Виктор Доценко - Икона для Бешеного 2
Испуганный бармен выглянул из‑за стойки, а Брайнт про себя удивился: обычно невозмутимый Роджер проявил не свойственную ему эмоциональность.
А если точнее? — попросил Брайнт.
Во–первых, максимально ужесточить иммиграционные законы, а то мы, белые англо–саксы, в ближайшие двадцать—тридцать лет останемся в нашей стране в меньшинстве. Во–вторых, ввести для всех граждан
США особый документ, удостоверяющий личность. То есть создать центральную базу данных. Обязать всех граждан, проживающих в США, при переезде из штата в штат, регистрироваться в местной полиции…
Роджер, ты замахнулся на главную ценность нашего демократического общества — свободу передвигаться и жить там, где человек пожелает. Мне кажется, более того, я просто уверен, что американский народ такого не потерпит, — с сомнением покачал головой Брайнт.
Когда вопрос стоит так: «Демократия или жизнь?», каждый здравомыслящий поймет, что к чему, — жестко заявил Лайн. — Думаю, мы все, настоящие патриоты Америки, просто обязаны написать письмо Президенту. Подпишешь?
Не говоря более ни слова, Лайн положил перед Брайнтом три листа бумаги с напечатанным текстом.
Брайнт внимательно прочитал его, потом бросил взгляд на Дайна и, не размышляя ни секунды, вытащил из внутреннего кармана «паркер» с золотым пером.
Подпишу, — сказал он и, быстро окинув взглядом столбцы подписей на последнем листке, размашисто подписал послание в конце.
Молодец! — удовлетворенно улыбнулся Лайн. — Ты — пятьдесят пятый уважаемый человек, чьей поддержкой я заручился. Не только мы с тобой, но и другие серьезные люди озабочены происходящим. Всем нашим, кому я показывая проект обращения к Президенту, он понравился безоговорочно.
Под «нашими» Лайн имел в виду членов организации «Наследие Америки», в которую вход или отставные военные в крупных чинах, влиятельные журналисты консервативной ориентации, банкиры и руководители многих известных корпораций, преимущественно связанных с военно–промышленным комплексом Америки.
Не знаю только, посылать ли письмо Бушу сейчас, — задумался вслух Лайн, — или подождать до выборов — меньше полгода осталось. Вряд ли Президент успеет подготовить и провести через Конгресс и Сенат соответствующие законы, даже если он загорится нашей идеей. Может, стоит придержать наше обращение до конца года, как ты думаешь?
Ты так уверен, что победит Буш–младший? — Брайнт знал, что его собеседник в силу прошлых связей вхож в самые потаенные закоулки вашингтонской политической кухни.
Очень на это надеюсь, — отрезал Лайн. — Керри‑то похуже этого юбочника Клинтона будет. Несмотря на его опыт войны во Вьетнаме, он настоящая тряпка. Чего стоит одно его обещание вывести наши войска из Ирака.
Керри точно слабак! — подтвердил Брайнт. — А Буш — правильный парень, но по–моему жесткости ему тоже не всегда хватает. Говорит он всегда вроде бы вещи правильные, а делает намного меньше, чем мог бы.
Он вынужден учитывать реакцию этих гнилых европейских либералов, наших так называемых союзничков, которые привыкли, что мы за все платим, а они нашими руками жар загребают. Любой Президент США, как общепринятый лидер свободного мира, просто обязан считаться с общественным мнением, черт бы это проклятое мнение побрал!
Как человек, проработавший много лет за рубежом, Лайн неплохо представлял себе хитросплетения американской внешней политики, но сейчас не место и не время было о них распространяться.
Лично у Дайна к Президенту Бушу имелось немало вопросов, но отнюдь не по внешней политике, а по событиям сентября две тысячи первого года, но не обсуждать же их с бывшим фзбээрошником, у которого, по твердому убеждению бескомпромиссного Лайна, было рыльце в пушку?
Завершая недолгую встречу и крепко пожимая руку Брайнту, Лайн не без торжественности произнес:
Очень рад, дорогой Боб, что ты с нами и согласился подписать это обращение к Президенту. Позвоню тебе, как только мы решим его посылать…
Через пару дней Роджеру Лайну удалось напроситься на встречу к Джону, соратнику Ивана по Тайному Совету Пяти, по существу управляющего всем миром, о чем Лайн даже не подозревал.
Джон в настоящий момент возглавлял группу научно–технических советников Пентагона. И именно он поддерживал ставшее навязчивой идеей Лайна убеждение в том, что события сентября две тысячи первого года стали результатом если и не сознательного предательства, то во всяком случае вопиющей некомпетентности ФБР, особенно нелюбимого, что он и не скрывал, Роджером Лайном.
