Сергей Самаров - Закон ответного удара
– В таком случае я буду вынужден установить около палаты круглосуточное дежурство.
Полковник растерялся и не посмел возразить. Он боялся одного слова – разведка и не знал, что за люди стоят за этим словом. Хотя, возможно, здесь сыграло совсем другое – самого Игоря полковник хорошо знал, знал и отца Игоря и потому беспокоился о больном, на которого в течение суток было совершено два покушения.
Быковский ушел звонить, и буквально через пятнадцать минут появились при автоматах двое солдат из расположенного неподалеку разведцентра. Они заняли посты по обе стороны двери.
– Сейчас к вам в роту звонят, – с сочувствующим кивком сказал подполковник Игорю. – Твои ребята на своем самолете прибудут. Лучше, чем они, никто тебя не сохранит, я так думаю…
Игорь безучастно кивнул. Он смертельно устал, раскалывалась и страшно кружилась даже в сидячем положении голова, тошнило, мутило, и это все мешало сосредоточиться, думать, говорить… Хотелось одного, чтобы унесли наконец мертвого, чтобы закончились бесконечные разговоры, чтобы убрались поскорее все эти люди…
Уходивший куда-то начальник уголовного розыска вернулся с переплетенной папкой. Смотрел в нее, смотрел на убитого, потом опять в папку, показал другим.
– Он.
– Но он же сейчас сидит… – непонимающе сказал начальник. – Он же в зоне, на строгом, за колючкой… Как это может быть? Если бы бежал, нам бы сообщили… Обязательно…
И он опять ушел звонить. На сей раз дежурному по областному управлению, чтобы тот связался с зоной и выяснил ситуацию.
С большим опозданием приехала следственная бригада КГБ. Кто-то все же сообщил и им о небывалом переполохе в госпитале. Эти нагло и быстро отобрали все протоколы у милиции и решили провести все допросы заново. Начать хотели опять с Игоря.
Он мученическим взглядом посмотрел на следователя с погонами майора, который не потрудился даже надеть белый медицинский халат, как все остальные, приходившие сюда, в том числе и генерал.
– Да пошел ты к… – сказал Игорь и отвернулся лицом к стенке.
– Товарищ капитан, я по званию майор и попрошу соблюдать субординацию, – следователь был предельно жесток. – Если вы не хотите отвечать на вопросы здесь, я прикажу доставить вас в управление. В нашем следственном изоляторе нет таких условий для лечения. Но вы, как офицер, сможете и это вытерпеть…
Подошел Быковский, который все слушал из-за двери и до этого момента в ситуацию не вмешивался.
– Товарищ майор, я по званию подполковник. И потому просто приказываю вам очистить помещение. Тем более, вы почему-то без медицинского халата. Капитан Согрин находится в тяжелом состоянии, и, если вы не прекратите свои издевательства, я прикажу дежурным солдатам подчиненной мне части выбросить вас за дверь вместе со всей вашей бригадой. Они спецназовцы, они сумеют справиться с вами всеми. И я, как старый десантник-спецназовец, им помогу.
Игорь слышал, как блефовал Быковский. Солдаты разведцентра не имели никакого отношения к спецназу, там служили только водители и радисты, но майор-следователь, наслышанный, видимо, о спецназе ГРУ и о самом капитане Согрине, возможно, даже читавший материалы о страшном вьетнамском рейде, кроме того, видящий перед собой наглядное доказательство – труп преступника, пошел на попятную.
– Товарищ подполковник, у меня приказ. Мне необходимо допросить капитана Согрина.
– Вы сможете допросить его завтра… Или послезавтра… Это уже зависит от того, в каком состоянии он будет. Помимо этого, у вас есть протокол милицейского допроса. Вы сначала внимательно ознакомьтесь с ним, возможно, у вас и не возникнет дополнительных вопросов. А тревожить больного нельзя. Вас уже предупредил об этом врач.
Уложили на носилки и вынесли труп. За носилками медленно, как на похоронах, потянулись и присутствующие. Начальник уголовного розыска оказался человеком самым любопытным, и ему очень хотелось услышать, чем кончится перепалка между Конторой и Службой. Для себя он хотел бы выяснить, кто же из них сильнее в действительности. Но ему пришлось покинуть помещение.
– До свидания, – майор так просто не сдавался и, пока все еще не ушли и могли его слышать, хотел оставить последнее слово за собой. – Я думаю, завтра вы получите приказ убрать пост. И вас попросят извиниться передо мной за грубость, – и он, сверкнув глазами, ушел последним, не став в сердцах допрашивать даже других больных палаты.
