Виктор Доценко - Икона для Бешеного 2
«День четвертый. Вся эта череда смертей наводит на нехорошие сравнения. Сразу же вспоминается британская экспедиция во главе с доктором археологии Говардом Картером и финансировавшим экспедицию лордом Карнавоном, которая в 1922 году случайно обнаружила самую знаменитую гробницу Долины Царей — усыпальницу Тутанхамона, которая оказалась единственным царским погребением, дошедшим до нас не разграбленным.
Ослепленный блеском сокровищ, Картер не сразу приметил неброскую глиняную табличку с краткой иероглифической надписью: »Вилы смерти пронзят того, кто нарушит покой фараона».
С этой историей связана не выясненная до сих пор легенда о »проклятии фараона». Преждевременная насильственная или внезапная смерть большей части участников экспедиции лорда Карнавона — за исключением, как ни странно, самого доктора Картера — вызвала слухи о посмертной мести фараона, чей вечный покой был нарушен.
Здесь, на этой северной реке, посреди дикой природы, закрадываются в голову странные мысли: а не лежит ли проклятие на этой книге? Может быть, и не стоило ее трогать?»
«День четвертый. Наш »доктор Картер» — доктор Приходько — уцелел, как и наш »лорд Карнавон» — председатель Горст, который жив и здоров. Кажется, его даже комары перестали трогать. Он целыми днями сидит в кресле на корме и обозревает окрестности таким взглядом, словно все это принадлежит лично ему».
Этому журналисту было невдомек, что люди Малюты по приказу Горста ликвидировали одного за другим всех, кто мог подозревать об истинном происхождении книги, кроме Приходько.
Последней жертвой оказался Оскар. Он уже догадывался о том, что члены экспедиции помирали не в результате несчастных случаев. Вот он и попытался бежать на очередной стоянке. Его обнаружили в каменной расщелине, куда бедняга свалился, пытаясь взобраться по крутому берегу. Выбраться из расщелины он бы все равно не смог самостоятельно: узкая каменная щель плотно сжала ребра.
Тогда Оскар из последних сил, фломастером написал на камне все, что успел узнать — и о книге, и о Горсте. Но появившийся рядом Малюта плюнул на надпись и растер ее сапогом. После чего тем же сапогом надавил на голову визжащего Оскара и затолкнул его глубже в расщелину, где ему предстояло умирать в течение трех дней — в одиночестве, теряя силы, посреди леса, прислушиваясь к шуму реки и удалявшемуся стуку дизельных двигателей катеров Горста.
Глава 13
ИГРЫ СОВЕТА В ИРАКЕ
Одним из немногих героев нашего повествования, которого вовсе не занимала судьба чудотворной иконы Софийской Божией матери, был давний наш знакомец Роджер Лайн, старый американский разведчик в отставке.
Лайн был озабочен принципиально другими проблемами, в частности безопасностью США, которую считал безвозвратно утраченной после известных событий две тысячи первого года.
Вскоре, после возвращения из Москвы, где Роджер Лайн общался с Иваном, он встретился с бывшим заместителем директора ФБР — Робертом Брайнтом. Вообще‑то если не вражда, то взаимная нелюбовь между ФБР и ЦРУ была широко известна даже у простого обывателя, и Лайн не был среди своих коллег исключением. Но для Брайнта он сделал исключение, хотя бы потому, что они оба состояли членами организации «Наследие Америки», конечной целью которой было установление господства США на всем земном шаре.
— Что там делается в России? — с явным интересом спросил Роберт Брайнт, когда они уселись за столик в маленьком абсолютно безлюдном, но весьма уютном кафе недалеко от Капитолия.
Как с равным соперником США на мировой арене с Россией покончено и, мне кажется, навсегда! — не без торжественности произнес Лайн, справедливо чувствуя себя в некоторой степени причастным к развалу некогда великой, как считали во всем мире, державы.
Но все равно русские шпионы активно действуют и у нас, и на территории наших союзников, — Роберт Брайнт отвечал в ФБР за контрразведывательную деятельность и, даже находясь в отставке, был хорошо информирован.
Шпионаж — дело святое, — сдержанно улыбнулся Роджер Лайн, — он будет существовать, пока существуют государства. — Пусть русские шпионы узнают, насколько мы их обогнали в военной сфере и доложат это своим лидерам. Возможно, после этого те станут сговорчивее. Сегодня меня волнует другое. К чему ты, Боб, имел самое непосредственное отношение.
Что конкретно ты имеешь в виду? — насторожился Роберт Брайнт.
Безопасность народа США и его материальных и моральных ценностей, причем более всего меня тревожит возможная угроза им не извне, а изнутри, — строгим тоном произнес Лайн. — Сложившаяся ситуация представляется мне не только трагической, но и безнадежной.
