Данил Корецкий - Найти «Сатану»
Переступив порог кабинета, Георгий оторопел: кроме подполковника Бобрыкина за приставным столом сидел неприметный худощавый капитан с острым лисьим лицом и цепким взглядом. Ко второму курсу практически все курсанты уже знали его под выразительным прозвищем «молчи-молчи» – это был оперативник особого отдела капитан Ивлев.
– Следуйте с товарищем капитаном, курсант! – не ответив на приветствие, сухо сказал главный воспитатель, хотя с бессменным руководителем команды КВН у него были добрые отношения.
«При чём здесь особист? – судорожно пытался собраться с мыслями Балаганский. – Если даже «телега» от родителей, то этим делом замполит должен заниматься». Георгий вновь представил заплаканную Женьку с новорожденным ребёнком на руках. «Да это вообще не вопрос, женюсь – и дело с концом!» – решил он.
Кабинет особиста располагался за службой коменданта училища. «Хитро придумали, – подумал Георгий. – Удобно: сразу здесь и арестовать могут!» Впрочем, арестовывать его точно не за что! Или есть за что?! Ну, подрались с моряками, так те сами начали… Да и последствий никаких – может, пара синяков, и всё…
Холодно-официальный Ивлев неспешно занял своё место за столом. На вид ему было лет двадцать пять, Балаганский подумал, что, сидя в ракетной шахте, он вряд ли в таком возрасте стал бы капитаном. Курсанту особист сесть не предложил – Георгий неловко сутулился посреди кабинета, не зная, куда деть руки и чувствуя себя нашкодившим мальчишкой-переростком. «Молчи-молчи» достал из кармана кителя связку ключей, отомкнул лязгнувший внутренними запорами массивный сейф, который стоял здесь, наверное, ещё со времён Железного Феликса, портрет которого прямо над ним и красовался. Из железного чрева появилась картонная папка красного цвета.
«Моё личное дело», – догадался Балаганский. И хотя он знал, что на каждого курсанта ведется личное дело, а может, и не одно, на душе стало ещё тоскливее. Ивлев потянул завязки, раскрыл папку, пролистнул пару листов, изобразил, что внимательно читает… У него были густые черные волосы, сквозь ровный пробор слева проглядывала белая кожа.
– Догадываетесь, почему вы здесь?
«Наверное, из-за той драки?» – хотел спросить курсант, но тут же вспомнил слова отца: «всезнание» особистов от длинных языков обслуживаемого контингента…
– Никак нет, товарищ капитан! – отчеканил он.
– То есть вы часто делаете то, за что могут вызвать в особый отдел?
Ивлев нахмурился, как будто обнаружил в деле следы явного предательства.
– Нет, конечно! – поспешил откреститься от такого предположения Георгий.
– Значит, редко?
– Ну, не знаю…
– Смелее! Раз в неделю, два раза в месяц или чаще?
Георгий понял, что каждый ответ делает ему хуже, а не лучше, и почувствовал себя мухой, которая все сильнее запутывается в клейкой и липкой паутине.
– Я вообще ничего такого не делаю, – сказал он. – В смысле, такого, что входит в сферу интересов военной контрразведки!
Капитан оторвался от личного дела и с интересом взглянул на курсанта.
– Грамотный! – сказал он, и по тону было непонятно – это хорошо или плохо.
– Значит, понимаете, что драка в общественном месте как раз входит в сферу наших интересов! А вы разве пришли и рассказали об этом чрезвычайном происшествии?
«Знают, все знают!»
Георгий потупился.
– Конечно, ходить в дорогие кафе приятнее, чем рассказывать о нарушении дисциплины… Даже если эти кафе расположены в местах постоянного пребывания иностранцев, где находиться курсанту-ракетчику вообще не рекомендуется… Вы на инструктажах бывали? Расписку давали?
Глаза капитана беспощадно блестели. Балаганский испытал обреченность, с которой запутавшаяся муха ждет приближения хозяина паутины.
– Так это никакие не особенные места, – попытался всё же оправдаться он. – Это обычная улица, обычное кафе-мороженое…
– Вкусное мороженое было?
– Ну, да…
Надо было, конечно, ответить: «Так точно!», но Георгий был окончательно сбит с толку. Впрочем, капитан не обратил внимания на нарушение устава.
– Кстати, а Евгении Агеевой мороженое понравилось?
«Значит, все-таки из-за Женьки… Но почему особый отдел?!»
– Да, конечно… У нас все в порядке, мы сами разберемся.
– А что у вас «в порядке»? – насторожился Ивлев.
