Александр Бушков - На то и волки
— Нам?
— Да. Я же тебе нравлюсь, ты ж мысленно облизываешься… Хочешь взять в верные жены? На всю жизнь верность не гарантирую, но пока что… — она решительно подняла ладонь. — Нет-нет, давай-ка не дыбиться. Все очень серьезно… Знаешь, шестнадцатилетние девочки не такие уж дуры. Особенно нынешние. А я вдобавок всю сознательную жизнь провела за кордоном, я этой страны не знаю, я ее, признаться, боюсь, и никаких таких высоких чувств в душе не шевелится, не волнуют душу осины и золотые купола… Да и ты… Что тебе эта страна дала? Часики от Брежнева? Пару орденов и дырку в шкуре? Я не призываю насовсем, потом когда-нибудь вернемся, если будет куда…
— Давай-ка поконкретнее, — сказал Данил. — У меня еще дел…
— Я тебе предлагаю самое важное дело в твоей майорской жизни… Послушай внимательно. Что я на сегодняшний день такое? Обыкновенная девочка… ну, не девочка, но все равно, юное создание, которому мучиться в школе еще год. Что будет потом, решительно не представляю, не нахожу в себе особых талантов. Папа, конечно, поможет, куда-то приткнет, но это ж получается так уныло, тускло и обыденно, что повеситься тянет… Прекрасно знаю немецкий, чуточку — английский, пять лет занималась каратэ, из пистолета стреляю неплохо, из автомата могу, одержимые сексуальным томлением офицера тренировали… Ну и куда мне это приспособить в жизни?
— Ох, я сейчас пущу слезу…
— Не ломайся, а слушай, — сказала она почти со злостью. — Если подумать, у папы за рубежом крохи, как и у тебя… И выходит, что мы с тобой — парочка аутсайдеров. Теперь пойдем дальше… Есть ценности, которые можно взять.
— Клад?
— Считай, клад. Да, пожалуй… Клад. Убивать никого не нужно, взламывать сейфы — тоже. Он ничей. Пока. Но о нем знаю не только я, так что через пару-тройку недель могут и выкопать.
— Кто?
— Может, папаня — для государства. Может, кто-то еще… Тут уж, не исключаю, придется пострелять. В таких же, как мы, искателей приключений.
— Ну да, непринужденно так… — сказал Данил. — Что это?
— Золото. То ли монеты, то ли слитки. В общем, довольно объемные грузы получаются. И у меня достаточно ума, чтобы сообразить: одна я это нипочем не проверну, а если возьму в долю кого-то постороннего, меня, ты прав, отправят следом за… — она кивнула в сторону кладбища. — А с тобой хоть можно быть уверенной, что не пристрелишь в затылок и не сдашь родным органам.
— Где это?
— Здесь, в Сибири. В тайге. Нет, к легендарному вашему Булдыгину это никакого отношения не имеет…
— И у тебя есть карта с крестиками и черепами?
— Я понимаю, звучит чуточку неправдоподобно, — кивнула Лара. — Только не стал бы папочка гоняться за миражами… Карты у меня нет. Пока. Но будет. В самом скором времени. А у тебя есть каналы, по которым все это можно при некоторой изворотливости перебросить за кордон. Есть?
— Ну допустим…
— Есть, — сказала Лара. — Что ты целочку строишь… Чтобы тебя потом не гоняли хмурые ребята, можно взять в долю и твоего Кузьмича, только выделить ему поменьше, чем нам, у него и так всего навалом…
— Лихо закручено…
— А ты перестань видеть во мне соплюшку и обдумай все трезво. Ты в силах сейчас организовать грузовик, парочку надежных людей, забраться в тайгу, выкопать груз объемом в несколько кубометров и переправить за кордон?
— Пожалуй, — сказал Данил.
— И у тебя не свербит стремление сдать все это в доход государства, где из закромов Родины все равно растащат?
— Да не особенно тянет сдавать-то…
— Вот видишь.
— Интересно, а почему ты так уверена, что я тебя там же, в тайге, не закопаю? — с любопытством спросил Данил.
Лара усмехнулась:
— Потому что тебя воспитала советская власть, как и папочку. Власть, в общем, была идиотская, но кое-какое воспитание вам дала… Ты же не сможешь, а? И потом, я красивая. Я еще и неглупая. Стоит прихватить за кордон и меня в качестве как пылкой супруги, так и надежного друга… — Она замолчала, медленно вытянула сигарету из пачки. — Я ведь это не сейчас, не в качестве запасного варианта придумала. Даже если бы Вадька остался жив, пришлось бы идти к тебе. Вадька был тряпкой. Смог бы выкопать, но вот потом… Лева-Бульдозер был покруче, но и он в части нелегальных перебросок — дите дитем.
— Лева тоже был в игре?
— Ну, был.
— Мать вашу, да что вы такое раскопали?