По–моему, ты излишне драматизируешь, — позволил себе не согласиться Брайнт.
Лайн поднял руку ладонью вперед:
Выслушай меня очень внимательно, Боб. Ты знаешь, что последние десять лет службы я занимался аналитикой и был у начальства на весьма хорошем счету. Надеюсь, ты не станешь спорить с этим?
Брайнт согласно кивнул:
Твоими записками неоднократно пользовались работники Совета Национальной Безопасности при подготовке докладов Президенту…
Сам знаешь, Боб, аналитики жуткие зануды. Они привыкли оперировать чистыми цифрами и голыми фактами. Так что извини и потерпи немного, хорошо?
Ишь чего надумал — цифрами меня удивить, — ободрительно рассмеялся Бранит. — Давай не стесняйся.
Цифры сами по себе не так уж и страшны, — сухо заметил Лайн, — опасны могут быть неожиданные комбинации. Ответь мне, сколько, по оценке вашего ведомства, в настоящий момент в нашей стране нелегальных иммигрантов?
Примерно миллионов восемь, — на минуту задумавшись, сказал Брайнт.
По моим данным, цифра колеблется от восьми до десяти миллионов, и я лично склоняюсь к последней, — жестко произнес Лайн. — А сколько человек скрывается от уже вынесенного приговора о принудительной депортации?
Не знаю, — честно признался Брайнт.
Более трехсот тысяч человек! — угрюмо сообщил Лайн.
К чему ты клонишь? — наморщил лоб Брайнт.
Даже если среди них имеется пара дюжин потенциальных террористов, представляешь, что они могут натворить?
Представляю, — вздохнул тот, но решительно вступился за честь мундира. — Кстати, ФБР тут не причем. Мы установили, что у шести из одиннадцати террористов, захвативших самолеты в сентябре две тысячи первого года, были просрочены или подделаны визы. Это прокол службы иммиграции.
Я не я и работа не моя… Любим мы валить все на других! Особенно тогда, когда грозят неприятности, — зло бросил Лайн и, не дожидаясь реакции собеседника, продолжил: — Однако идем дальше. Ты знаешь, сколько в США морских портов, куда со всего мира доставляются грузы?
Знаю. Примерно три сотни.
Триста шестьдесят один порт, — назидательно уточнил обожавший точность Лайн. — Через эти порты каждый день проходят двадцать тысяч контейнеров с товарами из самых разных стран. Как ты думаешь, возможно их более менее тщательно проверить, чтобы быть спокойным на предмет безопасности?
Можно, конечно, — пожал плечами Брайнт, — вопрос только в том, сколько времени эта процедура отнимет и в какую сумму это выльется…
Вот именно, — подтвердил Лайн. — Осмотр ВСЕХ контейнеров затянется на недели и нанесет непоправимый ущерб нашей экономике. А теперь попробуй сопоставить следующие цифры: скажем, имеется с одной стороны, двадцать с чем‑то террористов, с другой — триста шестьдесят один морской порт, в которых разгружаются более двадцати тысяч контейнеров каждый день. Получается уравнение, причем, довольно элементарное — всего только с одним неизвестным: что именно в одном из портов получат в стандартном контейнере враги Америки — десяток небольших атомных бомб, отравляющие вещества или бактерии, вызывающие массовые эпидемии? Как тебе такой расклад? Надеюсь, ты теперь не скажешь, что я драматизирую, — с явным упреком закончил свои выкладки Лайн и устало взглянул на собеседника.
Согласен, картина, нарисованная тобой, и в самом деле печальная, — после недолгой паузы сказал Брайнт и со вздохом констатировал: — К сожалению, не вижу, как можно исправить это положение.
— А я вижу! — уверенно ответил Роджер Лайн. — Необходимо только ужесточить!
Что ужесточить? — недоуменно спросил собеседник.
Все! — Лайн стукнул кулаком по столу так, что зазвенела посуда и по помещению пронеслось эхо.
Испуганный бармен выглянул из‑за стойки, а Брайнт про себя удивился: обычно невозмутимый Роджер проявил не свойственную ему эмоциональность.
А если точнее? — попросил Брайнт.
Во–первых, максимально ужесточить иммиграционные законы, а то мы, белые англо–саксы, в ближайшие двадцать—тридцать лет останемся в нашей стране в меньшинстве. Во–вторых, ввести для всех граждан
США особый документ, удостоверяющий личность. То есть создать центральную базу данных. Обязать всех граждан, проживающих в США, при переезде из штата в штат, регистрироваться в местной полиции…
