Данил Корецкий - Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает

– То-то, смотрю, он зыркала в сторону все время отводит… Сто долларов давал, сука! И к себе в бригаду не взял! Я врубиться не мог: что за дела? А пацаны до сих пор не догоняют…

Лебедь вначале слушал внимательно, потом взгляд остекленел, но перебивать он не стал, давая возможность выговориться. Иван сам понял, что основная информация собеседником получена, а сантименты его не особо интересуют. Поэтому он прервал фразу на полуслове.

– Да, меня еще тогда некоторые вещи насторожили, – задумчиво сказал Лебедь, покусывая веточку петрушки. – Уж слишком все на твоем Питоне сходилось, в жизни так никогда не бывает… Особенно, что он пушку у себя оставил. Совсем идиот, что ли? Ну, а от меня ты чего хочешь?

Боцман молчал. Он понимал, что хочет просить то, о чем просить нельзя. Понимал, что между ним и Лебедем – огромная пропасть, что проведенное вместе на зоне время ничего не значит и, скорей всего, бывший Смотрящий пошлет его куда подальше с такой просьбой. Но отступать было некуда. Он поднял взгляд и впился в мутноватые глаза собеседника.

– Хочу попросить «пробить»: кто Ежа на Тиходонск вызывал?

Лицо Лебедя окаменело. Как тогда, когда он приказал сломать Финику спину, а пострадавшего от него парня отправить в петушиный угол.

– А ты понимаешь, о чем базар ведешь? – холодно спросил он.

Но Боцман не опустил глаз.

– Я все понимаю. При другом раскладе не приехал бы и не просил. Можете сделать – сделайте, я в долгу не останусь. Может, еще пригожусь…

– Да, ты парень духовитый, и опыт у тебя важный имеется, – медленно произнес Лебедь. – Может, и пригодишься. Только я за тебя не потому впрягаюсь. А потому, что дело твое правое на все сто процентов, даже на двести!

Он помолчал.

– Как, говоришь, этого фофана зовут?

– Гарик Речпортовский.

– Я его первым обзывать не буду, пусть мне его со стороны объявят. Но если совпадет, я тебе звякну и скажу: «Ты был прав». Лады?

– Лады, – Боцман с облегчением перевел дух.

– Тогда будь здоров, – Лебедь промокнул губы полотняной салфеткой и поднялся. – Стол оплачен, сейчас тебе водки принесут. Накатишь, расслабишься. Отдыхай!

«Откуда он узнал про водку?» – подумал Боцман, глядя ему в спину. Но через мгновенье спина пропала из виду, потому что Лебедя окружили телохранители.

Глава 11

Поединок оперов

Побеждает не тот, кто сильнее,

А тот, кто привык побеждать.

Дело Халилова висело нераскрытым. Бомжи клялись, что они ничего не знают и в день убийства вообще не приходили в отстойник. Каждый день на оперативках Волин перечислял нераскрытые убийства: Лыжник, Омар, Джаванян, Еж, Шкет с компанией, теперь еще Халилов… И выходило, что городской уголовный розыск во главе с начальником ничего не делает и чем занимается – неизвестно. Причем Волин умудрялся как-то отметить добросовестный труд молодых оперативников: товарищей Гнедина, Комарова, Глушакова, Ежова, которые хотя и не имеют достаточного опыта, но стараются изо всех сил. Гусар подал рапорт на увольнение и лежал в госпитале, поэтому выходило, что не стараются только осколки старой гвардии: Коренев и Волошин.

– По всем перечисленным делам имеется оперативная информация, определены подозреваемые, – пытался оправдаться Лис. – Но доказательственную базу следователи добыть не могут. Поэтому преступления официально остаются «висяками»…

С лицемерным сочувствием Волин развел руками.

– Наши показатели строятся на официальной статистике, а не оперативных материалах. К тому же аппарат уголовного розыска должен обеспечивать оперативное сопровождение следственных действий…

Все эти аксиомы Лис хорошо знал. Но возразить ему было нечего.

Когда сотрудники стали расходиться, Волин попросил его задержаться.

– Что там у тебя с «соседями», Филипп? – спросил он. – Они запросили характеристику и, похоже, готовятся предъявлять обвинение!

Эта новость стала для начальника УР неожиданной.

– Понятия не имею! Они меня вызывали, допрашивали по «крестобойне». Как меня похитили, кому я звонил, что видел… Но на этом дело и закончилось. Какое обвинение они могут предъявить?

– Кто их знает… Они же всегда напускают тумана, улыбаются, а потом – раз! Короче, имей в виду…

Похоже, что сейчас начальник УВД был действительно озабочен.

– Спасибо, – ответил Лис.

В груди у него кипело негодование. Этот Сочнев, значит, никаких выводов не сделал, предостережениям не внял и не успокоился! Вот что такое личное оскорбление. Он в очередной раз пожалел, что выкинул грубую шутку с вазелином.