Но курсант вновь нашелся:
– Да вот, жениться собираемся… – И на всякий случай добавил: – В перспективе…
– А перспективы у тебя не блестящие! – Особист прочел последний лист личного дела.
– По… Почему?! – с трудом спросил Георгий.
Капитан Ивлев захлопнул папку, пристукнув ладонью по обложке, навалился грудью на стол и впился взглядом в глаза девятнадцатилетнего парня, как хищник перед прыжком.
– Да потому, что ты, курсант особорежимного военного учебного заведения, пришел в зону оперативного прикрытия органов госбезопасности, ввел в заблуждение внештатного сотрудника органов и, прикрываясь несуществующими полномочиями, ссылаясь на офицера-куратора, в обход очереди прошел в кафе! А главное – необоснованно предъявил внештатному сотруднику служебное удостоверение, выдающее твою принадлежность к Академии РВСН!
К такому повороту событий Балаганский оказался совершенно не готов! Раздумья о Женькиной беременности показались теперь просто смешными. Он понял, что влип гораздо серьезнее и женитьбой здесь не отделаешься. Вон, оказывается, сколько он нарушений допустил! Из академии за такое запросто выпрут! А может, и арестуют….
– Вижу – дошло, чем это тебе грозит, – смягчил тон капитан. – Отец у тебя уважаемый офицер, с самим Главкомом летает, но тут и он не поможет! Присаживайся!
Георгий кулем плюхнулся на краешек стула. Утренний чай с маслом подкатил комом к горлу. Такое иногда случалось – при сильном волнении его тошнило.
Ивлев едва заметно улыбнулся.
– Вот так-то лучше! В ногах правды нет!
– А где она есть, правда? – хрипло спросил Балаганский.
– А вот она! – Ивлев снова открыл скрипнувшую дверь сейфа и показал на стопку папок, таких же, как лежащая на столе.
– Меня отчислят? – по-прежнему хрипло спросил Георгий.
Ему уже было все равно. Только как тогда семью с грудным младенцем обеспечивать? Одно дело – офицер-ракетчик: оклад, звание, пайковые, коэффициенты всякие, другое – уволенный по компрматериалам курсант-неудачник…
Ивлев дружески улыбнулся, встал, обошел стол и, облокотившись на крышку, дружески похлопал Георгия по плечу. Он явно подражал героям сериала «Семнадцать мгновений весны»… Только было непонятно – кому: Мюллеру или Штирлицу.
– Ну что ты, Жора! Ты же у нас золотой фонд, гордость академии! К тому же сын кадрового офицера! Ну, наделал ты, конечно, глупостей, но я-то понимаю: не умышленно! Не со зла! Это все легко исправить!
– А как? – Георгий стал оживать.
– Да очень просто! Особым отделам, чтобы иметь правдивую информацию о происходящем, нужны верные, преданные люди, на которых мы можем опираться. Такие парни, как ты…
Балаганский начал кое-что понимать.
Про вербовки курсантов ходили глухие слухи, и хотя говорить об этом было не принято, но, вместе с тем, наличие информаторов являлось одним из аспектов службы в ракетных частях. Поскольку они обеспечивали безопасность ракетно-ядерного щита, то функция их считалась общественно полезной, хотя официально никакой такой функции в армии не существовало.
– Не возражаешь добровольно сотрудничать с органами военной контрразведки? – совсем дружески спросил капитан Ивлев.
– Да, нет… Только… Что я должен буду делать?
– Информировать меня о происходящем в коллективе. О возможных вербовочных подходах представителей иностранных разведок. О готовящихся террористических актах, ну и так далее…
– Об этом я и так бы сообщил.
– Ну, вот видишь. От тебя не требуется ничего противозаконного. Пиши! – Ивлев положил на стол чистый лист бумаги и шариковую ручку. – Я, Балаганский Георгий Петрович…
Выйдя в коридор, Балаганский с облегчением перевел дух и посмотрел на часы. Пятнадцать минут. Всего четверть часа занял разговор с капитаном Ивлевым. И вроде бы ничего не изменилось, только протянулась невидимая связь между ним и могущественным особистом, да появился у него секретный псевдоним Зорький, который он выбрал себе сам.
По дороге в класс ему вдруг пришло в голову, что в группе он такой не единственный. Откуда Ивлев узнал про драку? На месте происшествия их было трое: он сам, Веселов и Дыгай. Значит… А может, ничего и не значит: особой тайны из того случая они не делали, история расползлась по всему курсу… С другой стороны, Ивлев по роду службы знал, что отец летает с командующим, а Дыгаю узнать это было неоткуда. А он узнал…
