Валерий Горшков - Ликвидатор
— Мне нравится! — прощебетала моя любовь и, нагнувшись, поцеловала меня в щеку.
Я заглушил двигатель, не доставая из замка зажигания ключи, вышел, подождал, когда Рамона выпустит. из машины Гарика, потом повернулся к охраннику, за спиной которого уже маячил второй, в точно таком же костюме, и тоном большого босса сказал:
— Чемоданы в багажнике. Куда идти?
— Доброе утро, — кивнул он. — Меня зовут Костя, а это, — он показал на второго здоровяка, — Илмар. Проходите к главному входу, там вас ждут. А мы отнесём наверх чемоданы.
— Пошли, дорогая.
Рамона взяла меня под руку, в другой руке держа поводок с догом, и мы не спеша, словно всю жизнь прожили в этом доме, направились в сторону главного входа.
Его трудно было не заметить. Широкая, метров восемь, лестница с двумя гранитными колоннами по бокам и красной черепичной крышей, ведущая к стеклянным дверям, казавшимся, на первый взгляд, хрупкими — толкни и рассыплются, — а на самом деле сделанными из тридцатимиллиметрового небьющегося стекла. У входа стояли еще два охранника, две домработницы, повар-кавказец лет пятидесяти и мастер. Все заискивающе улыбались.
— Здравствуйте, господа, — я слабо кивнул. — Будем знакомиться! Меня зовут Виктор Михайлович, это — моя супруга, Рамона. Отчества не говорю, потому что вы все равно его не выговорите. А это наш малыш Гарик, — я потрепал пса по шее, — очень дружелюбный. Если не злить…
В следующую минуту я узнал, что мастера зовут Георгий, повара — Резо, домработниц — Мария и Ева, а охранников — Вилис и Валерий. Моим тёзкой был темноглазый блондин небольшого роста, по его бугристым плечам и торсу без труда угадывалась брутальная сила, заключенная в этом двадцатипятилетнем парне. У него было умное лицо, что вообще большая редкость у сотрудников частной охраны. Он приглянулся мне с первого взгляда, и я решил, что сделаю его номером первым. Вторым я бы поставил Константина. А двое других, с «отмороженными» лицами и стрижеными головами, были в моем понимании не более чем халдеями, могущими пригодиться только в критической ситуации в качестве зубастых цепных собак. Но я очень надеялся, что такого случая им не представится.
— Ну что же, показывайте апартаменты, — я слегка подтолкнул в плечо одну из домработниц, которая сразу же закивала и побежала вверх по ступенькам, услужливо открывая перед нами большие стеклянные двери в алюминиевом каркасе. Со своим чуть вздернутым носиком и неизменно снисходительной улыбкой на губах Рамона выглядела настоящей графиней. И только голубые глаза сияли неописуемой радостью.
По сравнению с её двухэтажным коттеджем, которому позавидовала бы добрая половина «новых русских», мой юрмальский дом казался сказочным дворцом. Мы поднялись по лестнице и прошли внутрь, следуя за расторопной домработницей Евой, симпатичной высокой латышкой лет тридцати пяти. Своими плавными жестами она очень напоминала профессионального экскурсовода. Посмотрите налево — это спальня, посмотрите направо — это каминный зал…
На всю экскурсию по дому ушло почти тридцать минут. Как оказалось, он имел общую площадь более чем пятьсот квадратных метров, одиннадцать комнат, включая три спальни и детскую, каминный зал, сауну, четырехметровый бассейн, бильярдную и комнату для занятий спортом, напичканную немыслимым количеством тренажеров. Здесь вполне можно было взрастить нового чемпиона мира по культуризму и новую «Мисс Вселенная».
Затем мы покинули дом и направились осматривать территорию. Там я обнаружил небольшой домик для охраны, состоящий из рабочего помещения с пультом сигнализации и мониторами слежения, двух спален, душа и общей комнаты, а также теннисный корт с пропускающим влагу покрытием, становящимся пригодным для игры уже через десять минут после полива водой из шланга.
Если ко всему названному прибавить шикарную мебель в доме, дивный ухоженный сад вокруг, то станет понятно нахлынувшее на нас с Рамоной чувство эйфории. Я все никак не мог поверить, что дом принадлежит мне. Мне казалось, что я случайно оказался во владениях какого-нибудь шейха и через минуту меня вытолкают отсюда в шею бритоголовые орангутанги в дорогих костюмах. Мне понадобилось несколько дней, чтобы полностью ощутить себя хозяином.
