Тебе, Победа! - Мошков Кирилл
Ирам разглядывала свой медальон: в круг был вписан треугольник, а в него — стилизованное изображение человеческого глаза.
— Магический символ, — сказала она.
— Всех астлинов здесь считают великими волшебниками, — объяснил резидент. — Здесь в горах, километрах в трехстах на юго-запад, есть поселения астлинов…
— Церковь Света Небывалого, — кивнула Ирам. — Но ведь их уехало всего тысячи полторы.
— Но это было почти сто лет назад. Сейчас их больше пяти тысяч. Вот уж кого тут уважают! У них образцовые стада, образцовые дома, образцовые лекари — здешние им даже отдают детей в обучение, только при условии, чтоб не обращали в свою веру.
— А я и не знал, что сюда переселялись астлины, — сказал Йон.
— Это мало кто знает, — отозвалась Ирам. — Их исход совершился из-за несогласия с законами Империи, поэтому о них даже в учебниках не упоминают. Я знаю о них только потому, что среди них были братья моего прадеда.
Богусяк присвистнул.
— Так вы у них можете стать очень популярной.
Ирам засмеялась.
— Все-таки я не понимаю, при чем здесь волшебство? — спросил Йон.
— Я знаю, — вдруг тихо сказала Клю. — Из-за Бирва Анэмихмат?
Ирам кивнула.
— Что это значит? — поднял брови Йон. — Я бакалавра получил по истории Экспансии, но о таком не слыхал.
— Конечно, — кивнула Ирам. — Ты же учился в Космопорте, а для Империи это — секретная информация. Не всякий профессор знает.
— Бирва Анэмихмат значит «боевая магия», — объяснила Клю. — В нашем учебнике об этом тоже не слишком-то много. И что, Ирам, этим владеет… любой астлин?
Видно было, что отвечать Ирам не хочется, но, поколебавшись, она все-таки сказала:
— Нет. Только из трех Огненных тейахудов.
— Тейахудов? Кланов? — переспросил Йон. Слово было знакомое, так в учебнике обозначались некие кланы у некоторых народов Ашдола.
— Тейахуды — не совсем кланы, это вообще не связано с родственными отношениями… Вообще неастлинам об этом знать не очень-то полагается! Но вам я, конечно, скажу, потому что я не хочу быть нечестной или что-то скрывать. И так меня Йон все время в чем-то подозревает, — Ирам лукаво улыбнулась и опять посерьезнела. — Вы, наверное, знаете, что беды Ашдола начались с войны Доррик и Эгастра, и эти два народа за двести лет войны почти полностью погибли. Это огромная земля, весь юг континента Эгастра, треть всей планеты. Там теперь население смешанное: переселенцы с имперских планет, с Чжунго, потом — астлины из других стран, тоже переселенцы. На Эгастра нет тейахудов. А вот у нас, на Астелле, есть, потому что наш народ — астель — ни с кем не смешивался. Это идет из древности. Когда рождается ребенок, его осматривает илах.
— Кто-кто?
— Илах. В каждом квартале есть илах, в каждом поселке, они учатся с детства, раньше их содержал мир, община, теперь — муниципалитет… В общем, неважно. Короче, илах определяет, какого тейахуда ребенок. Не могу объяснить: это биология, и признаков никто не знает, кроме илахов, а они дают страшную клятву. Есть девять тейахудов. Две трети астель — из трех Воздушных тейахудов. Из оставшихся две трети — из трех Водяных. И всего один из девяти детей бывает из тейахудов Желтого, Красного Огня или Белого Пламени. Ну, Белого Пламени просто единицы… Эти дети, Огненные, смогут научиться Бирва Анэмихмат. В пять лет с ними начинают заниматься Элхэилахь, Учителя Огня, а с двенадцати лет мы становимся Бирвадан, посвященными в боевую магию.
— Мы? — переспросил Йон.
Ирам смутилась.
— Я же говорю, я не хочу ничего скрывать.
Реми, до сих пор молчавший, спросил:
— А ты какого тейахуда?
Ирам помолчала, потом, покраснев, расстегнула ворот куртки, оттянула горловину вязаной фуфайки и край своей черной футболки. Чуть ниже ключиц на ее коже виднелся четкий синий круг в полцехина размером.
Несколько мгновений все молча смотрели на эту то ли татуировку, то ли рисунок; вдруг Богусяк, засопев, обстоятельно и торжественно поклонился девушке в пояс.
— Вы видели такие, да? — Ирам было очень неловко. — Так стыдно… Я никогда этим не пользуюсь.
