Даниил Корецкий - Спасти посольство
В этой рощице среди деревьев бойцы провели остаток дня. Разговаривали мало — лежали на траве с закрытыми глазами или писали письма домой. Упоминать о предстоящем задании было, естественно, нельзя, поэтому все старательно расписывали, как хорошо им служится и сытно кормится. Потом согласно поступившим из Москвы инструкциям был проведен уточняющий инструктаж:
— Посадка — по взводу на борт! Каждый взвод выполняет свою задачу. После погрузки гражданских лиц снова занимаете свои места и улетаете своим бортом! Вопросы есть?
— Никак нет, — вяло ответил строй. Нервозное ожидание выматывало больше, чем самые напряженные учения. «Скорее бы все началось! — думали бойцы. — И скорее бы закончилось…»
Ночью, наконец, началась погрузка в транспортные Илы.
Двенадцать бойцов — на борт номер один, командир корабля полковник Золотов. Двенадцать — на борт номер два, командир — подполковник Копытин. Двенадцать — на борт номер три, командир — майор Мельник. Какая группа на какой борт попадет, определялось случайным выбором. Хотя это, как оказалось впоследствии, имело большое значение.
Экипажи и командиры наблюдали за слаженными и быстрыми действиями десантников. Замечаний по посадке не было.
Самолёты медленно вырулили на взлётную полосу. Тревожный гул двигателей нарастал, разговаривать стало трудно.
Первый Ил начал разбег. Скорость росла. Темнота окутывала и небо, и землю, только внизу светили огни взлетно-посадочной полосы, а наверху — звезды. Самолёт перешел из одной темноты в другую настолько незаметно, что, казалось, он ещё не оторвался от бетонных плит — просто взлётка пошла в гору, и Ил катится по ней прямо в звездное небо.
Так же незаметно взлетел второй… Третий…
Матвеев и Ветров находились в последнем, третьем Иле. Гудели двигатели, от перепада высот закладывало уши и приходилось все время сглатывать. Старлей посмотрел на часы. Всего ноль один, а по ощущениям — так уже светать должно. Движение часовых стрелок будто прекратилось. Время размазалось по поверхности ночи таким тонким слоем, что, казалось, вообще перестало существовать. Два часа, три часа…
В огромных, размером с железнодорожный вагон, грузовых отсеках помещается от ста сорока до двухсот десантников. Сейчас они казались пустыми: небольшие группки по двенадцать человек терялись в сумраке незанятого пространства. Бойцы нервничали. Постоянно посматривали на часы, переглядывались, спрашивали друг друга, заведомо зная, что не смогут получить ответ.
— Интересно, куда мы летим? — бросает Фёдоров, ни на кого не глядя.
Да и на кого глядеть, если при свете дежурной лампочки даже лица не разглядишь — только светлые овалы с блестящими глазами.
— Может, в Баку? Там была какая-то заваруха, — начал гадать Скоков.
— Или в Карабах, вывозить соотечественников, — сказал Петров.
— Или в Чечню…
— Да куда угодно…
Бойцы переговаривались между собой, что конечно же ситуацию не проясняло. Вполне понятное любопытство, естественно, вылилось в обращение к командирам.
— Товарищи офицеры, а воевать и правда придётся?
— На месте разберёмся, — уклончиво ответил Акимов.
Фёдоров, как всегда, проявил настойчивость и «подключил» Матвеева:
— Товарищ старший лейтенант, если там боевые действия, то как же не применять оружие?
Кто-то из бойцов ответил за командира:
— Тебя же лично начальник штаба научил метать ножи и лопатку! На крайняк, вытащишь свой стреляющий нож разведчика и порубишь всех в капусту!
Все, даже офицеры, рассмеялись.
Стрелки на циферблате отсчитывали четвёртый час полёта.
Глава 7
Эвакуация
Афганистан. Кабул. Российское посольство
В кабинете посла шторы были задернуты и верхний свет выключен. Только яркий круг от допотопной настольной лампы, а вокруг абажура по всей комнате разливался зелёный полумрак. И лицо откинувшегося на спинку кресла Погосова было зеленоватым, как у Фантомаса, а руки, наоборот, ярко освещены, так же, как и зажатая в них очередная шифрограмма. Посол смотрел на листок с красной полосой так пристально, будто пытался рассмотреть, что находится за этим листом бумаги. А за ним находился Шаров, который сидел напротив и, покачиваясь на задних ножках стула, отрешённо смотрел в потолок. Лицо его тоже было зелёным.
