Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

– Да, спасибо, – покривил душой Серов. – У меня для вас есть очень важное поручение. Очень ответственное. Я знаю, вы давно не занимались оперативной работой, но вы – единственный квалифицированный сотрудник, который находится сейчас в нашем распоряжении.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Не сомневаюсь. Речь идет об очень сложной операции. Если она потерпит неудачу, мы, вся наша страна, окажемся в неловком положении. Вы должны это отчетливо понимать.

– Ясно, – сказал Нурич. О чем бы ни зашла речь, подумал он, дело, видимо, весьма серьезное. Ему стало немного не по себе.

– Операция предполагает проникновение на территорию Соединенных Штатов. Вам предстоит разведать стартовую позицию стратегических ракет, расположенную у самой канадской границы. Причем в районе, где у нас нет агентурной сети, а операция уже оказывалась под угрозой. Связной, немец из ГДР, прокололся, и американский агент едва не вскрыл все наши приготовления. К счастью, наш агент сумел убить американца, однако практически вся подготовка пошла насмарку. Нашему человеку не удалось осуществить задуманное, американцы узнали о том, что мы что-то замышляем, а руководство давит на нас с отчетами по сложившейся ситуации. Тем не менее решено предпринять еще одну попытку. Мы надеемся, американцы поверят в то, что впредь мы будем считать этот район слишком опасным для какой-либо активности, и это повышает шансы на успех операции. Поскольку вы уже работали в Штатах и Канаде, у вас отличный язык и некоторая техническая подготовка, завершение операции поручается вам.

– Есть, товарищ полковник.

– Вы полетите в Штаты через Берлин, Лондон и Торонто. Из Торонто вы прибудете в Нью-Йорк, а оттуда доберетесь до места операции так, как сочтет нужным наш тамошний резидент. Целью операции являются испытания нашего нового сверхчувствительного электронного устройства. Наши ученые уверяют, что оно может считывать сигналы систем управления американскими ракетами и стартовых систем. Правда, для этого вам придется подобраться к стартовой шахте на расстояние не больше восьмиста метров. Считанная вами информация даст нашим специалистам возможность вычислить траектории ракет, их основные и запасные цели. Думаю, не надо говорить, что это будет означать для укрепления нашей обороноспособности. Сам прибор для испытаний вам передадут уже в Америке. А потренироваться на опытном образце вы сможете здесь.

– Есть, товарищ полковник.

– Позвольте подчеркнуть одно обстоятельство. – Серов чуть подался вперед, пристально глядя в лицо собеседнику. – Операция носит исключительно важный для нас характер. Я бы сказал, жизненно важный. Вы ни при каких условиях не можете допустить захвата американскими спецслужбами. Вы обязаны любой ценой защитить прибор. В случае, если положение станет безвыходным, вам надлежит уничтожить прибор и только потом спасаться самому. Для спасения вы вольны использовать любые средства – подчеркиваю, любые! Однако в случае вашего ареста мы рассчитываем на то, что вы прибегнете к экстренным мерам для сохранения безопасности – полагаю, не нужно объяснять, что это означает. Вам все понятно?

– Так точно, товарищ полковник! – гаркнул Нурич, распростившись с надеждами на скорый отпуск.

– Отлично. Доложитесь моему заму. Он свяжет вас с ответственным по тому региону. Работать будете в основном самостоятельно, но отчитываясь местным резидентам. При каждом перемещении на новое место станете докладываться тамошнему резиденту, а о предыдущем можете забыть. Общее руководство операцией осуществляет мой зам, в остальном вам предоставлены самые широкие полномочия. Местной резидентуре предписано оказывать вам помощь. Вы будете иметь дело с резидентами в Берлине, Лондоне, Нью-Йорке и Чикаго. Из них никто, кроме чикагского, не знает целей операции, и вы им тоже ничего не говорите. Деталей вообще не знает никто, кроме меня, моего зама, нескольких специалистов и, разумеется, руководства. В случае возникновения экстренных ситуаций вы имеете право обратиться к резидентам – в порядке, обратном тому, в котором будете иметь с ними дело по прибытии. Или же можете следовать специальным инструкциям, которыми вас снабдит чикагский резидент. Остальной инструктаж получите у моего зама. Удачи, товарищ Нурич.

– Спасибо, товарищ полковник, – произнес Нурич, вытянувшись по стойке «смирно». – Задание будет выполнено!

Серов улыбнулся:

– Не сомневаюсь.