Ты уже прочел доклад Конгресса? — первым делом поинтересовался Джон.
Тысяча страниц обычной бюрократической мути! — угрюмо отозвался Лайн.
Речь шла о документе, родившемся в результате всестороннего расследования событий сентября две тысячи первого года.
Там нет ответа на главный вопрос — был ли Президент своевременно информирован о возможных террористических актах или нет? — угрюмо заявил Лайн.
А как ты сам думаешь? — как бы между прочим поинтересовался Джон.
Если откровенно, то не знаю, что и думать. Кондолиза утверждает, что еще шестого августа две тысячи первого года, во время очередного утреннего брифинга, Президенту было сообщено о возможных захватах самолетов в террористических целях, но она утверждает, что та информация для Президента носила аналитический, а не конкретный характер. Вице–президент и шеф ФБР в один голос утверждают, что даже, если бы они получили более точную информацию, все равно такую трагедию никак нельзя было предотвратить. И снова они же пророчат новые террористические акции на нашей территории. Как тебе это нравится, Джон? Высшие руководители страны сеют в народе панические настроения, вместо того чтобы принять жесткие, но необходимые меры.
Думаю, ты здесь не совсем прав, старый солдат, — осторожно заметил Джон, который уже был знаком с проектом обращения к Президенту Америки, однако подписать его отказался, поскольку был на государственной службе.
В чем же я не прав? — Роджер Лайн холодно уставился на приятеля.
Да в том, что предлагаешь Президенту ограничить традиционные для Америки гражданские свободы, — назидательно произнес Джон, — знаю, что не сумею тебя переубедить и потому даже не пытаюсь, но все же расскажу о новом назревающем у нас скандале.
Профессиональный сборщик любой информации, Лайн приготовился внимательно слушать.
Ты знаешь Эндрю Маршалла, Роджер?
Такой маленький лысый старичок? — напряг свою феноменальную память Лайн, — он уже не один десяток лет подвизается каким‑то консультантом при Пентагоне. Видел его где‑то пару раз, но не знаком с ним.
Джон с искренним восхищением посмотрел на Лайна:
Всегда поражаюсь твоей информированности. У тебя не мозг, а настоящий компьютер! Только в одном ты ошибся: Маршалл не консультант, а глава департамента общей оценки Пентагона, несмотря на свои семьдесят девять лет.
А что это за департамент? — удивился Лайн. — Я никогда о таком не слышал.
Значит, тебе о нем слышать не следовало, равно как и многим миллионам жителей США, — дружелюбно улыбнулся Джон, чтобы Лайн, знаток и хранитель всевозможных государственных секретов, не обиделся. — Ты о нем не слышал, поскольку они использовали всю агентурную информацию, в том числе и ЦРУ, а сами своим продуктом делились исключительно с Президентом США и советником по национальной безопасности. Вот так‑то, дорогой мой дружище!
Джон поднял вверх длинный указательный палец и многозначительно взглянул на собеседника.
И что же за продукт отдел выдал на этот раз? — с напускным безразличием спросил глубоко уязвленный своим невежеством в данном вопросе Лайн.
На этот раз — суперсекретной важности, — демонстративно понизив голос, сообщил Джон, — даже я о нем знаю только в самых общих чертах. Они, как тогда было принято говорить, «осмысляли немыслимое…».
Что за бред? Такового не могло быть в Пентагоне! — не сумел совладать со своим недоуменным негодованием взбешенный Роджер Лайн.
Зря кипятишься, дорогой Роджер, — попытался осадить его Джон, — ты мне не даешь договорить. Департамент был создан в тысяча девятьсот семьдесят третьем году, и с тех пор Маршалл бессменно его и возглавляет. В свое время он и его подчиненные занимались разработками сценариев ядерной войны с Советским Союзом, используя все возможности того времени: принципы теории игр, агентурные данные и доступную им статистику. Особое внимание уделялось тому, как Штаты переживут первый ядерный удар и чем смогут ответить.
Пустая трата денег и мозгов, — мрачно пробормотал Лайн.
Не ты один так думаешь, — с готовностью подхватил Джон, — министр обороны в кабинете Клинтона, Ульям Коэн, придерживался того же мнения и попытался прикрыть отдел, отправив старину Маршалла на заслуженный отдых. Однако ничего у него не вышло. А сейчас Маршалл вновь на коне и несется вскачь к новым вершинам успеха.
