Александр Полюхов - Кремлевский эндшпиль. Ликвидация Иблиса
– В нашем сумасшедшем доме без эскапизма никуда. Хочешь снимать стресс – заведи хобби, – нейтрально отреагировал Макалистер.
– А как Rugball поживает? – изящно, как ему казалось, хозяин кабинета продолжал устанавливать психологический контакт.
– Уже донесли! Тоже мечтаешь завести кошку породы Мейн Кун? Огребешь проблему: шерсть везде по дому.
– Нет. Другая проблемка образовалась. В Москве.
– Почему не знаю? Моя епархия.
– Помнишь президентскую директиву по выборам президента России?
– Ну, пропаганда, НКО, дискредитация.
– И не только. Твой подшефный задействован в готовящейся акции. Матвей Алехин.
– Я никакого отношения к вашей теневой операции не имею. Она вне протоколов и регламентов, сплошная чернуха. А на Алехина и прочих отдельские аналитики лишь готовили психологические портреты. Кстати, Алехин – «подарок» от англичан. Мне сразу не понравился сумасшедший чекист. Надо быть дураками, чтобы сделать на него ставку. Конец истории.
– Джек, ты, как будто, вчера пришел в ЦРУ! Алехин уже втянут в историю и не по нашей инициативе. Он вышел на участника операции и представляет потенциальную угрозу или ценную оперативную возможность. Нужен твой совет.
– Мой совет: немедленно помножь его на ноль.
– Успеется. Мы хотим Грига временно изолировать и просветить на рентгене.
– Изящная терминология. Собираетесь захватить и пытать.
– В этих стенах подобные слова не произносят. Ты же знаешь, мы избегаем применять радикальные методы к русским оперативникам.
– А поскольку Алехин – отставник, то …
– То завтра его примут во Франции и привезут в арабскую страну, где своеобразные правила. Вылетаешь в ФРГ, куда объекта доставят на машине из Парижа, далее вместе – спецбортом в конечный пункт. На допросах только наблюдаешь. Арабы составят отчет, но для меня будет решающей твоя оценка.
– Иначе говоря, в итоге всех собак повесишь на меня. Так вот тебе мое мнение: не полечу, а ты можешь оттрахать сам себя, – Джек порывисто поднялся из кресла.
– Не спеши, – хозяин кабинета нажал кнопку прямой связи с директором ЦРУ и невозмутимо произнес в микрофон. – Сэр, Макалистер требует прямого указания на полет по проекту «Рагда». Передаю ему трубку, сэр.
Получив приказ от ДНР, Джек опустился в кресло.
– Выпьешь скотча? – любезно предложил шеф УПРО. – Или употребляешь бурбон? Прости, позабыл.
Аббас стоял с табличкой RUSLAN среди таксистов и водителей лимузинов. Одет в костюм, хотя явно не привык его носить. Галстук поправлял каждую минуту, дважды. Прилетевший кивнул ему, и они порознь пошли к автостоянке. Уже в белой «альфа ромео» обсудили инструкции и направились в 8-й округ. С дороги Руслан позвонил Вике, вызвав бурю восторга. «Только никому не говори, я тут по работе».
Мелькавшие мимо парижские прелести не видел, душил гнев, хотелось задолбить женщину, бить, рвать, унижать и делать чудовищные вещи. «Тварь предала меня, притащила чекиста в Femen». Но заехав в подземный гараж дома, где квартировал Красько, приклеил улыбку и, выйдя к встречавшей украинке, принял в объятия. Ситуация оказалась лучше, чем ожидал: Виктория застеснялась шофера «альфа ромео» и предложила «посекретничать» в маленьком автомобильчике, который Ленка купила себе, но давала поездить сестре.
Она приоткрыла губы, предвкушая поцелуй любимого. Якобсонов узел уловил запах привлекательного в сексуальном плане партнера. Заточенный только на это орган размером в 1–2 мм не способен воспринимать другие запахи, например, предательства и изуверства. Глаза сами собой закрылись и не видели выражения лица любовника. Через минуту-другую Руслан отпрянул.
– В тебе что-то не так. У тебя другой мужчина?
– Нет-нет! – Вика испугалась ревности дагестанца. – Со мной приехал старый и больной человек. Красько приказал.
– Хочу взглянуть на «старика». Позвони ему, мол, не можешь завести машину.
Матвей спустился на лифте, бурча: «Ох, женщины-водители. Небось, давит на газ вместо тормоза, а тачка с автоматической коробкой передач». Помещение небольшое, машин на пятнадцать. «Ага, вон её «смарт». Вика сидела в салоне, в наушниках, смотрела перед собой невидящим взглядом. Подошел, помахал рукой перед ветровым стеклом – реакция нулевая: вся в музыке. Открыл дверь и увидел, что веки девушки замерли наверху, поскольку приклеены скотчем к бровям. Тронул рукой горло – проверить пульс, признаков жизни не обнаружил, зато увидел стронгуляционный след.