Быковский дождался, когда за майором закроется дверь, и только после этого засмеялся в голос:
– Извиняться за меня будет Сохно, когда завтра прибудет сюда и просто выбросит такого майора сквозь стекло с третьего этажа.
Смеялись и остальные больные. Но несколько натянуто, словно бы на всякий пожарный случай. Никто в армии никогда не любил КГБ, но все одинаково боялись. Но вот кого больше бояться следует: КГБ или разведку – они не знали. КГБ был у всех на слуху, а о разведке никто ничего не знал, и это даже было чуть страшнее. Красноречивое подтверждение этого страха только что унесли на носилках. И если у КГБ есть камеры и лагеря, то у разведки есть такие вот парни, бросающие ножи, опережая выстрел. Поэтому смеялись, чтобы угодить Быковскому, и боялись смеяться громко, чтобы не услышал вышедший за дверь майор-следователь.
Игорь тоже чуть слышно посмеялся, но не повернулся и словно провалился в забытье. Он засыпал сейчас без снотворного и без обезболивающих уколов, засыпал просто от эмоционального переутомления. Быковский заглянул ему за плечо.
– Тс-с-с… – сказал он и поднял указательный палец. – Тихо. Кажется, уснул… Я сейчас поеду домой. Вот тут на бумажке мой телефон. Если что, позвоните. На время внимания не обращайте. – И он положил на тумбочку бумажку с номером телефона. Визитные карточки в те времена еще не вошли в моду и казались вычурным стилем западного поведения.
Игорь слышал все, но не хотелось никак реагировать, не хотелось ни с кем говорить, даже с дядей Васей, который осторожно забрался к нему под подушку, достал американский нож и вложил в ножны новый клинок в отделение для метательного.
Быковский ушел, и больные в палате слышали, что он приказывает не впускать в палату никого, кроме врачей и медсестер, но и тех не оставлять в одиночестве – тоже присматривать. Одновременно не забывать про окно. Хоть и третий этаж, но все-таки… Приказывает проинструктировать смену, которая прибудет через два часа, и дежурить в том же графике вплоть до прибытия офицеров спецназа.
Игорь проснулся уже днем, около двенадцати, когда совершался врачебный обход. Специально ради него в обходе принял участие и главный врач госпиталя, и еще куча врачей пришла посмотреть на виновника переполоха, какого медицинское учреждение еще не знало. Вяло ответив на вопросы, Игорь хотел уже опять лечь, когда увидел за дверью людей в боевых десантных комбинезонах с автоматами в руках. Сохно с Макаровым зашли, как только медицинские светила удалились. Вспомнилось, что Быковский обещал прислать для дежурства отдельную мобильную группу.
– А нас, – пробасил Толик, широко улыбаясь, – дядя Вася напугал, говорит, командира вашего тракторами переезжали и уголовников на него с целой зоны натравили… Здравия желаю, товарищи офицеры, – поприветствовал он остальных больных.
– Каких еще уголовников? – улыбнулся Согрин, но тут же смутно вспомнил, что ночью шла речь о каком-то уголовнике.
– Ты же еще не знаешь… – сказал Слава. – Мужика, которого к тебе послали, специально для этого кто-то со строгой зоны вытащил. Он там уже четвертый срок мотал. Только кто – неизвестно. Письменный приказ не нашли. Так же, как и начальника зоны. Ночью пришла за ним машина, сказали, ЧП на службе. И пропал без следа…
– Теперь уже не найдут… – тихо констатировал Игорь.
– Почему так думаешь? Может, он в бега подался, когда понял, чем дело пахнет…
– Трупы свидетелей не бегают. Это пора бы и понять. Пойдемте в коридор… – предложил Игорь.
– Нет-нет… – быстро отреагировал подполковник, кровать которого стояла у двери. – Мы выйдем, вы побеседуйте здесь. Тебе, капитан, лучше пока не вставать.
Игорь сел, хотя сегодняшний день давался ему уже легче, чем вчерашний. Голова по крайней мере уже могла слегка думать.
Больные вышли.
– Есть какие-то новости? – спросил Слава.
– Есть. И не слишком приятные.
– Ну-ну… Слушаем.
– В Ханое я устно докладывал об операции генералу Лифшицу. Потом Лифшиц начал свое служебное расследование. Вызывал для допроса пилотов вертолета, на котором Лис летал. Те парни, что Краснова вывозили. Нормальные, вообще-то, ребята. А после допроса их вертолет в воздухе взорвался.
– Ни себе хрена… – присвистнули в унисон оба лейтенанта. – А дальше?
– Потом через окно в кабинете с чердака дома советских специалистов был застрелен из винтовки с оптикой сам Лифшиц.
– Вот это да! Дела! – удивился Сохно.
