теперь те наши самолеты и вертолеты сбивают.
– Вот гады! Жалко дядю Яшу. Слухи-то ходят, что наши там воюют, но когда вот так… Аж мурашки по спине…
– Шестнадцать дней всего там пробыл. И всё в тайне, на памятнике написали: «Трагически погиб». Как будто он просто разбился, а не на войне… Да ты поешь, пока картошка не остыла!
Георгий достал из ящика стола вилку, зацепил кусочек: какой уж тут аппетит?
– В газетах, – отец ткнул пальцем в лежавшую на крае стола позавчерашнюю газету «Труд», – о чём угодно написано: о передовиках производства, о надоях, урожаях. А вот о том, что наши ребята воюют и героически погибают, – ни слова! Иногда проскочит – мол, в Афганистане законное правительство воюет с мятежниками, и всё…
– У нас ребята болтали, что, вроде, есть там такие секретные подразделения наши, что если их кто-то увидит, то всех убьют, даже наших.
– Что за ерунда? – удивлённо взглянул на сына Петр Семенович. – Вы там вообще поменьше болтайте на эту тему! Не хватало ещё из училища из-за длинного языка вылететь!
– Не вылечу! – уверенно сказал Георгий. – А как думаешь, правда есть такие подразделения?
– Глупости не говори! Ты же офицером скоро будешь… Сам подумай: зачем убивать, если всегда можно ввести в заблуждение?! И не только противника, а если нужно, то и своих. Разрабатывается легенда прикрытия, и под ней работаешь…
– Как это?
– Да по-разному! Помнишь, ты все расспрашивал, почему у меня самолет «хитрый»?
– Ну…
– Потому что часто полеты главкома надо маскировать, чтобы никто не знал – куда и зачем он летит.
– И что?
– А вот что… – Петр Семенович протянул руку и взял с газовой плиты коробок спичек. Положил его плоской стороной на стол и придвинул к сковороде с картошкой. – Часть пути я лечу так… – Он поставил коробок на ребро и двинул его к бутылке. – А часть так! И получается, что в одном квадрате летел один борт, а в другом – другой!
– Подожди, подожди… – не понял Георгий. – Как так получается? Самолет ведь один и тот же?
Отец кивнул:
– Самолет один, да транспондеров на нем два!
– Это еще что такое?
– Приемопередатчик, который на запрос с земли автоматически посылает идентификационный код. На каждом борту один транспондер, а у меня – два! Захожу в диспетчерскую зону. – Петр Семенович ладонью изобразил летящий самолет. – Тут же приходит запрос: «Кто летит?» А мой идентификатор отвечает: «Борт «С-1149». Так его диспетчер и зарегистрировал. Перехожу в следующую зону контроля, включаю второй автоответчик, а он на дежурный запрос отвечает: «Борт «К-2101». Так и регистрируется. Попробуй потом разберись, кто куда летел! А если местность пустынная – степь, там, или тундра, можно еще на бреющем пройти, чтобы вообще под радар не попасть… – Отец приблизил ладонь к самому столу и провел над клеенкой. – Это мне Виктор Дмитриевич подсказал! Тогда сам черт не определит маршрута! Понял теперь?
– Понял… – удивленно ответил Георгий.
– Только имей в виду, эта информация с грифом «Сов. секретно». Я тебе раскрыл государственную тайну.
– А почему раньше не раскрывал?
– Да потому, что раньше ты зеленым пацаном был, а сейчас – без пяти минут лейтенант Советской армии. И опять же – сын мой… Да ты ешь, ешь! А я выпью… За упокой души его лётной!
Отец залпом опрокинул рюмку, поднёс к лицу кусок хлеба, понюхал и положил обратно в тарелку.
– Ну, батя, я тебе тоже тайну раскрою, – сказал Георгий, за обе щеки уплетая жареную картошку. Он отвлекся, и аппетит появился сам собой.
– Какие у тебя тайны? – покосился Петр Семенович. – Небось, жениться надумал?
– Нет. Особист меня завербовал.
– Вот оно что. – Отец невозмутимо налил еще рюмку. – На патриотизме или на компре?
– На компре…
Георгий рассказал, как было дело. Петр Семенович хмыкнул.
– Железная «компра»! Парень девушку без очереди провел мороженого поесть! Правда, удостоверение ты зря засветил, но всё равно за это головы не рубят…
– Ну, а теперь что? – спросил Георгий.
– Да ничего! Ты с ними не ссорься, на рожон не лезь. Если шпион объявится, диверсанты или другая угроза безопасности Родины, – ты, конечно, информируй. А если кто-то из ребят анекдот расскажет, то не пачкайся. Это уже не патриотизм, а стукачество.
– Да я, собственно, так и думал.
– Ну, и хорошо, что мы думаем одинаково.
На кухню бесшумно, бочком вошла Мария Ивановна.
– Слушай, Петя, ты похлопочи перед Виктором Дмитриевичем, чтобы Жору по распределению в Москве оставили.
Отец свел брови.
– Как ты думаешь, с какими глазами я к главкому подойду с такой просьбой? Когда я чего просил?
– Ну, хотя бы, чтоб в Афганистан не отправили…
– А насчет этого и просить не надо: стратегических ракет в Афгане нет, значит, и выпускнику ракетной академии там делать нечего. А в шахте посидит пару лет – все с этого начинают, это важный опыт.