– Не дергайся, у меня ствол, – говоривший ткнул металлом в основание черепа. – Медленно повернись и встань на колени.
В былые годы товарищ Григ оказал бы физическое сопротивление, теперь пациенту Алехину оставалось лишь подчиниться. Уже опускаясь на бетонный пол, увидел белую «альфа ромео». «Старею, нюх потерял!» Человек был среднего роста, стройный, темные волосы и южная смуглая кожа. Одет дорого и элегантно, на первый взгляд, небрежно. Держится непринужденно в каждом жесте, движении, позе. Вернее, старается держаться, как актер, привыкший к сцене и вниманию публики. Лишь глаза выдавали: расширенные зрачки – «наркотики или глубоко запрятанный страх?»
– У меня есть деньги, – завел бессмысленную игру ветеран, но подошедший Аббас ударил сзади по голове, отправив во мрак.
Вику подняли на лифте прямо в квартиру Красько, сняли и раскидали одежду, бросили тело на растерзанную кровать. В понедельник её найдет пришедшая горничная и вызовет полицию. «Нет, фамилию русского мужчины, гостившего в квартире, мне не называли. Нет, свои вещи он забрал с собой».
Матвею сделали укол и в багажнике привезли на базу Рамштайн в ФРГ. Там расположились крупнейший узел американских военных авиаперевозок, центр управления силами США в Европе, огромный госпиталь и многое другое. Среди 50,000 солдат и тысяч гражданских служащих никто не обратил внимания на «врачей», погрузивших «больного» в самолет, взявший курс на юго-восток. Или почти никто.
«Птица» смаковал кофе и яблочный пирог, жадно оглядывая посетителей «Старбакс». Чуть не в каждом, кроме афроамериканцев и латинос, ему чудился русский. Его русский, который, как сказал Макалистер, может сюда заглянуть. Понятно, что не обязательно сегодня, но их тут много бродит по кварталам госучреждений и офисов международных организаций. Поэтому стажер повесил на доску, по совету босса, заметку из энциклопедии про лучшего шахматиста всех времен и народов – Алехина. Мол, жил долго, уехал на Запад, постоянно играл и умер непобежденным. От руки сделал приписку: «Желающие сыграть, присылайте заявки на мою страничку в сети».
Оставалось ждать реакции. А пока он наслаждался «учебной операцией», как обычно, проводимой под знаком срезанного левого уголка. Потом собирался махнуть на баскетбольную площадку, погонять мяч. «Только бы пуэрториканец не появился, а то опять испортит настроение».
Веки опущены, подушка удобная, свет погашен. Мысли Магомедова дрейфовали медленно, затем и вовсе погасли. В сновидение он соткал паутину, сделал укрытие и сидел там. В его мохнатых руках, точнее, лапках находились нити, ведущие в разные концы паутины. Как только попадется муха, а лицо у нее Красько, немедленно почувствует. Для паука это – вопрос жизни и смерти. И он ждет, а что ему еще остается? Ждет уже рыбак на берегу, закинувший сеть наугад, по своему разумению Может, золотая рыбка поймается, и счастливец станет сказочно богат. Может, ничего не попадется, и станет неудачник нищим. Поднимается волна отчаяния: «Добычи не будет! Я проиграл!» И вот, опять став пауком, видит, что сплел паутину в стеклянном террариуме, а вокруг хохочут люди, поместившие его туда.
Мышцы резко сократились, вскочил с постели. «Где гребаный Руслан? Почуял опасность и затаился? Что-то не так». Схватил телефон, вновь набрал со вчера замолчавший номер. Длинные гудки, соединение.
– Ты совсем охренел! Шляешься вместо работы? – жестко наехал.
– Не суетись, Мага, – последовал спокойный ответ. – В Париже концы зачищал. Сейчас делаю пересадку в Эр-Риаде. Лучше скажи, как там китайцы?
– Китайцы впряглись. Их прет от нашей темы. Финансы готовы. Когда его уроем?
– Всё путем, остался месяц максимум. А ты чего не спишь?
– Заснешь тут – дела не дают. Кстати, компашки перерегистрировали на подставных.
– Зашибись! Спи спокойно, брат.
Матвей не мог очнуться, ему наоборот казалось, что отключается. Хотя к смерти готов, позволил панике охватить разум: не чувствуется даже свое дыхание, даже биение сердца. Ушло ощущения тела: пропали руки, ноги, голова, само туловище. Ужас, замурованный в сознании, не находил физических точек опоры, чтобы вырваться в реальный мир. Незаметно адреналин хлынул в кровь, страх поутих, пришло понимание: «Я свободен от тела, умирающего от рака! Я перешел в другой мир!»
