Стивен Хантер - Мёртвый ноль
— Тик-так. Сейчас всё случится. То, чего, как говорили, не может быть. Штука с часовой бомбой. Рискнёшь всеми жизнями, моралью, унижением, деградацией нашей страны- потому что хочешь чувствовать себя хорошо завтрашним утром? Это слишком высокая цена за то, чтобы завтра утром хорошо себя чувствовать, Ник, и я должен сказать, что не твоя жопа под огнём, а всех, кто сейчас там.
— Это я со стола уберу. И говорить об этом больше не буду. Вместо этого я хочу…
— Он прав, — сказала Сьюзен. — Тик-так. Надо это сделать.
Ник склонил голову. Он не мог поверить, что участвует в этом споре, но так оно и было.
— Тогда именно мне следует…
— Нет, — возразил Боб. — Все здесь- молодые, всем есть что терять. Мне- нечего, со мной всё кончено. Оставь это мне. Я пойду в тюрьму, я буду мучитель, буду тот, кого все ненавидят. Но я ему пальцы переломаю, и он заговорит паньше, чем я до третьего доберусь.
Тут Сьюзен сказала: — Подождите! Я знаю этого парня. Вы правы, когда думаете, что если что-то случится, то именно этой ночью, буквально через несколько минут. Он не боится боли, позора или неудачи. Он не исламист. Он не верит в семьдесят две девственницы. Он ни во что не верит, тка что напугать его может только одна вещь- и вы видели, от чего он бежит. Он боится смерти. Если этой ночью где-то и случится смерть, то в Белом доме. Возьмите его в Белый дом. Что с ними всеми случится- то и с ним. Это заберёт у него всё, и только этого он боится.
— Она права, — ответил Ник. — Сажай его сюда, поехали в ворота и поглядим, к чему придём.
Они погрузили вырывающегося старикана на переднее сиденье, запихнув его между Ником и стоически терпевшим Рэем. Ник снова включил сирену и крутанул джип по направлению к воротам.
— Господи… — сказал он, когда ворота поднимались, что заняло три длиннейшие секунды. Двое полицейских из охраны Белого дома махнули машине проезжать, джип въехал на территорию и погнал по кругу Исполнительного проезда, который приводил едущих к Розовому саду близ выступа Западного крыла. Огромный белый особняк со своим изогнутым балконом Гарри Трумэна, поддерживаемым рядом колонн, высился безупречной белизной в свете прожекторов, но чем ближе они подъезжали, тем виднее становилась сквозь зелёную стену деревьев церемония у портика гораздо большего здания, где хорошо освещённая толпа людей стояла у подиума, на котором располагалась фигура президента Соединённых Штатов среди других властных людей.
— Стойте, стойте! — внезапно закричал Холлистер.
Ник остановил машину.
— Вам есть что сказать?
— Можем ли мы где-то…
— Да, в Розовый сад. Туда мы и едем.
Холлистер согнулся в каком-то подобии длительной агонии, облизнул губы и тяжело сглотнул. Ник посмотрел на него, затем отвернулся, включил передачу и тронул машину дальше.
— Стойте, — сказал старик. — Ради бога, стойте.
Ник посмотрел на часы. Было почти 19–45. Награждение должно было кончиться в 19–45.
— Говори, или через пять секунд будем там.
Холистер снова сглотнул. Затем сказал:
— У них есть ракета. «Хеллфайер».
Мемориал Иводзимы
Арлингтон, Вирджиния
19-34:30
Это была толстая штука шести футов длиной, семи дюймов в ширину, выкрашенная в тускло-оливковый цвет. У неё были узкие, выступающие крылышки-плавники, четыре на носу и четыре на хвосте, которые выглядели забавно в сравнении с размерами самой ракеты. В воздухе она смотрелась как летящая бочка с крылышками, вот только летела с такой скоростью, что увиддеть её в полёте было невозможно, а в первые секунды полёта пылающий хвост пламени был таким ослепительным, что рассмотреть ничего было нельзя. Она была размещена на модифицированной норвежской пусковой треноге, грубо приваренной в заднем грузовом отсеке фургона. У неё был прозрачный нос, где когда-то был прибор лазерного наведения, а сразу позади него- секция боеголовки с двадцатью фунтами ведьминого зелья позднеиндустриальной эры под названием «взрывчатка PBXN-9». Сдетонировав от падения в Розовый сад, она с уверенностью уничтожит любого, кто окажется в радиусе пятидесяти футов от точки попадания, а также сожжёт, искалечит и травмирует многих тех, ктому повезёт оказаться за пределами смертельной зоны. Ну, и розы все уничтожит.
