Виктор Доценко - Икона для Бешеного 2
С Джеймсом Кричтфилдом, — со значением произнес Джон. — Я навещал его в частном госпитале. Ему стукнуло восемьдесят шесть, и он скоро отойдет в мир иной. У него обнаружили рак. Навестил бы и ты старика. Он так тепло о тебе говорил, называл тебя своим лучшим учеником.
Господи, — Лайн мгновенно забыл про Ирак. — Я Джеймсу стольким обязан! Давай телефон… Можно я прямо от тебя ему позвоню?
Джон набрал номер и передал Лайну трубку.
Джеймс, это Роджер Лайн.
Привет, Лайн, рад слышать тебя…
Страшно хочу вас увидеть.
Так в чем проблема? Приезжай! Только поторопись, если хочешь застать меня на этом свете… — Джеймс хитро покашлял в трубку.
Немедленно выезжаю… До скорой встречи! — Лайн отдал Джону трубку. — Старик с присущим ему черным юмором, сказал, чтобы я поторопился, а то его не застану на этом свете. Давай адрес. Похоже, он знает, что его дни сочтены, а голос хоть и слабый, но спокойный.
Джеймс — человек–кремень, — уважительно заметил Джон, передавая Лайну листок бумаги с адресом госпиталя. — Таких людей теперь не делают. Кстати, возьми и вот это. На досуге посмотришь, — Джон дал ему незапечатанный конверт, — уверен, тебе будет интересно.
В такси по дороге в госпиталь Лайн внимательно изучил содержимое конверта. На нескольких листах там приводились факты многолетнего делового сотрудничества семьи Президента Буша с членами королевского дома Саудовской Аравии, а кроме того, с семейством Бен Ладена.
Сообщалось и о том, что сразу после одиннадцатого сентября две тысячи первого года все члены семьи Бен Ладена, находившиеся в тот момент в США, были посажены в один самолет и отправлены домой.
Этот факт можно было считать либо высылкой, либо скрытой помощью во избежании несомненного народного гнева и возможной расправы. Справка была объективна: в ней говорилось о том, что Усама Бен Ладен давно официально проклят всей семьей и лишен Саудовского гражданства.
Но кто этих арабов разберет?
Лайн был глубоко убежден, что из пяти сотен Саудовских принцев пара–тройка точно поддерживали исламистов и финансировали экстремистские организации в качестве частных лиц. Они же, фактически с помощью ЦРУ, вскормили афганских моджахедов во время конфликта Афганистана и Советского Союза. Что им мешало действовать в том же ключе и дальше? Усама‑то стал героем во всем мусульманском мире.
Лишала подозрительного Лайна покоя и неопределенная роль во всей этой истории Президента Буша. На словах да и на деле он вроде бы боролся с терроризмом, но не скрывалось ли за этим стремление спрятать концы в воду? Если трезво помыслить, то, скажем, война в Ираке и низложение жестокого диктатора Саддама было великолепным отвлекающим маневром, чтобы оставить на свободе мерзавца Усаму Бен Ладена. Вобщем‑то, Саддам ничего плохого США не сделал, а Усама Бен Ладен взял на себя атаку на башни–близнецы Всемирного торгового центра и множества других террористических актов… Странно все получается, слишком много совпадений…
Надо всем этим требовалось серьезно поразмыслить.
Именно на это и рассчитывал Джон, подкинувший по единодушному решению Тайного Совета Пяти эту справку Лайну. Конечно, поколебать его патриотизм одной бумажкой было вряд ли возможно, но внушить некоторое сомнение в честности Президента Буша и верности его действий — разве этого мало? В большинстве случаев Тайный Совет Пяти предпочитал работать постепенно, не форсируя событий, особенно в Америке. Все‑таки пока их главной целью оставалась дестабилизация России…
Когда Лайн вошел в больничную палату, ее единственный пациент попытался приподняться, но тут же уронил на пол одну из своих подушек.
Обычно хладнокровный и невозмутимый Лайн, поднимая подушку, был глубоко потрясен переменой, происшедшей с его бывшим начальником и наставником. Последний раз они виделись года два назад. Тогда крепкий и плотный пожилой джентльмен без особых усилий выиграл у Лайна партию в гольф.
Здесь стоит заметить, что Роджер никогда не был особым любителем этой традиционной аристократической игры, но физическая форма Джеймса его впечатлила. Но сегодня…
Легенда американской разведки, можно сказать, один из ее создателей, Джеймс Критчфилд, превратился буквально в тень человека, которого Лайн знал.
