Валерий Горшков - Принц воров
На привал Червонец выделил себе пятнадцать минут, но пролежал двадцать. Еще раз сверившись по компасу, он взял левее и совместил свой маршрут с курсом капитана Корнеева. Если бы он эти пять минут потратил на передвижение, то ровно через сорок минут натолкнулся бы на Ярослава, который привалился к осине, приводя в порядок мысли и силы.
Но за пять минут до того, как бандит вышел на залитую скудным светом полянку и разглядел перелесок, в котором росло дерево, еще не остывшее от тепла привалившегося к нему человека, Слава двинулся дальше.
Четыре последующих часа они передвигались в трехстах метрах друг от друга — впереди шел Корсак, за ним, не зная того, Червонец. Если бы не постоянный шум голых ветвей и не шорох крон, если бы не сухой шелест гонимой ветром листвы, то ничего не стоило бы одному и другому услышать звук шагов сзади или перед собой.
Еще через три часа они снова едва не встретились.
Опустившись в очередной раз на землю, Слава поискал глазами ручей или хотя бы лужу, из которой можно было бы напиться. Заболеть на ветру в короткой осенней куртке он не боялся, бывали обстоятельства и поплоше. Организм, закаленный годами беспрерывных тренировок, работал безупречно. Вот только… Вот только что делать с нервами и с усталостью — от чего не убежишь никогда.
Не обнаружив рядом с собой воды, Ярослав поднялся и двинулся по лесу. Где-то вода все равно должна быть!..
И он нашел ее. Родник, похожий больше на струю воды из не до конца завинченного водопроводного крана, стекал по пожухлой листве, промывал траву и убегал куда-то под корни огромного дерева.
Судорожно сжимая от жажды челюсти, Слава склонился над ручьем… и тут же отпрянул. И дело даже не в брезгливости. Каждый разведчик, если он толковый разведчик, знает, что осень — время наиболее ярких вспышек бешенства у лисиц, волков, хорьков и прочей твари, что водится в лесах под Ленинградом. Еще покойный Сомов предупреждал юного Корсака: «Осторожней в осеннем лесу с пробежками, Слава! Нарвешься на лису со слюнявой мордой — беги, пока ноги двигаются! Бешеное животное бесстрашно…»
Где-то, метрах в пятидесяти от того места, где собирался припасть к живительной влаге капитан Корнеев, из того же ручья, да только выше по течению, кто-то пил воду. До недавней поры совершенно прозрачный ручеек гнал тебе муть.
Не желая утолять жажду водой, которая омывала морду какой-то дичи, Корсак отвалился, выждал и только потом, убедившись, что ручей опять чист, напился. Жаль, что нельзя взять ручей с собой. Жаль, что не во что набрать хотя бы часть его. Отдохнув с минуту, Слава встал и направился своим маршрутом.
А в это время менее чем в пятидесяти метрах выше по течению, только что утолив свою жажду из ручья, пытался зажечь отсыревшие спички Червонец. Холод и сырость довели его до того состояния, когда человек, совершенно забывая о рассудительности, начинает разводить костер.
Вор ломал о коробок одну спичку за другой, глухо матерился и нервничал. Когда стало ясно, что не удастся ни согреться, ни закурить, он зашвырнул пустой коробок, выплюнул папиросу и пошел на юг, не подозревая, что следует по еще не остывшим следам заклятого врага.
Ближе к десяти часам утра стали появляться дороги, по которым ездили машины. К двенадцати показались первые люди. Конец октября — не лучшее время для заготовки дров, русский человек начинает запасаться топливом летом, но война сбила привычный ритм жизни. Страна снова привыкала к прежней жизни, не отвыкнув еще от новых веяний…
В Ленинграде у Червонца дважды проверили документы. Оба раза это был милицейский патруль, который засомневался в том, что в рабочее время может идти по улице, никуда не торопясь, мужчина без явных признаков инвалидности и без портфеля, по которому в нем можно было бы признать курьера или служащего.
Но документы, в подлинности которых усомниться милиционеры не могли, потому что изготовлены они были именно в милиции, делали свое дело безукоризненно. Андрей Ильич Николаев, прописанный на улице Лесной в доме 5, шел по Ленинграду на полных правах.
Заглянув в первую попавшуюся контору, он попросил разрешения позвонить по телефону. Старушка-секретарь, с уложенными на голове в венок волосами, сняла с рычага трубку и придвинула к товарищу Николаеву телефон.