Затем шла секция наведения, которая делала основную массу работы, затем отделение гироскопа, который стабилизировал ракету в её коротком полёте, электронный автопилот, который синхронизировал работу всего, что должно работать и затем двигательная секция, твердотопливный ракетный двигатель, работающий всего три секунды, после чего управление доставалось непостоянству плавников-рулей, поворачивающихся туда и сюда по приказу компьютера, чтобы встречать давление атмосферы на скорости в 1.4 Маха и вести ракету к цели.
Время полёта от запуска к цели составит около семи секунд. Ничто её не остановит, и никто не заметит её полёта. Всё закончится уже в момент запуска. Профессор Халид забрался в фургон под ракету и, используя фонарик, зажатый в зубах и острый нож, прорывался через ярды липкой ленты, которая удерживала оружие весом в сотню фунтов в стабильном положении во время долгой поездки. Освободив ракету, он двинул её назад по двойным рельсам, приваренным к верхней части пусковой треноги до тех пор, пока не щёлкнул приёмник пускателя, и когда он услышал этот щелчок, он понял, что вилка ракеты пришла в разъём, установив соединение между ракетой и её управлением.
Hellfire AGM-114 на пусковой треноге
Теперь ракету нужно было включить. Это было несложно, всё устройство создавалось, имея в виду упрощение, которое требуется в бою в суровых условиях, когда время дорого, поскольку орды красных Т-72 будут рваться через Фульдский коридор, а остановить их должны будут ракетчики НАТО. Эта ракета когда-то была норвежской и патрулировала северный защитный периметр НАТО, будучи установленной на истребителе танков норвежской армии.
Халид прошёл вокруг фургона вперёд- прохладный бриз освежил его влажный лоб, пока он шёл- и достал из-за заднего сиденья сердце импровизированной установки: норвежский контрольный бокс, прочную коробочку армейского вида с кабелем и простую функциональную клавиатуру, размотал кабель к пусковой установке и подключил его.
— Доктор Файсаль, — сказал он, — запускайте свою программу и проверьте систему.
Файсаль подошёл к устройству, достав маленький диск, нашёл щель ввода и, вставив диск, понажимал разные кнопки. Его информация, сокрытая в норвежском описании, что потребовало от него месяцы на проникновение, потекла в процессор ракеты. Она содержала следующее указание: не искать специфическую лазерную сигнатуру, для чего система была создана изначально, а совершить куда как более примитивное дело: найти уникальный радиосигнал и последовать к нему. Лазер как таковой не был нужен, внутри поискового модуля позади линзоподобного обтекателя теперь был не лазерный искатель, а высокочувствительный миниатюрный ФМ-приёмник, который был заранее настроен на уникальную частоту и узнавал кодированный сигнал. Старая, но очень надёжная технология. Она вызывала мельчайшие отклонения, посылая сигналы в сервомоторы, которые контролировали рули ракеты. С усилением сигнала вследствие приближения сервомоторы меняли положение рулей в поисках сильнейшего сигнала и вели ракету курсом быстрейшего усиления вплоть до взрыва.
Теперь на контрольном боксе горело пусковое меню на норвежском языке. Халид задал траекторию: LOAL-DIR или «наводка на сигнал». Потом- «Прямой старт», значивший, что ракета стартует в воздух под относительно большим углом, а когда получает кодированный сигнал на заданной частоте, бортовой процессор начнёт командовать сервоприводами для изменения угла атаки, после чего ракета упадёт на цель сверху.
— Мы готовы, — сказал он Файсалю. Файсаль со сканером полицейских частот, приобретённым в «Радиохижине», искал сигнал. Одако, слышна была только статика. Он посмотрел на часы. Было 19–46:30. На назначенном диапазоне было тихо.
— Ещё нет, — ответил он.
— Я думаю: как долго мы сможем здесь пробыть, пока нас не раскроют?
— Где он? Что происходит?
— Аа… — простонал Файсаль. — Пройти такой путь и провалить всё… Аллах не допустит этого!
— А ФБР допустит? — спросил нервничающий профессор Халид.
В этот момент патруль Парковой службы медленно свернул на дорожку к парковке.
Белый дом