Посол сконцентрировал взгляд на телеграмме и снова вслух прочитал засекреченный текст:
— Сегодня, до полуночи местного времени, вам единой колонной, не привлекая внимания местного населения, следует выдвинуться в район аэропорта и дождаться прибытия трех самолетов для эвакуации на Родину. Погрузку осуществить быстро и организованно. Напоминаем, что следует вывезти из Кабула сотрудников полпредств известных вам государств. Желаем удачи…
Шаров дипломатично молчал.
— Что скажешь? — не выдержал посол.
— Что я могу сказать? — Шаров был почтителен и серьезен. — Очень ценные указания: следовать в аэропорт мы должны не разрозненными группами, а единой колонной, при этом не привлекая внимания, хотя с нами будут еще несколько посольств… Согласитесь, что сами мы бы не додумались до такого!
— Время для шуток прошло, — раздраженно бросил Погосов. — Предупредите Масуда, чтобы нас не перестреляли его патрули.
Шаров пожал плечами. Его лицо было неживым — как маски противников Фантомаса.
— Он же мне не подчинён. И кто знает, что у него на уме. К тому же, кроме его людей, Кабул кишит неуправляемыми бандами. Выдвигаться без охранения — чистая авантюра.
— Не вам давать такие оценки указаниям Центра! — резко отреагировал посол и даже хлопнул ладонью по столу.
Шаров бесцеремонно отмахнулся, встал и, выходя из кабинета, сказал:
— Мои оценки, ладно… Вот как оценят эти указания душманы…
* * *Смена внешней охраны посольства состояла из шести — восьми человек. Набросав мешки с песком, масудовцы устроили пулеметное гнездо прямо у кирпичной стены посольства, чтобы нельзя было подойти с тыла. Значит, на шурави они еще надеялись. А может, это означало совсем другое… Сейчас у пулемета дежурили трое, еще трое сидели на корточках в стороне и тихо переговаривались.
— Где начальник? — поздоровавшись, спросил Шаров.
Молодые охранники, придерживая автоматы, вежливо встали.
— Вот он идет, — сразу несколько пальцев указали на приближающегося человека постарше.
Подогнанная советская форма, ловко сидящий чуть набекрень паколь, открытая кобура с кольтом на бедре — все это безошибочно выдавало командира. А расхлябанная походка и небрежные манеры подсказывали, что, несмотря на советское обмундирование и американское оружие, это именно афганский командир.
— Салям алейкум, — поздоровался резидент и, доверительно взяв человека под локоть, отвел в сторону.
— Меня зовут Безбородый, — сказал он, понизив голос. — Передай Шах Масуду, что через несколько часов посольство выезжает на Баграм и улетает в Россию. Я прошу его обеспечить нам спокойную дорогу. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— А говорят, вы снова вводите армию, — удивленно то ли спросил, то ли констатировал командир.
— Я не командую этой армией. Я отвечаю за безопасность посольства. Ты меня понял?
Командир колебался.
— Я не могу так запросто обращаться к Панджерскому Льву…
— Так обратись к тому, к кому можешь! — начал раздражаться Шаров.
— Но…
— Послушай, я сказал тебе, как меня зовут! Ты слышал мое имя?
— Приходилось… Но все равно…
— Шах Масуд знает, кто я такой. И если ты не сделаешь то, что я сказал, то с тебя сдерут кожу! Ты меня понял?
Этот язык был здесь привычным.
— Я понял тебя, Безбородый!
Командир подтянулся и, отойдя в сторону, стал вызывать кого-то по рации.
* * *Ночь в Кабуле наступает рано, темнота падает очень быстро, небо из лилового мгновенно становится чёрным. И сейчас неправдоподобно огромные звёзды, чуть подрагивая от поднимающегося нагретого воздуха, с любопытством рассматривали, что происходит во дворе российского посольства.
А там шла лихорадочная подготовка к отъезду. Своих пассажиров ждали автобусы, но сотрудники не спешили занимать места — они были заняты более важным делом: загружали имуществом стоящие здесь же три «КамАЗа».
Завхоз Семеняка бегал вокруг и приговаривал:
— Товарищи, по сто килограмм на человека! Придерживайтесь нормы!
Но слушать про нормы никто не хотел: бросать нажитое нелегким трудом и дефицитное в России имущество люди не собирались. Два грузовика уже были забиты под завязку и накрыты брезентом, в третьем на гору чемоданов, ящиков и узлов грузили электронику — коробки с телевизорами, музыкальными центрами, магнитофонами и прочий нежный товар, который так легко раздавить и повредить.