Но раз фээсбэшник настроился воевать, ему придется воевать!

Холодные капли серебристой чешуей облепили лобовое стекло «БМВ». Автоматически включились «дворники», две тонкие длинные лапы бесшумно смахнули влагу в сторону, расчистив обзор. Бесшумно работал мотор, внутри было тепло, в уютном полумраке красиво светились приборы панели, пахло натуральной кожей и хорошим автомобильным ароматизатором. Горгуля смотрел в окно и грыз ноготь на пальце с татуированным перстнем.

– Ну и тачка у тебя, папа, чисто самолет, – по-блатному растягивая слова, процедил он и хотел сплюнуть, но плевать тут было некуда.

Горгуля сам был плевком, оскорблением для этого комфортного кожаного салона с ортопедическими, по фигуре, креслами, в которые такие, как он, обычно не садятся, и с удобными подголовниками, на которые они не кладут свои нечесаные и немытые головы. Он сам никогда раньше не ездил в дорогих машинах нового времени. Другое дело – провонявшие карболкой автозаки, раздолбанные патрульные «УАЗы», насквозь прокуренные оперативные «волги» и «жигули»… Впрочем, в самолетах он тоже никогда не летал, поэтому развивать затронутую им тему не имело никакого смысла.

– Кусачки не забыл? – спросил Лис.

– Был бы забывчивым, лежал бы на Северном кладбище, – проворчал Горгуля и пощелкал маленькими, блестящими, похожими на маникюрные, щипчиками.

– Надо же придумать – ксиву на цепочке носить!

– Может, и не будет цепочки, – терпеливо объяснял Лис. – Знаешь, как говорят: то, что положено, на то давно положено! Сейчас все сплошняком нарушают… Главное, запомни: нагрудный карман! Положено – внутренний, но может и наружный… Вот, гляди!

Из нагрудного кармана темно-синего, в едва заметную клеточку пиджака он «засветил» краешек красной «корочки».

– Да въехал я, въехал, – Горгуля скривил губы. – Ты у меня прямо как генерал! Сперва «баяном»[29] петь заставляешь, а теперь еще и лягушкой скакать… То запрещал «щипать»[30], то сам «сажаешь на резину»[31]… Да еще к «конторскому» подводишь… Не нравится мне все это.

– Мне тоже не нравится, Горгоша, – отозвался Лис. – Но деваться некуда…

– Да мне один хрен, кого щипать…

От Горгули несло потом, дешевым табаком и безразличием. А теперь он еще принялся смачно жевать зубок чеснока, распространяя вокруг острый тяжелый дух.

– Ты это чего? – недоуменно спросил Лис.

– Так надо, папа, – ответствовал агент и отвернулся.

Через улицу, сквозь косую сетку дождя, был виден вход в серое четырехэтажное здание с псевдоколоннами и фризом, увенчанным гербом СССР. Совершенно непонятно, кто и почему прозвал здание Тиходонского ФСБ «Зеленым домом». Серое, серо-унылое, мрачно-серое! – где тут хоть капля зелени? Может, очень давно было зеленым? Или имелся в виду цвет валюты? Когда-то «Контора» не на жизнь, а на смерть боролась со скупщиками долларов и марок. Действительно не на жизнь, а насмерть – в прямом смысле. Тогда за это вполне могли расстрелять. И расстреливали!

Время от времени отворялась тяжелая дубовая дверь, впуская-выпуская очередную фигуру в темной, тоже чаще всего серой одежде. В последние сорок минут поток входящих сошел на нет, зато желающих покинуть здание стало гораздо больше. Одно за другим гасли высокие окна. Рабочий день закончился. Лис посмотрел на часы – 18.54.

– Действуй только наверняка, – повторил он в очередной раз.

У таких, как Горгуля, ум простой и заскорузлый. Чем больше повторов, тем лучше запомнит.

– Не торопись. Не фартит – завтра повторим. Или через неделю – не к спеху. Если тебя поймают, сам понимаешь: «колоться нельзя»!

– Да я в жизни не кололся, – обиделся Горгуля. И, помолчав, добавил: – А чего ты на рожон прешь? Неужто так приперло?

Лис бросил косой взгляд.

– Не твоего ума дело.

– Ага.

Время шло. Все реже хлопала дубовая дверь, «Зеленый дом» погружался в темноту. Лис протер куском замши запотевшие стекла, усилил вентиляцию. Он сам понимал, что здорово рискует. Дело уж очень деликатное. С Лешим было бы проще. Но того клиент знает в лицо, к тому же Леший очень давно не «щипал», руки чуткость потеряли… А Горгуля всю жизнь карманы чистит, он в этом деле ас…

Вор беспокойно пошевелился.

– Твой фраер ночевать там, что ли, вздумал? Смотри, уже разбежались все давно!