Безжалостный рак сожрал его некогда крепкое тренированное тело. К исхудавшим рукам, с которых свисала дряблая кожа, были протянуты какие‑то трубочки и провода. Лицо было темно–желтого, почти пергаментного цвета. Только серые, почти стального цвета, глаза настоящего арийца, англо–сакса, сохранили выразительность и живость.
Что, дорогой мой мальчик, здорово я изменился с нашей последней встречи? — больной перехватил страдальческое выражение лица вошедшего, но явно сохранял присутствие духа и твердость суждений.
Лайн не знал, что и ответить.
Я всегда рад видеть вас, Джеймс, — наконец сумел выдавить он из себя.
Всегда уже не будет. Это наша последняя встреча, — улыбка старика была спокойной. — Садись на стул и слушай. Мне надо много чего тебе рассказать.
Лайн с готовностью уселся на указанный стул и приготовился слушать своего наставника.
Кстати, это я посоветовал Джону, навестившему меня, отправить тебя в Ирак. Может, ты забыл, но я в шестидесятые годы работал на Ближнем Востоке.
Вы, Джеймс, в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году провернули успешную операцию по свержению генерала Абд аль–Карим Касема, в то время единолично правящего Ираком, — с готовностью напомнил Лайн.
Молодец, Роджер, и год помнишь, — довольно кивнул старец. — Касем был законченным националистом и скотиной, но занявший его место Бакр оказался немногим лучше, хотя его удалось все‑таки убедить уничтожить коммунистов и запретить коммунистическую партию. Кстати, Саддам тогда из всех них выглядел самым разумным и охотно с нами сотрудничал. А видишь, как все закончилось?
Я пока не очень ясно представляю себе, что буду делать в Ираке, — сказал Лайн, — и честно признаюсь, что пребываю в некоторой растерянности.
Никому другому он бы никогда не открылся в своей некомпетентности в каком‑либо вопросе, но Джеймс для него в любом случае оставался матерым волчарой, как говорится, бесспорным вожаком стаи.
Дам тебе один совет, почерпнутый из собственного опыта, — лицо Критчфелда стало деловым и серьезным. — Никогда не доверяй арабам. Все они лживы, трусливы и продажны. Лучше всех это усвоили англичане, успешно использовавшие старый принцип «Разделяй и властвуй!». Наши же вашингтонские политические «мудрецы» с их бесконечной трепотней о демократизации арабских режимов всякий раз попадают пальцем в небо. Арабы уважают только силу, грубую силу, и подчиняются только сильной руке. Так что действуй максимально жестоко.
Джеймс умолк. Видно было, что долго говорить ему удается с большим трудом.
Лайн поспешил заполнить паузу:
Я уже давно заметил, что большинство политиков в любой стране земли существуют в каком‑то иллюзорном мире, который сами себе придумали. А отдуваться потом за их дурацкие ошибки приходится нам и армии.
Старик заметно оживился. Как и всякий человек, отдавший жизнь конкретному делу, он всегда презирал обожавших публичность говорунов.
Ты прав, мой умный мальчик, и это, впрочем, бывает довольно часто, — старец набрал побольше воздуха в ослабевшие легкие, — посмотри, что этот идиот Бремер…
Вы имеете в виду американского руководителя союзной администрации в Ираке? — уточнил Лайн.
Его, — кивнул бедный больной. — Посмотри, что он натворил: начал с того, что запросто распустил иракскую армию, секретную службу и полицию. Этот, в высшей степени «демократический» жест одним махом увеличил число потенциальных врагов Америки миллиона на два. Тебе‑то, надеюсь, можно не объяснять, что профессиональный солдат или разведчик работает либо на тебя, либо на твоего противника. Он должен сам кормиться и кормить семью, а, кроме как убивать или шпионить, он же ничего больше не умеет!
Старик устало откинулся на подушки.
То, что вы сказали, Джеймс, аксиома, не требующая доказательств, — у Лайна не возникло и тени сомнения в правоте наставника. — Надо было с этими ребятами плотно поработать, хорошо заплатить, и многие из них наверняка перешли бы на нашу сторону. Именно так, кажется, вы действовали в Западной Германии после Второй мировой войны?
Умница! — искренне восхитился старик и сглотнул слюну, пытаясь сжать своими ослабевшими пальцами руку Лайна. — Ты всегда был самым толковым из моих многочисленных учеников. Либералы крыли нас почем зря за то, что мы приняли на службу бывших нацистов, но только так удалось сохранить традицию. Мы получили доступ к их досье и агентуре. А секретная служба ФРГ в самые считанные годы стала на ноги и заставила всех в мире себя уважать!
Ну, немцы‑то — нация дисциплинированная, не то что арабы, — вставил Лайн.
