Ученье свет - Дмитрий Ромов

— А ты парень не промах, — нахмурился он. — Не глядите, что пацан…

— Повезло просто, — пожал я плечами.

Назаров откинулся в кресле и долго буравил меня взглядом.

— Я хочу закрыть вопрос по Щеглову, — сказал он. — Он мне мешает. Не даёт двигаться, прессует, наезжает. Не в целом, а по парочке проектов. Хочет там своих людей впихнуть. Взятки вымогает. Не сам, а его помощники. Тот же Раждайкин, известный тебе. Клещ настоящий, хуже энцефалитного. У меня планы, заводы газеты, пароходы, как у мистера Твистера, а какой-то мелкий бес у меня кровь сосёт и никто не может с ним сделать ничего. При том, что он и с губернатором на ножах, и с ФСБ, да и со следкомом. У него есть поддержка в прокуратуре и в центре. Поэтому каждый раз, когда над Щеглом сгущаются тучи, на губера давят.

— Думаю, у вас своих депутатов и высоких чиновников хватает, чтобы его сломить.

— Не получается. Нужна последняя капля. И я эту каплю хочу у тебя купить.

— И что будет с Щегловым, когда эта капля упадёт на чашу весов? — спросил я.

— Что будет? — сделал суровое лицо Назар-старший. — Он рухнет, низвергнется и уже не встанет!

— То есть пойдёт на пенсию?

— Уйдёт в нигредо на веки вечные, перестанет существовать для меня и многих других людей, пытающихся честно делать дело.

Я усмехнулся.

— Что⁉ — вскинулся он.

— А я бы хотел, чтобы он не просто ушёл в какую-то там черноту, а понёс наказание за дела, которых наворочал немало. К сожалению, в этом «досье» собраны слишком невинные его «шалости», причём старые и не особо актуальные. И, стало быть, положить его на лопатки будет крайне сложно.

— В любом случае, мне сделать это будет легче, чем тебе, уж поверь. В моих руках имеется несколько федеральных интернет-каналов с огромным числом подписчиков. Я смогу распорядиться материалами намного лучше тебя. У меня есть и другие возможности раскачать эти бумаги. Итак, я предлагаю тебе деньги за помощь в том, что ты и сам хочешь сделать.

— Деньги меня не интересуют, Григорий Александрович.

— Не забывай, о моём предупреждении, — гневно нахмурился он.

— А вот слово джентльмена вполне может сгодиться.

— Что-что?

— Если вы пообещаете, что приложите все силы, чтобы довести дело до конца.

— Может, тебе ещё расписку написать? — зло спросил он.

— Говорю же, слова будет достаточно. Но есть ещё два момента.

— Что за моменты?

— Вернее, четыре. Первый. Вы же знаете, что Щеглов предпринимает меры, чтобы заполучить эти материалы. Терпение у него заканчивается, и он может пойти на обострение. Особенно, когда стало ясно, что какие-то бумаги действительно появились. Он, кстати, уже убил одного человека, чтобы попытаться меня подставить. Плохого человека, но, факт есть факт.

— И кто, кстати, тебя вытащил из этого дерьма? — прищурился Назаров.

— Тот, кто это сделал, действовал небескорыстно, — развёл я руками. — но не в этом суть. Я на выходные уеду в Москву. И он, скорее всего, воспользуется этим временем, чтобы нанести удар. Что у него в арсенале? Уголовное преследование. Но тут вы меня отбили. На время. Физическое воздействие. Но это малоэффективно. Остаётся давление через близких. Мне нужно маму увезти из города на недельку. На реабилитацию. Между прочим, Харитон по вашему приказу на неё напал.

— Харитон не мой, а Щегловский, — поднял он палец. — В данном случае. Он как Труфальдино, служил двум господам. Вот и погорел. А я таких приказов точно не отдавал и никогда бы не отдал.

Ну-ну, ладно, промолчим. По поводу «чистых рук» Назарова слухи ходили разные.

— Ясно, Григорий Александрович. Так что?

— Можно на Алтай отправить.

— Нужно завтра после обеда, а то у нас семейные дела в первой половине.

— Не вопрос. У нас полетит рабочая группа в Горно-Алтайск и её возьмут. У нас свой санаторий. Пусть живёт мама, сколько захочет. Второй какой момент?

— Вы патронируете Новую галерею, и там есть экспериментальная лаборатория.

— Только собираемся её организовывать. Там сейчас другие направления отрабатываются.

— Хорошо. Хочу порекомендовать одну талантливую девушку из нашей школы. Я бы хотел, чтобы она там пригодилась со своими идеями и проектами. Чтобы к ней серьёзно отнеслись.

Он хмыкнул и едва заметно кивнул.

— Дальше.

— Не торопитесь с публикацией в ваших СМИ. Действуйте тихо, не поднимая волны. Это обязательное условие.

— Не в твоём положении условия ставить, — буркнул Назаров.

— Как знать, — пожал я плечами. — Пешки иногда определяют успех всей битвы.

Он стиснул зубы, но промолчал.

— Посудите сами. Шумиха в прессе хороша для решения лёгких задач. Либо, как финальный аккорд. Сосредоточьтесь на невидимой работе, закрутите расследования, обложите его со всех сторон. Не объявляйте заранее, что хотите нанести удар. И… предупредите Прохора, чтобы никому не говорил, что я был у вас дома и разговаривал с вами напрямую.

— Ты учить меня решил, шахматист?

— Что вы, о своей безопасности беспокоюсь. Никитос же сразу поймёт, откуда ноги растут. Не идиот же.

— Я подумаю, — кивнул он. — Когда бумаги увижу.

— А это, как раз, четвёртый момент. Увидите вы их в понедельник. Раньше не получится.

— Значит, и всё остальное будет в понедельник, — пожал он плечами.

— Покупателей много, Григорий Александрович, посудите сами. В чём смысл сделки, если вы не проявляете гибкость? Убьёте меня, если будет не по-вашему? Из школы выгоните? На зону законопатите? Я нигде не пропаду, поверьте. Вы ведь думали уже об этом. О возможных вариантах. И выбрали джентльменское соглашение. Я не против. А вы?

Он встал и прищурился. Челюсти его были сжаты. И кулаки.

Я тоже поднялся и теперь мы стояли, разделённые шахматной доской с неоконченной партией.

— Ладно, — кивнул он. — Эту партию ты выиграл. Но я рад, что ты оказался достойным игроком.

Он протянул мне ладонь. Она оказалась сухой, узкой, но сильной. Мы крепко пожали руки.

— Ты чем после школы заниматься планируешь? — спросил он.

— Может быть, по юридической линии пойду, — пожал я плечами. — Не решил ещё. Времени много впереди. Если Медуза какой фортель не выкинет.

— Это директор ваш? — покачал он головой.

— Она самая.

— Понятно. Ладно, пойдём чай