Александр Золотько - Рождество по-новорусски
– Я мог бы отдать в общак долю, – сказал Мехтиев, – из своих денег.
– Вот и отдай.
– Но эти, – Мехтиев поднял палец вверх, – подумают, что я и вправду деньги забрал.
– А мне на это…
– Тебе! – взорвался Мехтиев.
Шнурок у него в руках лопнул, и четки покатились по полу.
– Тебе! Да кто ты такой, чтобы ко мне лезть? Самый умный, да? Самый крутой, да? Что ты затеял, Гиря? Меня подставить решил? Меня свалить собрался? Я тебе жизнь спас, забыл?
– Помню, я, Саня, все помню. И как твои люди Андрея Петровича замочили, и как ты рынок у меня забрал и «стометровку». Это ты меня, Саня, подставить хочешь. Ты хочешь закорешиться с теми, – рука указала вверх. – Ты, может, уже и с Виктором Евгеньевичем договорился меня списать? А?
Гиря не повысил голос. Улыбка не сошла с его лица. И только в глубине глаз таился опасный хищный отблеск.
– У тебя сейчас не то положение, Саня. Ты сейчас должен думать, как выкрутиться. Ты сейчас должен найти моих людей, это обязательно. Ты должен отдать бабки. А как ты будешь с верхними разбираться – смотри сам. Это меня не колышет. У меня своих проблем выше крыши. Какая-то сволочь меня с Зеленым поссорила. Надо прикрыться. Базар понятен?
Гиря встал из-за стола.
– Спасибо за угощение. За все спасибо. Пойду я.
Гиря вышел.
Мехтиев дышал тяжело. Взгляд уперся в скатерть.
Али молча ждал.
– Сука, – сказал Мехтиев.
Али молчал.
– Своей рукой ему кишки выпущу.
Али молчал.
– Он будет плакать и просить, чтобы я его убил.
Али молчал.
– Что ты молчишь? – спросил Мехтиев.
– Жду приказа, – ответил Али.
– Какого?
– Любого, – ответил Али.
Мехтиев рванул со стола скатерть. Посуда и бутылки с пронзительным звоном обрушились на пол.
На шум в кабинет влетел телохранитель.
– Пошел вон, – крикнул Мехтиев.
Дверь захлопнулась.
– Мне нужно встретиться с Гринчуком, – сказал Мехтиев.
– Хорошо, – согласился Али.
– Пригласи его на встречу.
– Хорошо.
– И найди мне тех троих. Не могли же они пропасть бесследно!
– Не могли, – сказал Али.
– Иди и работай, – приказал Мехтиев.
– Хорошо, – сказал Али и вышел.
И до этого разговора поиски велись активно, но после него все завертелось еще быстрее. Заброшенный завод перебрали чуть ли не по кирпичику. Сантиметр за сантиметром, дощечка за дощечкой. И все впустую. Обнаружили даже старую, еще советских времен, заначку под половицами. Десять тысяч сотенными купюрами с профилем Ильича. Кто-то спрятал от ревизии, а потом не смог забрать. Но долларов не нашли. Ничего не нашли, что могло бы пролить свет – куда делись деньги.
И ничто не пролило свет на то, куда подевались Батон, Брюлик и Рогожа. Словно испарились они в ту ночь. Чернявенького, подошедшего к сидевшим пацанам, никто не опознал. Кавказец он, или цыган, или просто брюнет выяснить не удалось.
Город методично переворачивали вверх дном, но когда к поискам Брюлика, Рогожи и Батона с легкой руки Гринчука подключилась еще и милиция, хаос наступил полный.
Гринчуку позвонил Али. Гринчук выслушал приглашение на стрелку без комментариев и попросило перезвонить ему через пару часов. Гринчуку позвонил Полковник, но ему также было предложено подождать.
Позвонила, наконец, Инга и от имени Владимира Родионыча вызвала Гринчука на ковер. Гринчук выругался в трубку, но приехал незамедлительно. Часов около восьми вечера.
Отвесил Инге поклон и вошел в кабинет.
Владимир Родионыч был один.
– Добрый вечер, Владимир Родионыч, – поздоровался как обычно вежливый Гринчук. – Как ваши почки?
– Спасибо, они у меня всегда весенние. Набухли и болят.
– Печально, – констатировал Гринчук. – Я могу чем-нибудь вам помочь?
– Почкам – нет.
– Тогда зачем вы меня вызвали?
Владимир Родионыч молча указал на кресло напротив.
Гринчук сел, забросил ногу за ногу. Вопросительно посмотрел на Владимира Родионыча.
– А вы не переигрываете? – спросил Владимир Родионыч.
– Ничуть.
