Юрий Рогоза - Америкен бой
— Из какой организации?
— Механосборочный завод, — промямлил один из них. — Кем работаете?.
— Я в отделе кадров… А он из комитета комсомола…
— Кто вас инструктировал? Почему позволяете себе человека за руки хватать?
— Да мы тут уже третий год в дружинниках…
— Укажешь их фамилии, — велел Железяка сержанту, даже не повернувшись в его сторону. Тот истово закивал.
Железяка хотел было продолжить, но Ник тронул его за рукав:
— Кончай, слушай. Пошли уже, а?
Швейцар шарахнулся с дороги и поспешно растворил дверь, действительно попытавшись изобразить поклон, но брюхо коварно мешало.
— Развели тут, понимаешь… — процедил на прощание Железяка, входя в полумрак валютного ресторана.
Дверь за ними закрылась и стражи, разом взмокнув, обреченно переглянулись.
— Мне-то, пожалуй, что, — понизив голос до баритона произнес швейцар. — Я-то тут от другого ведомства, а вы, ребята, со слeдyющeй недели будете пивняк в слободке патрулировать…
И захихикал.
Сержант с дружинниками глядели на него с ненавистью.
* * *Ник выбрал столик на четверых в уголке. Ему хотелось столик побольше, чтобы разукрасить его яствами и есть и не только ртом, но и глазами.
Железяка проследовал за ним. Они расположились, и Ник, чиркнув зажигалкой, поджег свечу, что стояла на столе. За столиком чуть развиднелось.
Ник бросил на стол пачку сигарет и устало вытянул одну. Прикурил.
— Два блока вез, — как бы между прочим заметил он. — Думал, в подарок. — Серега курил много. А я в Америке бросил. Там, если ты с сигаретой, на тебя как на больного смотрят. А тут опять смолить начал. Не поверишь, дозу набрал в два дня. Да какую, чуть не две пачки в сутки…
— Да… — Железяка тоже прикурил. — Попробуй тут. не закури…
Привлеченная огоньком свечи, к столику подплыла официантка и закачалась с подветренной стороны, выбирая тактику боя. Ребята за столиком были совершенно неуместны. Но сразу скандалить и срываться на визг она не стала. Сидели они мирно, были трезвы. Несмотря на непрезентабельность, выглядели вполне сносно. Помыть, приодеть, и она была бы с ними сама любезность, даже глазки бы строила. А так…
— Мальчики, вас сюда кто впустил-то? — вполне дружелюбно спросила она.
— Не. трынди, девчушка, — тоже вполне дружелюбно глянул на нее подбитым глазЪм Ник. — Ты нам для начала пивка, чтоб непременно холодненькое. И рыбки к нему. Севрюжки, к примеру. Ты рыбу любишь?
— Сгодится, — кивнул Железяка.
— А потом, значит, закусочек всяких, и не скупясь. Водки хорошей бутылку. «Абсолюта», например. Только без добавок, чистенькую. Льда. Ну, водички минеральной. И меню: мы с горячим чуть позже определимся. У нас сегодня планы покушать так, чтобы запомнилось. Без приблизительности. По-советски, в полный рост.
Официантка смотрела на пару, чуть только не любуясь. Определенно, ребята были симпатичные и заказывали осознанно, без дурачков. Даже жалко будет, когда у них скоро начнутся неприятности.
— И откуда вы такие взялись, с советским аппетитом? Здесь, мальчики, все на валюту только. Да и видок у вас, того… Боюсь, менты скоро по ваши души пожалуют…
— Не егози, — мирно оборвал ее Железяка. — Менты уже тут.
Железяка протянул ей свое удостоверение, и глазки у девушки слегка округлились. Она по-новому глянула на своих посетителей:
— А с каких это пор нашей доблестной милиции зарплату зелененькими платить начали? — удивилась она. — Ой, ребята, у меня глаз наметанный, от вас неприятностями за версту несет… Деньги-то есть, следователи?
— А я не следователь, — вновь глянул на нее Ник. — Это вот он — следователь. А я американский гражданин. Вот, у меня и справка есть…
Он показал паспорт.
— И деньги.
Он показал деньги: довольно пухленькую пачку долларов.
Официантке показалось, что волнение на море усилилось, штормит.
— Сумасшедший дом, — заметила она. — Значит, с пива начнем?
— С него. Только не тяни, а то аж перетянуло нас, до того пива хочется.
— И закусочки под пиво. Немного, но поразнообразней, верно?
— Хорошая нам девчонка попалась, — кивнул в сторону официантки Железяка.
— Клад, а не девушка, — согласился Ник и вновь глянул на официантку. — Все верно запомнила.
— Хлебушек горяченький?
— Именно.