Вживаться в образ преуспевающего предпринимателя я начал на следующее утро. Посадил Рамону в «мерседес» вместе с Валерием и Константином — я уже дал им прозвища «Номер один» и «Номер два» — и поехал на знаменитый юрмальский Бродвей — улицу Йомас, где в ювелирном магазине приобрел серьги и кольцо с бриллиантами, общим весом в десять карат, прикупил кое-чего из дорогих спиртных напитков на вечер, потом мы с Рамоной основательно проредили коллекцию одного из дорогих ателье мод, а в довершении всего я, незаметно для «супруги», договорился с хозяйкой магазина цветов о том, чтобы одетый в нарядную латышскую национальную одежду мальчик ровно в девять вечера стоял возле ворот моего дома с огромной, почти в его рост, корзиной цветов. Вероятно, в этот день пожилая госпожа отработала только на одном моем заказе всю месячную прибыль своего маленького магазина.
Потом мы заехали домой, распорядились насчет вечернего мероприятия на двоих в каминном зале и решили прокатиться к самой крайней точке Латвии — мысу Колка, до которого от Юрмалы около ста пятидесяти километров.
Мы прихватили пляжные принадлежности, засунули на заднее сиденье Гарика, посадили первого и второго номера на «фольксваген-пассат», на котором я сам намеревался вдоволь поездить завтра, и отправились в дорогу. Сто пятьдесят километров мы пролетели всего за час с небольшим, включив на обоих автомобилях дальний свет фар и не останавливаясь на попадающихся по дороге многочисленных постах дорожной полиции. Дело в том, что охранник Валерий, единственный среди всех остальных, кто знал, что я — человек «структуры», предупредил меня, что и на «мерседесе», и на «фольксвагене» стоят номера юрмальской мэрии. Я имею полное право не обращать ни малейшего внимания на дорожную полицию и даже, если перед машиной взметнется полосатый жезл какого-то наглеца-недоумка, показать ему из тонированного окна проносящегося мимо автомобиля фигуру под названием «фак ю». Что я с успехом и исполнил во время поездки в Колку.
В назначенный час мальчик в национальной одежде принес Рамоне корзину с цветами. Как я и предполагал, моя красавица расцеловала меня, а потом, прямо на глазах у изумленной Евы, утащила за собой в спальню на втором этаже. Потом мы вернулись в каминный зал, где уже был накрыт стол на двоих, и я, набравшись смелости, решил приступить к обсуждению главного вопроса, о котором непрерывно думал весь последний месяц.
— Скажи, ты не слишком удивилась, когда я представил тебя как свою супругу?
— Нет, — Рамона слегка пожала плечами. — Всё-таки это звучит лучше, чем если бы ты назвал меня своей любовницей. А что? — Она хитро прищурилась, глаза ее внимательно наблюдали за моей реакцией.
— Ничего, — отозвался я непринужденно. — Просто интересно, хочешь ли ты за меня замуж?
Она рассмеялась:
— Если это предложение, то оно самое примитивное из всех, что я получала за всю свою жизнь. — Рамона посчитала сказанную фразу слишком обидной и постаралась незамедлительно исправить ситуацию: — Вам, товарищ майор Бобров, еще долго придётся, отвыкать от прямолинейного солдатского решения важных проблем. Даже не знаю, как меня угораздило влюбиться в такого ужасного солдафона?
— Не называй меня майором. Я — Иванов, Виктор Михайлович. Просил же!
— Извини… Я просто забыла… Ведь для меня ты всегда был, есть и останешься…
— Ладно, ничего страшного, — перебил я и, протянув через стол руку, сжал слегка влажную ладонь Рамоны. — Я ведь могу и по-другому сказать, смысл от этого не меняется.
— Ты о чём?
— О свадьбе. Выходи за меня замуж. Мы будем жить в этом замечательном каменном замке, любить друг друга до самой смерти и нарожаем целую кучу очаровательных и послушных эстонско-русских детей. Ты будешь одеваться как кинозвезда и писать самые популярные в мире детективы. А ещё будешь гордиться своим умным, в меру упитанным и в меру богатым старичком-супругом. Что скажешь? Правда, заманчивая перспектива?
— Правда. Но ты забыл самое главное.
— Что именно?
— Хочу ли я выходить за тебя замуж.
— Что?!
— Спроси меня, — Рамона смотрела мне в глаза с удивительно серьезным выражением, от которого я даже растерялся. Господи, что у нее на уме?
— Ну если ты так хочешь… Ты выйдешь за меня замуж?
— Нет. И хочешь знать — почему? Я отвечу. Я не смогу стать хорошей женой сотрудника секретной российской спецслужбы, месяцами пропадающего неизвестно где, зарабатывающего сумасшедшие деньги за неизвестную мне работу и трижды в год меняющего имена и фамилии, Какую из них прикажешь взять мне после нашей свадьбы? Боброва, Полковникова, а может быть, Иванова? Валера, пойми, ты просишь меня о невозможном!