– А мне кажется, что именно переигрываете. И слишком, – Владимир Родионыч подвинул к себе папку, лежавшую на углу письменного стола, но открывать не стал. Провел по ней ладонью правой руки. – Я не могу пока точно понять, как вам удалось заполучить это дело…
– А здесь нет ни какой тайны, – лицо Гринчука стало искренним и даже каким-то простодушным. – Перепуганный насмерть перспективой безвременной пенсии, начальник райотдела подполковник Емельянов, вспомнил, что видел меня на месте преступления, позвонил мне и слезно просил снять с него этого «глухаря». Обещал при этом все, что угодно. Я и поддался. Генерал не возражал, а даже настаивал. Его вообще смущает мое существование в областном управлении. В общем, все довольны. А вы?
– А я очень не доволен.
– И чем же конкретно?
– Я не доволен тем, что снова поднято из небытия пустое дело, которое уже признано законченным. Все ведь ясно. И самое большее, что вы можете сделать, это подтвердить правильность выводов совета.
– А вас это смущает?
– Меня смущает то, что вы зачем-то начали привязывать к делу трех бандитов, которые нашли Липского.
– Что значит зачем-то, – возмутился Гринчук. – Они его спасли, но они же и угробили похитителей. И я не смогу выяснить, кто тех похитителей нанял.
– А вам мало того охранника? Романа, кажется, Ильченко. Мало? Мало записей из магазина, которые все подтверждают, мало показаний того, который наводил этого киллера-неудачника? Найдено даже оружие, из которого убили Липских. Автоматы, на которых есть отпечатки пальцев двоих из троих похитителей. А у третьего найден пистолет, который стрелял при похищении Леонида. Вам и этого мало? Вы хотите дергать несчастного мальчишку, его мать, и всех нас, в конце концов? Вам не кажется, что вы вас не совсем для этого приглашали? Вы должны были обеспечивать безопасность и спокойствие. А вы…
– Но я не лезу в дела ваших дворян. Юный подонок Липский ответит мне на несколько вопросов… Его мать, кстати, уже увезла его в Центр. Его там лечат. А те трое пропали. И не спроста.
– Поймите, – Владимир Родионыч снова погладил папку, лежащую пред ним, – нами было сделано все, чтобы закрыть это дело. Наличие этих троих уголовников неизбежно вызвало бы возбуждение другого уголовного дела, о том, почему они оказались с оружием. Поэтому, в благодарность за спасение Леонида, мы подали все так, будто не было этих троих, будто похитители, убив заказчика, устроили разборку и перебили друг друга. Только поэтому.
– А почему те трое исчезли?
– Не знаю. Меня никогда не волновала психология уголовников.
Гринчук посмотрел на часы.
– Мы сможем договориться с матерью Липского, чтобы она забрала свое заявление. Нам не нужна эта разборка. Тем более что никто ей явно не звонил. Кроме вас или Михаила вашего. Его, кстати, не было два дня. Ровно столько нужно, чтобы съездить к Сомовой и запугать ее по телефону.
– Очень интересно, – подбодрил Гринчук выступавшего. – Только это все равно не поясняет, куда делись трое спасителей. И куда подевались деньги…
– Вот-вот, – поймал Владимир Родионыч Гринчука на слове. – Именно сейчас вы и упомянули главную причину своего интереса к этому делу. Деньги.
– Что деньги?
– Вам захотелось найти эти деньги и забрать их себе? Вы захотели стать миллионером. Из милиционеров, так сказать, в миллионеры.
Гринчук посмотрел на часы, потом на собеседника:
– Вы что-то сказали?
– Мы сказали, что вы слишком хотите разбогатеть. Слишком. И я бы на это посмотрел сквозь пальцы, если бы не втягивали в свои планы всех нас, не делали нас предметом изучения и излишнего внимания со стороны. Нам это не нужно. И поэтому я вынужден сделать то, чего еще сегодня утром делать не собирался, – Владимир Родионыч снова провел ладонью по папке, словно лаская ее.
– Где у вас пульт? – внезапно спросил Гринчук.
– Что?
– Пульт от телевизора. Сейчас как раз городские новости, – Гринчук огляделся, заметил пульт на журнальном столике, забрал его и снова сел в кресло.
– Я хотел…
– Вы можете еще похотеть минут десять? – поинтересовался Гринчук, нацелившись на телевизор пультом.
– ..К зимнему сезону, – сказала журналистка с экрана.
На заднем плане копошились рабочие с лопатами и кирками, маячил экскаватор – все наводило на размышления о проблемах зимнего сезона.
– Или воду прорвало, – сказал Гринчук, – или что-то отоплением. У нас всегда так.
– Послушайте, Гринчук, – начал медленно закипать Владимир Родионыч.
– Это вы послушайте, – поднял палец Гринчук. – Вот, самое интересное.
– А теперь о криминальных новостях, – сказала диктор и почему-то улыбнулась.
Возникало впечатление, что криминальные новости вызывают у восемнадцатилетней девушки самые положительные эмоции.
– Как все слышали, на днях в городе произошло тяжкое преступление. По каким-то причинам подробности этого дела были скрыты от широкой общественности, но сегодня наш корреспондент Виктор Грузинский смог получить эксклюзивное интервью у начальника оперативно-контрольного отдела областного управления внутренних дел подполковника милиции Юрия Ивановича Гринчука.
