Андрей Воронин - Слепой. Танковая атака
– А чего я там не видел? – вставил Мордвинов, продолжая поочередно разглядывать свои обтянутые тонкой перчаточной кожей ладони. – Не хватало еще, чтобы они меня превратили в растение!
– Для тебя это было бы лучше, – сказал ему Пагава. – Очень скоро ты станешь удобрением для растений, придурок!
– Это еще неизвестно, кто тут придурок, – заявил Анатолий Степанович, по-прежнему любуясь своими перчатками. – В Нижнем Тагиле меня до сих пор ищут, обшаривают деревни, лесные заимки и расширительные камеры теплотрасс. А я живу под Москвой, имею ответственную, интересную работу и великолепную зарплату – как говорится, кум королю и сват министру. Более того, вскоре меня ждет серьезное повышение, а вас двоих… – Он скрестил перед глазами указательные и средние пальцы рук, изобразив тюремную решетку, и добавил, обращаясь персонально к Кулешову: – Особенно тебя. Потому что самый большой придурок здесь – ты.
– Что?! Ты что себе…
Сергей Аркадьевич, сжав кулаки, шагнул от окна к столу. Мордвинов и бровью не повел в его сторону, а Пагава остановил, придержав за локоть.
– Прости, Сережа, но в чем-то он прав. Не понимаю, как ты мог пригреть у себя на груди эту змею. Ведь у него наверняка даже паспорта нет, недаром же он здесь поселился! Тут, за забором, никто не поинтересуется его регистрацией. Никто, кроме тебя, Сергей. А тебе, я вижу, это даже в голову не пришло. Почему, а?
– Потому что я был полезен, – вместо Кулешова ответил Мордвинов. – Полезен и удобен. Фактически, это место обустроил я, и благодаря мне оно до сих пор существует и работает, как часы. Ты думаешь, – снова обернулся он к Кулешову, – все держится только на твоих ворованных деньгах? Да черта с два! Знал бы ты, сколько трупов зарыто на этих гектарах – ночей бы не спал, поседел от страха! Но ты ничего не знал – жил себе припеваючи, корчил из себя шишку на ровном месте. Должность и полигон тебе подарила жена, танки, которые ты даже не украл, а просто распорядился украсть, за тебя продавал Пагава, а ты только и делал, что жрал коньяк и развлекался своими игрушками, которые для тебя собирал и реставрировал я. И грязные делишки, без которых такой образ жизни просто невозможен, за тебя тоже делал я. А ты знать ничего не хотел, делал вид, что так и надо, так и должно быть. Конечно, кто же станет спрашивать регистрацию у доброго волшебника, без которого, как без рук! За все на свете приходится платить, Сергей Аркадьевич. В том числе – да нет, особенно – и за излишества. А разве собственный добрый волшебник – не излишество?
– Что за чушь? О чем он?! – обращаясь к Пагаве, жалобно взмолился Кулешов.
– О том, что пришло твое время платить по счетам, – сказал Мордвинов. – Это, как правило, неприятно, но ничего не поделаешь: процесс пошел, и остановить его не сможет уже никто. И я не смог бы, даже если бы вдруг очень захотел.
Откуда-то, подтверждая его слова, вдруг донесся приглушенный расстоянием, до боли знакомый звук – гулкий, хлесткий удар выстрела из танкового орудия. Вслед за ним послышался глухой грохот разрыва, а после паузы, достаточной для того, чтобы перезарядить орудие, этот парный звук повторился.
Кулешов машинально посмотрел на часы.
– Это еще что? – изумился он. – Кто это палит раньше времени?
– Не отвлекайся, – посоветовал Мордвинов. – Нашел, о чем беспокоиться! Все идет по плану.
Он уронил коротенький окурок на пол и растер по паркету подошвой грубого армейского башмака.
– По какому еще плану?! – вскричал Сергей Аркадьевич.
– Ты неверно ставишь вопрос, – опередив Мордвинова, сказал Пагава. Он стоял, привалившись плечом к углу книжного шкафа, и, скрестив на груди волосатые руки, со смесью недоумения и брезгливого любопытства разглядывал беглого учителя из Нижнего Тагила. – Не какой план, а чей – вот о чем надо спрашивать. Кто это придумал, – обратился он к Мордвинову, – ты или Марина?
– При чем тут Марина? – слегка опешил Кулешов.
– А ты разве не в курсе, что этот хлыщ уже полгода спит с твоей женой? – с презрительным сочувствием спросил Ираклий Шалвович. – Только не надо устраивать сцену ревности. Во-первых, сейчас для этого не самое подходящее время, а во-вторых, если принять во внимание его не вполне традиционный вкус, речь в данном случае наверняка идет не о любви, а о своеобразной форме сугубо деловых отношений. Верно, Мордвинов? Или как тебя там – Литвинов, что ли?
– А?.. – растерянно произнес Сергей Аркадьевич. Пагава напрасно предостерегал его от сцены ревности. Никакой ревности не было и в помине, Кулешов давно знал, что жена напропалую спит со всем, что шевелится, и не испытывал по этому поводу никаких эмоций, поскольку последний раз сам занимался с ней сексом то ли три, то ли четыре года назад. Но упомянутые Ираклием Шалвовичем деловые отношения – это был сюрприз, и сюрприз неприятный.
