Секретный концлагерь - Александр Александрович Тамоников
Выбежав за город, Ян вначале инстинктивно пытался бежать прямо по дороге, но вскоре понял, что это опасно. Если бы его, бегущего среди ночи и под дождем, увидели из какой-нибудь проезжающей по дороге машине, то на этом все бы и кончилось. Кончилось бы и для него, а главное, для всех остальных: для Мажарина, Сенникова, Павлины, Мартынка и Черных, и, наверное, для несчастных детишек, которых немцы задумали эвакуировать в эту ненастную ночь. А потому Яну надо себя поберечь. Не столько ради себя самого, сколько ради других. Потому что он несет важную весть и никто, кроме него, не донесет ее и не скажет Мажарину, что и как. И Ян бежал и бежал, скользя по размытой дождем почве, поминутно оступаясь, падая и тут же поднимаясь, чтобы глотнуть и бежать дальше…
Первым Яна заметил Сенников – он как раз был на посту – и позвал Мажарина.
Не добежав до ложбины, в которой укрывались Мажарин, Сенников и Павлина, Ян в изнеможении рухнул. Больше у него не оставалось сил. Мажарин и Сенников выскочили из укрытия и втащили изнемогшего Яна в ложбину.
– Там, – дыша судорожными рывками, попытался объяснить Ян, – там – лагерь и дети… эвакуация… сегодня ночью… Семен мне сказал – беги и доложи… вот здесь, на бумажке, все записано… координаты…
– Где Семен и Кирилл? – затормошил Яна Мажарин. – Что с ними?
– Они – там, – Ян все никак не мог отдышаться. – Пошли к лагерю. Сказали – будем воевать. Чтобы дети… чтобы их не увезли. Семен сказал – нужна помоч… помощь… по рации запросить. Бумажка… там все написано. Помоч… потребни.
– Так, – сказал Мажарин, и голос у него был необычный – хриплый и твердый. – Владимир, помоги. Павлина – на пост!
С помощью Сенникова Мажарин расчехлил рацию. Связь удалось установить почти сразу. Коротко Мажарин доложил о ситуации и назвал координаты лагеря. Потом, помедлив, добавил:
– В лагере дети! Дети! Как меня поняли?
– Поняли – в лагере дети, – ответили на том конце беспроводной линии.
О детях Мажарин дополнительно сказал не просто так. Нужно было, чтобы десантники уяснили ситуацию как следует. И действовали именно с учетом этой ситуации. С учетом того, что в лагере дети и их ни в коем случае нельзя зацепить пулями, иначе вся операция «Красная ромашка» потеряет смысл. Какой в ней будет прок, если дети при освобождении погибнут?
– Ждите помощь, – сказали ему, и сеанс связи на том закончился.
– А теперь берем оружие и ходу! – скомандовал Мажарин. – Быстрее, быстрее!
– Ходу куда? – не понял Сенников.
– К лагерю! – пояснил Мажарин. – Помогать Семену и Кириллу! Ян, ты как? Отдышался?
– Так, – ответил Ян. – Я вас поведу… покажу, где лагерь.
– Вперед! – скомандовал Мажарин. – Скорым темпом! Пока не рассвело!
И он первым выскочил из укрытия. За ним – Ян, Павлина и Сенников. Идти, а вернее сказать, бежать рваным темпом пришлось не по дороге – это было опасно. Передвигались параллельно дороге, чтобы в случае опасности можно было упасть на землю, распластаться, укрыться от чужих глаз. И в самом деле, несколько раз им пришлось это делать, чтобы их не заметили с проезжавших по дороге машин. Три машины проехали в сторону города, две – в обратном направлении. Все автомобили были крытыми грузовиками, и мало ли кто мог находиться под укрытием!
Что чувствовала в это время Павлина? Странные это были чувства… Ей казалось, что ее сейчас здесь нет и вообще, что она – это и не она вовсе, а кто-то другой, не настоящий, а сама она, настоящая, находится где-то неподалеку, может, в стороне, а может, где-то вверху, и лишь наблюдает за всем, что творится на земле. Ночь, дождь, тяжелый рваный бег четырех людей по раскисшей, хлюпающей земле, и где-то там, впереди, находится город, и в том городе – Семен. Да-да, Семен, который сейчас, в эту самую минуту, ведет тяжелый неравный бой – бой не ради себя самого, а ради несчастных детишек и, наверное, еще и ради нее, Павлины. А коль так, то он не должен погибнуть, ни в коем случае не должен, потому что разве можно погибнуть в таком бою? Даже если ты один, а врагов – целая тысяча…
* * *
Ян хорошо ориентировался в городе, несмотря на то, что побывал он в нем всего дважды, да и то оба раза со всевозможными злоключениями. Побег от немецкого патруля, сумасшедший бег от лагеря к укрытию за помощью… Но тем не менее он уверенно вел Мажарина, Павлину и Сенникова к лагерю.
– Это там, – указывал он рукой куда-то в темноту. – Где стреляют…
В самом деле – в отдалении слышалась стрельба. Дважды ухнули глухие взрывы – это взорвались гранаты. Всем была понятна причина стрельбы. Стреляли Мартынок и Черных. И в ответ стреляли по ним.
– Бегом! – скомандовал Мажарин.
И они побежали по пустынному, гулкому городу. Таиться сейчас не имело смысла. Вскоре город закончился, и стало понятно, откуда именно ведется стрельба. Стреляли у отдаленных приземистых зданий, освещенных яркими электрическими фонарями.
– Перебежками туда! – дал команду Мажарин. – Прячемся за камнями!
Перебежки для военного человека дело обыкновенное. Но как быть, если военный человек девушка? Или перебегать должен сугубо гражданский человек? Речь, разумеется, шла о Павлине и Яне. Им, конечно, приходилось тяжело. К тому же за последние двое суток Ян очень устал. Шутка ли – трижды побывать в городе, занятом врагами. Да и не просто побывать, не прогуляться неспешным шагом по тротуарам. Наоборот: вначале за тобой гонится военный патруль, затем ты стремглав бежишь по залитому дождем городу, после этого возвращаешься обратно, чтобы принять участие в бою! Ян уже и не помнил, когда спал, да разве дело было в этом?
Павлине было не легче. И потому, что она была девушкой, и потому, что ее сейчас мучили душевные терзания, а они, между прочим, также отнимают силы. А ведь еще и нескончаемый дождь. Какие уж тут короткие перебежки?
Но, несмотря ни на что, и Ян, и Павлина держались молодцами и, можно сказать, почти не отставали от Мажарина и Сенникова.
Где находятся Мартынок и Черных, Мажарин определил почти сразу. Вот они, за камнями – бьют короткими очередями в сторону лагеря по укрывшимся за
