Без права на ошибку - Ли Чайлд
Перед тем как пройти через ворота, люди на мгновение останавливаются. Это происходит всегда, в какую бы сторону ворота ни открывались. Если они открываются внутрь, то человек сначала отодвигает защелку, тянет створку на себя, а потом как бы приподнимается на цыпочки и сгибает ноги, чтобы не задеть ее. Если ворота открываются наружу, он тоже останавливается, чтобы отодвинуть защелку и толкнуть створку. Тут все происходит быстрее, но все равно есть момент, когда человек не двигается. Ворота Армстронга открывались внутрь – этот факт не укрылся от острого глаза стрелка, который смотрел в прицел «хенсольдт». Будет две секунды на попытку – прекрасная возможность.
Армстронг дошел до ворот. Остановился. Человек, в ста двадцати шести ярдах от него прильнувший глазом к прицелу, направил ствол чуть левее, и цель оказалась точно по центру. Задержал дыхание. Отвел палец назад. Выбрал свободный ход спускового крючка. Затем нажал. Винтовка кашлянула и мягко толкнула его в плечо. Чтобы преодолеть расстояние в сто двадцать шесть ярдов, пуле потребовалось чуть больше четырех десятых секунды. Влажным шлепком она ударила Армстронга прямо в лоб. Пробила череп, под углом прошла вниз через лобную долю головного мозга, желудочки и мозжечок. Раздробила первый позвонок и вышла через мягкие ткани у основания шеи. Пролетела дальше, в одиннадцати футах за его спиной упала и глубоко зарылась в землю.
Еще до того, как рухнуть, Армстронг был мертв. Пуля, пробив ткани мозга насквозь, нанесла ему тяжелейшую травму; энергия ее движения, как мощная волна в маленьком бассейне, прошла по тканям и отразилась от костей черепа. Повреждения оказались катастрофическими. Все функции мозга угасли еще до того, как сила земного притяжения повалила тело.
Человек, прильнувший глазом к окуляру прицела в ста двадцати шести ярдах от Армстронга, секунду лежал совершенно неподвижно. Потом плотно прижал винтовку к телу и покатился по земле в сторону, пока не достиг той точки, где стоять было уже безопасно. Передернув затвор, он поймал горячую гильзу в затянутую перчаткой ладонь и опустил ее в карман. Отступил под прикрытие стен и пошел прочь, полностью защищенный от взгляда посторонних глаз.
В машине Нигли вела себя на редкость тихо. Возможно, ее тревожили мысли о том, что готовит день. Или же она почувствовала, что отношения между ее коллегами изменились. Ричер этого не знал, да и не спешил выяснять. Просто сидел и молчал, как и Фролих, которой явно было не до разговоров, поскольку она сосредоточилась на борьбе с дорожными пробками. Вот она свернула на северо-запад, по мосту Уитни Янга переехала через реку и миновала футбольный стадион имени Роберта Фрэнсиса Кеннеди. Стараясь держаться подальше от заторов в правительственной части города, добралась до Массачусетс-авеню. Но на Массачусетс-авеню поток машин полз так медленно, что было уже почти девять часов, когда они оказались в Джорджтауне и попали на улицу, где жил Армстронг. Она остановила машину позади другой, той же марки, прямо возле входа в брезентовый туннель. С тротуара сошел агент и обогнул капот, явно намереваясь о чем-то с ней поговорить.
– Парень из ЦРУ только что прибыл, – сообщил он. – Базовый курс шпионажа начат.
– Уже явно перешли к продвинутому курсу, – поправила Фролих. – Это далеко не первая встреча.
– Нет-нет, работа ЦРУ – материя тонкая, – возразил агент. – Особенно для простого народа.
Фролих улыбнулась, и агент отошел. Снова занял свое место на тротуаре. Фролих подняла окно и повернулась к Ричеру с Нигли.
– Пешее патрулирование? – спросила она.
– А зачем еще я надел пальто? – отозвался Ричер.
– И четыре глаза лучше, чем два, – подхватила Нигли.
Они вышли из машины, оставив Фролих в теплом салоне. Со стороны улицы дом хорошо охранялся и все было тихо, поэтому они двинулись на север и повернули направо, чтобы посмотреть на здание с тыла. Там по обе стороны переулка виднелись полицейские машины и тоже ничего подозрительного не происходило. Казалось, от холода все было закутано и застегнуто наглухо. Они вышли на следующую улицу. Там тоже стояли полицейские машины.
– Пустая трата времени, – заключила Нигли. – Его не собираются брать в доме. А если кто-то решит притащить сюда артиллерийскую установку, полиция уж наверняка заметит.
– Тогда давай сходим позавтракаем, – предложил Ричер.
Они вернулись на перекресток и увидели надпись: «Пончики». Зашли, заказали кофе с пончиками и уселись на табуреты перед устроенной вдоль витрины длинной стойкой. Стекло запотело. Нигли взяла салфетку и, чтобы видеть улицу, протерла два полумесяца.
– У тебя другой галстук, – заметила она.
Ричер опустил взгляд на свой галстук.
– И другой костюм, – продолжила Нигли.
– Нравится?
– Ну, если бы сейчас стояли девяностые, понравился бы, – сказала она.
На это замечание он никак не отреагировал. Она улыбнулась.
– Понятно, – проговорила Нигли.
– Что?
– Мисс Фролих все же собрала полный набор.
– Думаешь?
– Уверена.
– С моей стороны все было добровольно, – отметил Ричер.
– Я и не думала, что она тебя изнасиловала. – Нигли опять улыбнулась.
– Теперь будешь осуждать?
– Конечно нет, это ведь твой выбор. Она вполне милая. Как, впрочем, и я. Но на меня ты в таком смысле никогда не смотрел.
– А ты хотела?
– Нет.
– В том-то и дело. Я люблю, когда мой интерес желанен.
– И это, должно быть, несколько ограничивает твои возможности.
– Вот именно несколько, – сказал он. – Но не полностью.
– Очевидно, – сказала Нигли.
– Все-таки не одобряешь?
– Да нет, черт возьми. На здоровье! Как думаешь, почему я осталась в гостинице? Не хотела ей мешать, вот и все.
– Мешать ей? Неужели это было так очевидно?
– Да ладно тебе, – усмехнулась Нигли.
Ричер хлебнул кофе. Съел пончик. Он проголодался, и пончик показался очень вкусным. С твердой сахарной корочкой снаружи и мягкий внутри. Он съел еще один, облизал кончики пальцев. И почувствовал, что и кофеин, и сахар изрядно взбодрили кровь.
– Так кто же наши преступники? – спросила Нигли. – Есть какие-нибудь соображения?
– Кое-какие есть, – ответил Ричер. – Надо только как следует сосредоточиться и выстроить все в ряд. Но пока не стоит, рановато, сначала надо узнать, останемся мы на работе или нет.
– Не останемся, – заявила Нигли. – Наша работа упирается в уборщиков. А разговаривать с ними – только попусту время тратить. Имен они ни за что не назовут. А если и назовут, то фальшивые. Максимум, чего мы можем от них добиться, – получить какое-нибудь общее описание примет. Да и оно наверняка не пригодится.
Ричер кивнул. Допил кофе.
– Ну пошли, – сказал он. – Для проформы прогуляемся вокруг квартала.
Они шагали настолько медленно, насколько позволяла холодная погода. Ничего подозрительного не происходило. Все было