– Все верно, – кивнул Мордвинов. – Будь моя воля, я бы к ней пальцем не притронулся. Как и она ко мне, полагаю. Но мы друг другу нужны, отсюда и деловой альянс с попутным удовлетворением чисто физиологических потребностей. А ты как думал, Сергунек? Свято место пусто не бывает, да и надоел ты ей до смерти с этим своим танкодромом…
– Деньги, – вполголоса утвердительно произнес Пагава.
– Конечно, деньги, что же еще! Продажа налево списанных танков – это, конечно, прибыльный бизнес, но денег никогда не бывает достаточно. А полигон, который можно было бы распилить на дачные участки и загнать за бешеные бабки, сейчас вроде того же дачного участка, на котором ни хрена не растет, кроме газонной травы. Поливать ее надо, подстригать надо, земельный налог платить надо, а прибыли никакой – сплошные убытки, плата за чье-то удовольствие. И что прикажете делать, если муж, с одной стороны, контролирует процесс присвоения и реализации ходового товара, а с другой – сидит на огромном куске золотой подмосковной земли, как собака на сене, и ни о чем не хочет слышать?
– Что делать, что делать… – Пагава пренебрежительно фыркнул. – Тоже мне, вопрос! Изъять из обращения дурака-мужа и заменить его другим человеком – кем-то, кто по-прежнему будет толкать налево списанные «коробки» и при этом не станет возражать против земельной аферы с полигоном. Теперь понятно, кто на меня настучал! Как я понимаю, на должность в «Спецтехремонте» и тепленькое местечко под бочком у Марины Игоревны метишь именно ты?
– Правильно понимаешь, – сказал Мордвинов. – Только замечу в интересах истины, что стучал на тебя не я, а она. Ей все равно, с кем спать, лишь бы дела шли так, как она хочет. И мне все равно, кого и куда иметь, если этот несложный процесс дает солидную финансовую отдачу.
– Твари, – с ненавистью и отвращением процедил Кулешов. – Выходит, цена вопроса – полигон? Всего-то?
– Выходит, так, – согласился Мордвинов. – А что тебя удивляет? Людей за бутылку бормотухи убивают, а тут такая сумма! Не думай, что ты из какого-то особенного теста и стоишь дороже, чем строитель-таджик. Твоя цена, как и моя, и коробка спичек, зависит не от умения одеваться, не от этикетки, а от конъюнктуры рынка.
В кабинете на какое-то время воцарилось молчание, на фоне которого стала особенно хорошо слышна продолжающаяся в отдалении пальба. Пригорки и перелески отражали звук, рождая эхо, которое, витая над полигоном, связывало разрозненные громовые удары в слитный гул канонады.
– Слышите? – нарушил молчание разговорившийся, как перед казнью, Мордвинов. – Все идет по плану… Если кому-то интересно, могу сообщить, что это мои ребята расстреливают вашего Семибратова. Так что об этом хлыще с усиками можете забыть, он вам больше не опасен. Правда, вместе с ним придется забыть и о «королевском»…
– Что?! – вскинулся Кулешов.
– Да тебе-то какая разница? – снисходительно улыбнулся Анатолий Степанович. – У тебя других проблем выше крыши, а ты все об этом корыте беспокоишься… Ну, сам посуди, разве я мог поступить иначе? Ему был обещан именно «королевский», и он бы насторожился, предложи я ему сесть, скажем, в Т-60. Да, у «королевского» крепкая броня и мощное орудие, зато скорости и маневренности ноль, что делает его отличной мишенью, какой бы ас ни сидел в кресле механика-водителя. А от пушки никакого толка, потому что наводчик из господина Семибратова, как из дерьма пуля. Они и палят-то до сих пор, наверное, только потому, что никак не могут до конца расковырять этот крепкий орешек. Но насчет остальных машин не беспокойся, они в такой же безопасности, как если бы этот умник стрелял холостыми.
– Да, сумасшествие и вправду прогрессирует, – заметил Пагава. – Слушай, ты же законченный маньяк! На что ты рассчитываешь, убогий?
– А вот лаяться и оскорблять меня не надо, – с холодной улыбкой сказал Мордвинов. – Между прочим, это ты спутал мне все карты и заставил устроить этот филиал Курской дуги. Черт бы подрал вашу кавказскую солидарность! Сидел бы себе в арабской тюрьме и горя не знал, так нет же – его не ждали, а он приперся! Я все так чудесно придумал и организовал! Сначала засветившаяся в Аравийском море партия танков, потом эта вылазка в Верхние Болотники… Да-да! Не я ее устроил, но я о ней прекрасно знал. Один из ее участников – помнишь белобрысого холуя, механика-водителя, которого давеча за коньяком гонял? – повернулся он к Кулешову, – предупредил, что твой новоявленный родственничек, пащенок, которого ты нагулял в золотые студенческие годы, решил устроить тебе неприятности вот таким нетрадиционным способом. Ну, я подумал немного и дал «добро», а заодно и пару дельных советов – например, насчет бортового номера. Нападение «тигра» на райцентр привлекло к тебе внимание, что и требовалось доказать. Потом появился этот скользкий тип, Семибратов, и мы с Мариной, каждый со своей стороны, заставили тебя пойти на сотрудничество с ним. Через пару-тройку недель пришла бы очередная партия «коробок», нашего Сереженьку взяли бы с поличным и упекли, куда Макар телят не гонял, на исторически значимый срок…