— Золото, — сказала Лара. — Гольден. Голд. Олтун, как аборигены ваши выражаются. Много золота. Не волнуйся, меня пока в причастности к этому делу и не подозревают — ну кто всерьез подумает, что эта соплюшка в курсе… Я с любой стороны вне опасности. ТЕ меня не подозревают, а вы с Кузьмичом ни за что не тронете — папу побоитесь…
— Что ты знаешь об этих так называемых «тех»?
— Что они тоже охотятся за золотом, — слегка поскучнела, — и оставили два трупа.
— Больше, милая, больше… — сказал Данил. — Ты не знала?
— Все равно, меня они ни за что не вычислят. Ни меня, ни… ни человека с картой. Все ниточки оборваны. Только нужно спешить. Папа может доискаться…
— Кстати, о папе, — сказал Данил. — Тебе не приходило в голову, что у того, кто уволочет золотишко за рубеж под носом папиной конторы, не будет покоя и в заграницах?
— Это не контора. Папина самодеятельность. Скажу тебе по секрету, его сюда отправили, как когда-то господ штабс-капитанов — в Кушку. Был у него некий прокольчик. А реабилитироваться хочется. Вот он в паре с верным Санчо Пансой и копает в свободное от работы время. Точно знаю.
— Господи, да откуда? Санчо в постели проболтался?
— Не хами. Я их слушаю, — безмятежно сказала Лара. — Примитивная штучка, продается в «Панцире», потом ловишь на транзистор, только и дел… Кабинет-то у него не запирается, а мы с мамой всегда знаем заранее, когда припрутся техники с еженедельной проверкой. Забираю, потом ставлю опять. Они об этом исключительно дома треплются, на службе опасаются…
Данил задумчиво смотрел на нее. Нужно сказать, насчет подслушивающего устройства он девчонке верил всецело. В трех шантарских магазинах и в самом деле богатейший выбор таких штучек. На любимую доченьку никто и не подумает. Был аналогичный случай в США, и описан он не в шпионской беллетристике, а в закрытом бюллетене для профессионалов: двенадцатилетний отпрыск некоего фирмача влепил папочке в телефон подобную игрушку (и тоже купленную в магазине), какое-то время успешно сбывал информацию папочкиным конкурентам, пока его не отловили-таки детективы фирмы…
— Значит, это ты снабдила Ивлева стволом?
— Ага. Он что-то занервничал, жаловался, что следят. А я привезла с собой парочку этих игрушек, было совсем просто…
— А где карта?
— Я же сказала, скоро будет. Там кое-что нужно расшифровать. Этим занимаются… не здесь. Буквально через несколько дней все будет готово.
— Еще подробности?
— Вот это уже, извини, потом, — сказала Лара непреклонно. — Да это сейчас и несущественно. Когда пустимся в путь-дорогу и будем на полпути к месту, и карту посмотришь, и насчет подробностей потреплемся… Ну как, согласен?
Данил посмотрел на нее, опустил глаза, побарабанил пальцами по кожаной оплетке руля. И сказал:
— Согласен.
Странно, но он не чувствовал ни малейшего следа душевного неудобства. В сорок пять на многое смотришь иначе, а после полутора лет в фирме — тем более. В таком возрасте начинаешь уже бояться нищей, одинокой старости. А сделать счастливыми и сытыми абсолютно всех этот клад не способен, очень уж мало придется на каждого, если делить на всех…
— Только постарайся меня не обманывать, — сказала Лара столь же серьезно. — Для меня в этом шансе — все. Я в жизни и мышки не убила, но в тебя, если что, обойму всажу, честное слово.
— Интересно, а ты меня с носом не оставишь, оказавшись за рубежами? — хмыкнул он.
— Не беспокойся. У меня хватает ума, чтобы сообразить: одну меня в этом суровом мире схавают и не поморщатся… — Лара глянула на него озорно, с интересом: — Ты как, прямо сейчас будешь требовать постельного закрепления договора?
— Иди уж… партнерша, — сказал он хмуро. — Нужно крепко поспать, знаешь ли…
Данил смотрел ей вслед и в некоторой растерянности чувств пытался привыкнуть к мысли, что это — его будущая жена. Что впереди — нешуточная схватка. Особых треволнений, правда, не наблюдалось — он давно уже привык к резким поворотам в жизни. И думать следует больше о том, как все это провернуть — Кузьмича следует непременно взять в долю, иначе нельзя…
В том, что клад существует, он не сомневался ничуть. Не было другого объяснения, столь исчерпывающе толковавшего бы все несуразности, загадки и полосу убийств. Стоило подставить в уравнение клад, как оно решалось мгновенно, все иксы, игрики и прочие зеты обретали четкое значение.
Если над чем-то и оставалось ломать голову, то это над тем, ч т о т а к о е этот клад. Вариантов было только два: золото Колчака и клад Иваницкого.