Минутой позже, дождавшись звонка секретаря, доложившего о том, что Нурич покинул здание, Серов нажал на маленькую кнопку на краю стола. Почти сразу, словно он стоял в ожидании сигнала за дверью, в кабинет вошел начальник отдела Рыжов и уселся на тот же стул, где только что сидел Нурич. Правда, в отличие от последнего, устроился он непринужденно, даже вальяжно.

– Отлично сделано, Серов, – заметил Рыжов. – Просто отлично.

Серов не разделял оптимизма своего шефа:

– Думаете, справится? Правда думаете?

– Ну, разумеется, справится. Нурич – мелкий скользкий червяк, которого заслало к нам ГРУ, но зато настоящий профессионал. Он сделает для операции все, что сможет, а если нам повезет, его еще и грохнут при этом.

– Но чего это будет нам стоить, – пробормотал Серов. – Дорого. Нурич, наши агенты в Лондоне, Нью-Йорке, Чикаго, Берлине – и все на ветер. Только ради «Гамаюна».

– Товарищ Серов, – негромко, но жестко возразил Рыжов, – думайте о дальних перспективах. Мы спасаем «Гамаюн». Мы удовлетворяем любопытство американцев, которые, если им не помешать, могут докопаться не только до «Гамаюна», но и гораздо глубже. И чем мы за это платим? Агентами, которые, как нам известно, уже под колпаком у неприятеля и поэтому давно изолированы от всех других операций. Ну да, наш чикагский агент из местных, завербованный много лет назад, до сих пор не засветился – но он на глазах превращается в настоящее чудовище с самоубийственными наклонностями. Нет, мы пожертвуем американцам несколько пешек, а сами в это время подберемся к королю. Нам даже удастся подложить небольшую свинью друзьям из ГРУ – никогда не вредно поставить солдафонов на место.

– А как же аппарат? Я хочу сказать, ничего, если его заполучат американцы?

– Ах да, портативный перехватчик электронных команд… Славная придумка умельцев из МГУ, скушавшая изрядный кусок наших сил и бюджета, но абсолютно бесполезная почти все время, за исключением самого момента запуска ракеты. В результате которого этот перехватчик, само собой, уничтожается. Впрочем, на вид он вполне работоспособен и вполне может убедить наших американских друзей в том, что вся возня с его испытаниями стоила свеч. Поэтому, если им удастся захватить перехватчик невредимым – ну, или восстановить из обломков, если Нурич его все-таки уничтожит, – это даже к лучшему. Они, скорее всего, потратят уйму времени и денег на разработку собственного аналога, а мы, если повезет, захватим нескольких агентов, которых они пришлют сюда, чтобы его испытать. Впрочем, я сомневаюсь, что у них будет возможность его испытать. Нурич неплох. Даже с учетом того, что мы его подставили, им придется изрядно попотеть, чтобы взять его. Тем более живым. К чему мы, собственно, и стремимся. Да нет, план замечательный. Просто отменный. Мы с Круминым вполне им довольны, и, уверен, вы тоже.

– Ну конечно, – согласился Серов. – Конечно.

Малькольм неподвижно лежал на кровати, прислушиваясь к собственному дыханию. Кондиционер он выключил. В номере мотеля стояла полная тишина, если не считать звуков этого самого дыхания и еще тех, что просачивались через окно с улицы. Он сомневался в том, что в соседних номерах кто-то живет, и это предположение должно было успокаивать его или, напротив, тревожить, но со своим отношением к этому он пока не определился. Малькольм поправил подушки, чтобы голова оказалась повыше и можно было видеть все тело. Он лежал в одних трусах. Его руки потемнели от загара, наскоро полученного под ультрафиолетовой лампой (не может полевой сотрудник ходить бледным, как кабинетная крыса), зато по сравнению с ними тело казалось особенно белым. Живот не производил впечатления ни накачанного, ни особенно уж хилого, но и жирок, нажитый в Цинциннати, за пару последних дней исчез без следа. Малькольм решил, что бедра и ноги тоже немного постройнели. Потом опустил взгляд ниже и приветственно помахал себе пальцами ног. Наконец взгляд его переместился к собственному отражению в зеркале. Господи Иисусе, Малькольм, подумал он, что ты здесь делаешь?

В этом месте, решил он, мне полагалось бы задумчиво курить, размышляя над сложившейся ситуацией. Вот только я не курю, да и не очень представляю, в какой ситуации оказался, чтобы над ней размышлять. Я, должно быть, сбрендил. Следующие десять минут он не думал ни о чем, сосредоточившись на дыхании, меняя его частоту. Говорят, помогает упорядочить жизнь. Помогает, да, подумал он, но очень уж слабо.