Данил Корецкий - Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает
От возвышенных философских размышлений Лешего оторвал грубый факт прибытия в Нахичеванский райотдел. Теслюк не стал регистрировать его в дежурке, а сразу повел в какой-то кабинет. Опера так часто делают: им есть о чем поговорить с задержанным: скачать информацию, попробовать завербовать или прокачать на причастность к нераскрытым преступлениям. Но участковые не ведут оперативной работы, поэтому Теслюк должен был сразу записать его в журнал задержанных, составить протокол о правонарушении или написать рапорт о преступлении и передать в дознание. Почему капитан ничего этого не сделал? Оттого, что Клищук ничего не совершил? Но тогда зачем его вообще задерживать?
– Что ты делал в «Загоне»? Кто тебя туда послал? Что ты там вынюхивал? – начал наезжать Теслюк, буравя его своими, похожими на оловянные пуговицы, глазами. – Покажи руки! Ширяешься?
– Да ты что, начальник! Смотри, у меня «дорожки»[24] чистые! – Леший засучил рукава.
– Я кента искал, долг получить. А Ворона сказал – нету его. Вот и все, – не вдаваясь в излишние подробности, объяснил невинный, как слеза девственницы, гражданин Клищук, уверенный, что теперь-то его точно отпустят.
Но Теслюк смотрел с подозрением, продолжал расспрашивать, хитро переставляя вопросы, потом позвонил кому-то по короткому номеру:
– Товарищ подполковник, я тут подозрительного типа доставил. В «Загоне» что-то вынюхивал… Да нет, не УСБ, какой-то Клищук, ранее судимый… Нет при нем ничего. И следов уколов нет. Пургу гонит, что искал кого-то. Не нравится он мне… Да можно и оформить, дело не хитрое… Есть!
Леший понял, что столкнулся с могущественной «крышей» «Золотой мили», а значит, говорить про Лиса этим гнилым оборотням ни в коем случае нельзя. Значит, надо обходиться своими силами. Иначе они «найдут» у него дозу «дури», подставят лжесвидетелей и отправят на зону!
Теслюк достал несколько бланков и привычно стал что-то писать.
– Давай адвоката, начальник! – развалившись на неудобном стуле, потребовал Клищук. – Я на зоне столько раз чалился, что ты меня на фу-фу не возьмешь! У меня ходок больше, чем у тебя звездочек на погонах!
И для большей солидности уточнил:
– На двух погонах!
– Будет тебе адвокат, потерпи, – кряхтя от умственного напряжения, процедил Теслюк. – И судья будет, и срок будет!
– За что срок?! – во весь голос заорал Леший, разорвал на груди рубаху и ударил кулаком по столу. – Убивают!! Спасите!! На помощь!!
В коридоре было много людей – свидетелей, потерпевших, других посетителей. Поэтому крики обязательно привлекут внимание. А он не зарегистрирован, никаких материалов на него еще нет! На это и был расчет.
– Убивают!! Помогите!!
Раскрыв рот, он засунул туда не слишком чистые пальцы и ногтями разодрал десны, которые сильно кровоточат и быстро заживают. Рот наполнился кровью, и он выплюнул ее на стол и бланк, который должен был стать первым фиктивным документом его сфальсифицированного уголовного дела.
– Ты что делаешь? – испугался участковый, разглядывая расплывающееся на бумаге красное пятно. – Кто тебя убивает?!
– Убивают! – Леший выплюнул кровавую слюну в руку и швырнув прямо в рожу капитану. Кровь запачкала толстые щеки, забрызгала мундир. – Теперь будем вместе СПИД лечить!
– Ты что делаешь? Ты что делаешь? – как автомат повторял деморализованный Теслюк.
Леший плюнул кровью на пол, на стол, на стены, на свою разорванную рубаху. При этом он продолжал кричать, что его убивают, и звать на помощь.
Дверь распахнулась, в кабинет ворвался майор с красной повязкой «Ответственный дежурный» и какой-то лейтенант. За их спинами на пороге столпились взбудораженные граждане.
– Ты что творишь, Теслюк?! – грозно спросил майор, рассматривая растерзанного, окровавленного задержанного, потеки крови на стенах, на полу, на протоколе, на мундире участкового.
– Это не я… Это он… Он меня СПИДом заразил, – упавшим голосом произнес капитан, очевидно понимая, насколько неубедительны его объяснения и в какую скверную историю он попал.
– Гля, менты совсем озверели! – закричал какой-то плюгавый и явно нетрезвый мужичонка. Другие зрители неодобрительно зашумели.
– Держись, братуха, я сейчас своего адвоката позову, он в соседнем кабинете! – выкрикнул мужичонка и скрылся.
– Успокойтесь, мы во всем разберемся! – сказал майор и закрыл дверь. – За что задержан этот человек? Отвечай, Теслюк!
– За… За… Подполковник Точин в курсе…
– Ты на подполковника не вали! Где основания для задержания? Где проверочный материал?! Хочешь меня подставить?!
Теслюк покрылся красными пятнами.
– Гм… Я еще… В общем, еще нет…
– А в книгу задержанных он внесен?!