— Так что это значит? — спросил Йон.
Выпрямившийся Богусяк объяснил:
— Когда астлины видят такой кружок, они не то что в пояс, вообще в землю должны кланяться. Высшей касты ваша сестренка, Йон. Тейахуда Белого Пламени.
* * *Городок был очень красив. Его песчаные и красновато-рыжие крыши изящной пологой пирамидкой поднимались по склону пологого холма, окруженные невысокой, в два человеческих роста, стеной кипенно-белого камня. Стена была древняя, и гребень ее зарос густо-зеленым кустарником. Выше города, за каменистой пустошью, вздымался небольшой, но высокий и от этого казавшийся тонким, как графин, замок местного владетеля.
Лучшая в городе оружейная лавка располагалась в цокольном этаже добротного трехэтажного дома прямо на ратушной площади. Лорино — город большой, площадей там две — ратушная и рыночная, что составляет затаенную гордость местных жителей.
Полдень — время смены в казармах, время молитвы у правоверных приверженцев Шести Сил, да и вообще занятое время; как раз к полудню владелец оружейной лавки, купец первой гильдии Таларега выслал на угол главной улицы слугу, чтоб встретил покупателей — к их приезду Таларега был готов с вечера, когда к нему заехал сам мастер Богусяк из фактории за холмами и попросил на завтра приготовить четыре комплекта походного оружия, подробно описав статус будущих покупателей.
Слуга, тощий, но жилистый малый лет двадцати пяти, по имени Рилана-Вис, стоял себе ни углу и стоял; после полудня прошло уже четверть часа, а покупателей все не было. Рилана-Вис за это время трижды успел поклониться проезжающим благородным воинам, раз десять покивал знакомым простого звания, да парочке-другой пробегавших девушек-служанок поулыбался. Видел, как через ратушную площадь сверху, от замка, в Земляной переулок прошла, звеня снаряжением, колонна пехоты человек в сто. Весь город уже знал, что к «зеленым убийцам» ночью прибыло пополнение и что дружина князя выдвигается к сторожевым башням на востоке Лорино, к Красным Холмам, за которыми лежит долина Красной реки. Оттуда, из-за реки, с Горелых Холмов ждали набега.
Рилана-Вис и не хотел, а вспомнил службу в войске князя. Сначала дни напролет бегал по плацу в сотне копейщиков, потом месяц за месяцем — караульная служба, спокойная и размеренная, а потом — вошедшая в историю Лесная Стычка. Рилана-Вис — десятник… Давно не вспоминал… Рилана-Вис вздохнул: руки и сейчас, пять лет спустя, напряглись. Вспомнил ватагу лесных разбойников-южан, выкатившуюся с ревом и свистом из леса навстречу копейной сотне. Хотели на испуг взять, числом ошеломить, окружить, принудить сдаться, разоружить, в плен угнать… Сотня сомкнулась, копья опустилась страшной щетиной; Вис вспомнил себя, изо всех сил давящего на древко копья, упрямо идущего вниз, потому что на острие, визжа, повис бородатый, грязный рыжий лесовик; а тут слева вылетела конница князя, и сотня, выдохнув боевое «хар-ра», качнулась вперед, и тогда лесовики пали на колени, побросав оружие, и сдались. Рилана-Вис вздохнул опять. Довелось же участвовать в самом большом сражении за сто лет! Девять лесовиков было заколото насмерть, семь — ранено, двое раненых было в войске князя. Конечно, сражения с «зелеными убийцами» будут покруче, но кто ж тогда, пять лет назад, думал об этой напасти? Тогда они еще рылись в горных недрах, тише воды, ниже травы…
На повороте Главной улицы показались пять всадников. Вис встрепенулся. Да, точно: впереди шагом ехал Богусяков помощник, почтенный Пеннега, отец Эвиса-переслужка. Рилана-Вис вытянул шею. Вслед за почтенным Пеннегой ехал, не очень ловко выпрямившись в седле — видно, не к бадану привык, а к двугорбому сахуду — молодой писатель… писатель ли? Заметно было, что голова бритая, как у воина. Лицо веселое, видно, человек хороший. Да, видно, и не из благородных.
Вслед за ним ехал совсем молодой парнишка, по одежде — лесной охотник; этот сидел в седле уверенно, как влитой; как опытный воин, Рилана-Вис увидел, что парнишка совсем не прост, хоть и юн — быстрые глаза и прямая спина указывали, что малой — отменный стрелок.