— Положено вначале пиво принести, — заметила официантка, неожиданно проникаясь идеей еды без кривотолков. — Но, я думаю, что вы тогда его сразу пить начнете. Поэтому я сейчас закуски организую, а потом уже и пиво подам. Так правильно будет?
Ник и лейтенант переглянулись. Уверенности в их взорах не было.
— Пива, конечно, жуть как хочется. Но девушка, наверное, права, — наконец принял решение Железяка. — Потерпим.
— Как следователь сказал, так и будет, — Ник развел руками. — Без радости отпускаем тебя, девчушка, но с нетерпением ждем обратно.
— Ну, в этом я не сомневаюсь…
И официантка, передвигаясь между столиками галсами, двинулась в сторону кухни.
* * *Там она не то чтобы проявила невероятную хлопотливость и расторопность, но и резину тянуть не стала. Собственно, уже это был настоящий профессиональный подвиг. Традиция ресторанной этики, заложенной еще век назад, предполагала наличие в структуре обеда аперитива. Шло время, и традиция крепла, видоизменяясь, однако, до полной неузнаваемости: сметливыми работниками подноса уже в наше время было подмечено, что не в аперитиве дело. Заказывают не его, а настоящую выпивку. И, если под видом аперитива принести ее на пустой, досадно голый еще стол, посетители, томясь в паузе между заказом и исполнением желания, немедленно начинают выпивать.
Закуски ранее следовало метать на стол пулей, после первой рюмки или бокала. Теперь же заведено было по-другому. Пусть посидят себе, выпьют на голодный желудок. Еще раз, от нечего делать, изучат меню. Глядишь, когда закуски будут поданы, какая-никакая продуктивная мысль и пронзит чуть притуманенные алкоголем головы и развеет мрак, как молния в сумрачный день: то ли горячего заказали мало, то ли выпивки…
В результате глядишь: и приварок набежал. Посетители сыты, официанты целы.
Пойдя против заведенного порядка вещей, девушка, что обслуживала Ника и Железяку, вполне осознанно шла на некоторый для себя убыток. Ребята, несмотря на непрезентабельный вид, показались ей довольно симпатичными и мелькало в их взглядах и интонациях что-то скрытое, сильное, его она если и не поняла, то вполне явственно ощутила. И даже пришла к некоторым умозаключениям. Мелодраматического, впрочем, свойства.
Как она и ожидала, они молча сидели за столиком и сосредоточено курили, лениво оглядывая зал, но так, словно не хотели встречаться друг с другом глазами. — Ну, что, мальчики? — постаралась веселым голосом разогнать напряжение официантка. — Заскучали? Сейчас повеселю…
И на стол выпрыгнула плоскодонка с угрем, осетринка стыдливо засветилась сквозь эротично завешенное кое-где травкой окошко прозрачного желе, балычок тесно расположился на блюде, напоминая загорающих на южном пляже в погожий день. Маслинки веселой черненькой гурьбой сбились в кучку и вроде как собирались исполнить рэп. Хрустящий поджаренный слегка хлебушек лег стопкой на углу, недалеко от бадейки с лобио и плошки с сациви.
Все это великолепие с одной стороны оттеняло стеклянное ведерко небольших размеров, наполненное заносчивой черной икрой с искрой льда и дюнами белоснежного масла на специальном металлическом подносике, а с другой — бутылок шесть пива, вспотевших от страха, что вот сейчас, еще мгновение — их выпьют. Так потеть умеет только хорошо охлажденное пиро.
Официантка видела, как взоры посетителей проясняются, глаза прозревают и жизнь начинает обретать для них смысл. Она подождала буквально несколько секунд, и сама весьма довольная произведенным эффектом, а потом собственноручно свернула пробки с бутылок и разлила по бокалам пенящуюся жидкость:
— Приятного аппетита! — и собралась уходить.
— Как зовут-то тебя, красавица? — вдруг немного осипнув спросил Железяка, не в силах оторвать взгляда от гордого достоинства сервированного стола.
— Лиза, — не соврав ответила девушка.
— Ну, Лиза, угодила. Даже жаль отпускать тебя…
— А я не голодна. Выпивайте, закусывайте. Я тут недалеко буду…
И она отошла от столика.
— С Богом, — произнес Ник, чокнувшись с лейтенантом. И они одновременно приникли губами к краям бокалов и стали втягивать внутрь холодное колющее пиво, которое все стремилось в желудок, но, казалось, даже горла не достигало, а просто исчезало тут же, во рту.
— По второй? — риторически спросил Железяка, смахнув тыльной стороной ладони белую полоску пены с верхней губы и немедленно разлив еще раз. Ник кивнул. Они, уже не чокаясь, просто отсалютовали друг другу, как два эсминца, встретившихся среди моря, и немедленно выпили.
