Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

– Вон, – внезапно произнес Чу, снова вытянув руку в направлении холмика. – Видите его?

Малькольм качнул головой. Он не видел ничего, кроме земли.

Даже шепот Чу выдавал охватившее того нетерпение.

– Сосредоточьтесь! Посмотрите внимательнее на этот холмик, ощупайте его взглядом!

Малькольм посмотрел еще. Ничего такого, подумал он: кучка грязи, несколько камешков, маленький клочок примятой травы слева, темная ямка и… Малькольм поморгал, очищая контактные линзы, и присмотрелся пристальнее. Что это? Едва заметное движение? И тут из норы на свет выбрался гофер.

– Вижу, – прошептал он, и гофер тут же нырнул обратно в норку.

– Отлично, – медленно проговорил Чу, опуская правую руку. – А теперь смотрите. Следите за его головой.

Малькольм вдруг понял, чего они ждут. Ему и самому доводилось охотиться на гоферов, когда он подростком ездил в гости к тетке на ферму. Он понял, что Чу собирается стрелять в гофера, а еще понял, что это какой-то вздор. Чу не захватил винтовки. Малькольм не относил себя к опытным охотникам, но практика юных лет в сочетании с уроками Макгифферта подсказывали, что попасть в маленькую, подвижную, почти неразличимую цель с сорока ярдов из пистолета практически нереально. Краем глаза он видел, что руки у Чу пусты и он расслабленно покачивается на пятках. Да нет, выхватить пистолет, прицелиться, выстрелить и попасть в такую мишень… абсурд, да и только.

Все произошло так быстро, что слилось для Малькольма в одно размазанное действо. Он увидел слабое движение, когда гофер поднял голову. Слева от него силуэт Чу вдруг потерял четкость, и утреннюю тишину прорезал резкий хлопок. За холмиком с норой гофера возникла новая бесформенная кучка грязи. Чу стоял, вытянув правую руку в направлении норы. В руке синел вороненым металлом полуавтоматический пистолет. Малькольм услышал, как Шейла за его спиной выдохнула, словно напряжение спало. Где-то в полях запел жаворонок.

Чу медленно опустил пистолет. На его лице играла довольная улыбка.

– Ступайте посмотрите, – предложил он, не поворачивая головы. – Для верности – хотя я абсолютно уверен в своей меткости – я стрелял не в голову, а в тело. Еще я не хотел, чтобы он свалился обратно в нору, поэтому постарался, чтобы его отбросило назад. Поэтому целился в грудь. Идите проверьте.

Задние лапки зверька еще подрагивали, когда Малькольм подошел к норе. Пушистое тельце лежало на спине. Жирный, упитанный, но не крупный – должно быть, из зимнего помета. Белоснежные резцы не успели потемнеть или затупиться. Две миниатюрные передние лапки прижимались к брюшку – такими рисуют на карикатурах толстых финансистов после сытного рождественского обеда. Если бы окаймленную алым дырочку в груди у гофера увеличить пропорционально росту банкира, она все равно не превышала бы диаметром мяча для игры в софтбол. Судя по количеству крови, вытекающей из-под зверька, соответствующее выходное отверстие на человеческом теле было бы размером с мяч, только баскетбольный. Малькольм выпрямился и оглянулся на Чу.

– Оставьте его птицам! – крикнул тот. – Им тоже нужна пища.

Малькольм вернулся к китайцам.

– Возможно, вас интересует мой пистолет, – продолжал Чу. – Для нашей работы он легковат, но так даже интереснее. О вашей стране можно много чего сказать (это лекция, а не разговор, подумал Малькольм) и по большей части не самого хорошего. Но в том, что касается выбора оружия, с вами никто не сравнится. Впрочем, среди огромного разнообразия огнестрельного оружия только некоторые образцы могут считаться действительно ценными инструментами. Как мой, например.

Рука Чу нырнула за отворот куртки и вернулась с пистолетом, прежде чем Малькольм осознал это движение. Он даже заподозрил, что Чу нарочно проделал все медленнее обычного, чтобы Малькольм смог оценить скорость.

– Пистолет, которым я пользуюсь, – продолжал Чу, – это «браунинг-челленджер» двадцать второго калибра. Автоматический, со стволом длиной четыре с половиной дюйма. Общая длина выходит около десяти дюймов. Более длинный ствол создал бы для меня сложности: его невозможно носить скрытно. Я понимаю, стрелковую подготовку вы получили очень ограниченную, но, уверен, одобрите мой выбор. «Челленджер» двадцать второго калибра используется преимущественно для стрельбы по мишеням. Я не сомневаюсь, что сотрудники «Браунинга» оскорбились бы, если б узнали, что я пользуюсь им как боевым оружием. Не говоря уж о том, что это плохо сказалось бы на их корпоративном имидже, они наверняка сочли бы меня идиотом за то, что я не выбрал оружия большего калибра, которое к тому же легче носить скрытно. Такое, как ваш револьвер тридцать восьмого калибра, например. Да, нам известно о нем все, даже то, где он находится у вас в номере. Эти современные наркотики просто чудо.