— Девушка, соедините меня, пожалуйста, с Москвой, Л-17-17, — попросил Червонец строгую телефонистку. Старухе же объяснил: — Я из потребсоюза. Вы видели, что творится с зерновыми на базах?
— Да как-то все времени не хватает…
— Мне нужно услышать товарища первого, — хрипя простуженным голосом, заявил Червонец, когда его соединили.
— Представьтесь, пожалуйста, и сообщите цель вашего звонка.
— Просто передайте, что звонит Николаев из Ленинграда.
Через минуту, никак не меньше, в течение которой Червонец успел дважды улыбнуться старушке и даже попытаться пропеть (не вышло, и он замолчал), в трубке раздался знакомый ему голос:
— Я вас слушаю.
— Здравствуйте, товарищ первый.
— Откуда вы звоните? И почему вы звоните?
— Я на Каретной, в…
— «Ленинградстатуправление», — быстро подсказала старушка.
— Что случилось?
— Мероприятие испорчено.
— Повторите…
— Я вышел один, остальных пригрели ребята из неизвестного управления, — Червонец подмигнул старушке. — Судьба Корнеева мне неизвестна, кажется, он оказался умнее, чем предполагалось.
— То есть он здоров, бумаги остались нетронутыми, и теперь вместо прибыли наша организация имеет одни убытки, — проскрежетала трубка, — я вас правильно понял?
— Похоже, что так, товарищ первый. Вместо бумаг в сейфе находились личные дела сотрудников неизвестной мне конторы. Люди, как я прочитал из досье, грамотные, себя не жалеющие, работающие на убой. Я могу лишь предполагать и, если вы позволите…
— Я позволяю, Николаев.
— Я могу ошибиться, но…
— Ошибайтесь на здоровье, — грубо отрезал абонент в столице.
— У вас есть враги?
— Оставайтесь на месте, за вами сейчас приедут. Но если все-таки до того, как вам представится человек по фамилии Тихомиров, случится какая-либо неприятность, попросите сотрудников милиции связаться с Тихомировым.
Глава 21
Только что завершившееся заседание у товарища Сталина открывало новые перспективы. В отсутствие Шелестова говорить можно было многое, не боясь, что уличат в искажении истины. Но этот звонок словно жирная клякса замарал все, что в чистовом варианте уже почти было исполнено до последней точки.
Лаврентий Павлович был взбешен. Давно взятый им на учет уголовник по кличке Червонец испортил наступающую двадцать девятую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Именно там, на заседании ЦК, Лаврентий Павлович должен был донести до работников аппарата о той безответственности, беспринципности и непрофессионализме, которыми руководствуется вновь созданное отделение военной разведки СССР по странам Западной Европы. Но стоит ли говорить о халатности, когда налицо саботаж и действия, направленные на подрыв государственной власти в стране? Товарищ Шелестов — враг народа. Организовав семейную клику во вверенном ему ведомстве, он вступил в связь с американской разведкой и, заручась ее помощью, собирался покинуть страну с награбленными при нападении на грузовик деньгами. Один миллиард рублей — невероятно большая сумма для того, чтобы тратить ее на территории ослабшей за годы войны страны. Такие деньги нельзя проесть и пропить, посредством такой суммы можно осуществлять глобальные мероприятия, направленные на подрыв экономики страны, на захват власти. И товарищ Шелестов готовил эти мероприятия. Товарищ Шелестов вступил в преступную связь с одиозным бандитом Святым, и, если бы не своевременное внедрение в банду агента Крюка, эта банда пролила бы еще много невинной крови. По информации погибшего от вражеской пули майора Весникова, вызвавшего на себя огонь под деревней Коломяги, стало известно, что военной разведкой СССР готовится захват грузовика с деньгами, перевозимыми для плановой денежной реформы. Захват подготовлен, несомненно, для организации и вооружения сообщества, готовящегося свергнуть советский строй. Случай для финансирования государственного переворота в угоду капиталистическим хищникам выбран весьма удобный — именно ведомству Шелестова поручено охранять концентрируемые на Монетном дворе денежные средства.
Весников погиб под Коломягами, но успел передать информацию. В тот момент, когда Шелестов, вступив в сговор с преемником Святого — Червонцем, убийцей и вором, организовывал с участием банды последнего захват грузовика, банду ждала на дороге спецгруппа НКВД. Но в последний момент в планах преступников что-то изменилось, и нападение произошло пятью километрами ближе к Пулково. Именно по этой причине погибли трое сотрудников охраны. Но им все равно была уготована смерть, поскольку в планы предателя советского народа Шелестова не входило даровать им жизнь.