– Тоже… Не успел…
– Идиот! Ты соображаешь, что творишь? Сейчас кто-то позвонит в УСБ или в прокуратуру, тут адвокат рядом и куча свидетелей!
Майор повернулся к гражданину Клищуку. Лицо у него было встревоженным.
– Гражданин, приношу вам извинения за действия нашего сотрудника! – официально сказал он. – Если у вас нет претензий, вы можете быть свободным…
– Претензии… Ни за что всю рожу разбил. Пусть скажет: за что меня схватил?! За что?! Пусть скажет! – наседал теперь безвинно обиженный гражданин Клищук.
Капитан Теслюк опустил голову и тяжело молчал.
– У вас нет претензий? – спросил майор. – Виновного мы накажем!
– Да ладно, хер с ним! – царственно махнул рукой Леший. – Пусть только паспорт отдаст!
Участковый достал из кармана паспорт, положил на стол и бросил на Лешего такой взгляд, который должен был превратить его в пепел. Но тот в пепел не превратился, спокойно забрал документ и, перекособочившись, вышел из кабинета.
– Весь ливер отбили, – скорбно сообщил он жаждущим благополучной концовки гражданам. – Теперь этого гада посадят!
– И правильно! Так им и надо! – удовлетворенно загалдели посетители Нахичеванского РОВД, на глазах которых случилось чудо и восторжествовала справедливость. Пусть пока только в одном отдельно взятом райотделе.
* * *Борис встретил его у выхода из душа, в раздевалке сидел рядом и, пока Каскет приводил себя в порядок, докладывал подробности очередной «пробивки».[25]
– …Я им: ну так что с того, что у вас самая старая кофейня в городе? У вас трубы когда меняли? А проводку? При Сталине еще? А они мне, представляешь, серьезно так: наше заведение – часть культурного фонда Тиходонска, его история, уё-маё и все такое, так что мы не продаемся! Я аж за печень схватился: ну, раз ничего не понимаете, тогда придут пожарники, санитарные врачи, закроют вас на реконструкцию, тогда и поговорим о цене… Представляешь? Культурный фонд, говорят!..
– Да, совсем обнаглели! – сказал Каскет, надевая туфли.
Со стороны могло показаться, что они общаются на равных, как товарищи или, на худой конец, компаньоны. Но когда пошли по гулким коридорам спортивного комплекса к выходу на парковку, все стало на свои места: Борис держался на два шага впереди, как опытный пес, вынюхивающий опасность. Он первым проходил в двери, выглядывал в коридоры, и на улицу первым вышел, махнул рукой. Тут же солидная черная «ауди А8» подкатила к ступенькам – в отличие от многих коллег, Каскет не любил огромные неповоротливые джипы, считал их дешевыми понтами.
Они спустились к тачке, Борис внимательно осматривался по сторонам, посадил шефа назад, аккуратно прикрыл бесшумно прилипшую дверь и занял свое место рядом с водителем.
– Куда теперь? – спросил Влад. Он сидел за рулем и контролировал обстановку вокруг машины. Мало ли что, может, к днищу мину присобачат… Хотя обстановка и не требовала таких предосторожностей, но порядок есть порядок.
– Давай в «Русский стол», расстегаев похаваем, – скомандовал шеф.
– И присмотримся заодно, как эту точку под нас подобрать! – рассмеялся Борис.
– Не суетись, всех подберем! – уверенно сказал Каскет.
После посещения тренажерного зала он всегда чувствовал прилив сил, разгоряченным мышцам было тесно в прежней оболочке, как в коротковатом, не по росту, костюме. Железо, которое он качал последние полтора часа, отдало ему свою крепость и прочность, наполнило упругой мощью каждую клетку. Так и должно быть. Каскет умел забирать соки из всего, к чему прикасался. Все, до последнего остатка. Водка, еда, деньги, шлюхи, пристяжь, расширяющийся с каждым днем штат наемных работников, весь этот чужой непуганый город… Досуха. Даже испарины не оставалось. И все работало, все крутилось с бешеной силой, чтобы восполниться, нагулять новые соки и снова быть опустошенным…
Черная мощная «ауди», про которую многие говорили, что она бронированная, мчалась по заполненным машинами улицам, уверенно перестраиваясь из полосы в полосу. Влад рулил двумя пальцами, Борис теперь ему рассказывал про старую кофейню. Каскет развалился на заднем сиденье, поглядывая в затонированное окно. В наступающих сумерках Тиходонск сверкал огнями реклам, как богатая шлюха. Он вспомнил расфуфыренную Оксану, как ее бишь… фамилию забыл. Которая записалась, вроде, просить деньги на благотворительность. Какая благотворительность, какое лечение наркоманов! Заявилась цветущая, накрашенная, разнаряженная, глазками так и стреляет, подхихикивает: дескать, я готова! Он ее сразу и разложил в комнате отдыха, на полу, так что всю узкую белую спину ободрал о ковер, до крови – страх смотреть. Молодое поколение, наглое, распущенное, ну вот и получила свое, будет знать и подружкам рассказывать. Каскет если за что-то берется, то отрабатывает на совесть. К этому всем пора привыкнуть.