Пистолет двадцать второго калибра обладает малой останавливающей силой. Человека, в которого попали – в любую часть тела, заметьте! – пулей сорок пятого или сорок четвертого калибра, можно сравнить с жертвой наезда грузовика. Любое ранение такой пулей гарантированно выводит его из дальнейшей борьбы. Но двадцать второй? Я буквально вижу, как ваш Макгифферт крутит сейчас пальцем у виска. На теле человека очень немного точек, попадание в которые пулей столь малого калибра нейтрализует настолько, что его можно более не опасаться. Успешное применение оружия с этим калибром является для меня возбуждающим вызовом. К тому же столь громоздкий пистолет дольше выхватывать из кобуры – даже такой, специальной, как у меня. Надо быть сущим дураком, чтобы полагаться на подобное оружие.

Малькольм улыбнулся, хотя и не находил это смешным. Он понимал, какая роль ему отводилась, поэтому знал свои реплики. Что ж, играть так играть, подумал он.

– Или очень хорошим стрелком.

Чу расплылся в улыбке.

– Или очень, очень хорошим стрелком. Скорость которого не уступает меткости. Как вы могли заметить по этой маленькой демонстрации, у меня хватает и того и другого. Некоторые с пеленок обладают врожденными способностями к танцу, или литературе, или пению. Я родился с талантом к огнестрельному оружию. Мне сильно повезло: я вырос в такой политической ситуации, при которой мой талант обнаружили и помогли развить – это не то, что ваш Гарлем, где без толка пропадают потенциальные Бетховены. Годы упражнений, помноженные на качество продукции ваших оружейников из «Браунинга», – и результат можете оценить сами.

– Ага, – кивнул Малькольм, пока Чу переводил дух после столь долгой речи. Малькольму очень хотелось хоть как-то уколоть Чу, отравить ему момент торжества, возможно, лишить толики уверенности, а может, спровоцировать на то, чтобы он больше раскрылся. – По части гоферов вы просто супер – сажаете пулю точно в незащищенную грудку безобидного зверька. А как насчет людей?

Чу начал улыбаться прежде, чем он договорил. Малькольм понял, что его затея провалилась.

– С людьми, – отеческим, наставительным тоном произнес Чу, – я действую по несколько иной схеме. Учтите то, что даже попавшая точно в человеческий череп пуля может не убить, а пройти мимо мозга или отрикошетить от черепа. Пуля двадцать второго калибра, попавшая в сердце, может не помешать человеку успеть выстрелить в вас. Пуля в живот удваивает шанс нейтрализации противника, но тот может сохранить силы для выстрела. А если ваш враг в бронежилете? Попадания малым калибром в конечности малоэффективны. Видите, насколько усложняется задача? В разы сложнее, чем когда противник вас не видит. Завалить ничего не подозревающую жертву может любой болван, какой-нибудь психованный Освальд с винтовкой. А что делать вам, если вы вооружены, как я, а противник вам угрожает? Не забывайте, в нашем ремесле угрожающим считается любой противник, пока вы его не нейтрализовали.

Чу придвинулся вплотную к Малькольму – так, что тот ощущал запах еды из его рта.

– Вам нужно делать как я, – мягко продолжал Чу. – Стрелять точно в глаз. Результат мгновенный и впечатляющий. Ваш противник теряет все контакты с окружающим за долю секунды до того, как пуля в мягкой оболочке, деформируясь, разворачивает ему мозг и убивает. Вся прелесть этого с эстетической точки зрения заключается в том, что ваш противник сам вынужден подставляться под выстрел, поскольку не может не смотреть на вас. Правда же, какая зловещая ирония: ему ведь надо защищаться? Значит, нужно вас высматривать. В противном случае как ему вас поразить? Если он вас не видит? Не смотрит на вас? Восхитительная, просто завораживающая ситуация. Вы со мной не согласны?

У Малькольма пробежал по спине легкий холодок; его даже замутило. Он судорожно сглотнул.

– Да, я понимаю, что вы имеете в виду.

Чу улыбнулся и отступил на шаг.

– Я так и знал. Шейла, – как ни в чем не бывало повернулся он к девушке, – почему бы вам с Малькольмом не прогуляться по ферме? Я думаю, небольшой моцион полезен вам обоим, и заодно у вас будет шанс чуть лучше познакомиться. А я тем временем узнаю, одобрили ли наш план окончательно, и проясню несколько оставшихся деталей.