Георгий Ланской - Пуля
Вдруг на этом же этаже, только двумя окнами левее, резко колыхнулась штора. Я мгновенно сфокусировался на этой цели, и как выяснилось не зря. Шторы вдруг упали вниз. Моему взору предстала цельная картинка.
Бек и его супруга ссорились, а еще точнее дрались. В общем-то, если быть совсем уж правдивым, драки как таковой не было. Бек со зверским выражением на лице пинал молодую жену в живот ногами. Женщина, отлетевшая к стене, мазнула по стеклу рукой, оставив на ней кровавый сгусток. Бек что-то орал. В углу сидела забившаяся в него девочка и ревела. Я сделал вдох…
Бек размахнулся, женщина закрыла лицо руками, а девочка зашлась в реве в тот момент, когда первая пуля, вылетевшая из ствола моего "винтореза", пробила Беку грудь. Хваленое пластиковое стекло тренькнуло, но и не подумало разлететься. В самом его центре появилась кругленькая дырочка. Бека отшвырнуло к стене, и тут в полете его догнала вторая пуля, попавшая ему в горло.
Бек, нелепо взмахнув руками, неуклюже сполз по стене на пол. Женщина открыла лицо и начала медленно подниматься с места. Я выстрелил в третий раз. Пуля на скорости примерно трехсот метров в секунду практически снесла Беку голову. Однако правки уже не требовалось. Бек был решительно и бесповоротно мертв.
Женщина вдруг рванулась к дверям и, подмяв под себя дочку, заорала благим матом с такой силой, что метавшиеся в поисках источника звука выстрелов во дворе охранники толпой кинулись в дом. Один из них с похвальной поспешностью оказался в комнате покойного босса и с непростительной неосторожностью подбежал к окну, за что тут же получил пулю в грудь. Остальные видимо были осторожнее, но я не стал дожидаться исхода событий и буквально скатился с верхушки дерева вниз. Как оказалось сие действие было весьма своевременным, поскольку ребятки Бека все-таки хлеб трескали не зря. Место, где я только что сидел, через секунду оказалось под шквальным огнем из "Калашниковых".
Времени на раздумья не было. Я бросился в лес по высмотренному маршруту. Пальба позади не прекращалась и даже приблизилась. Меня выдавала примятая трава. Люди Бека бежали за мной по пятам, не прекращая стрелять. В данном случае у них было преимущество. Они могли позволить себе такую роскошь как неприцельную и беспорядочную стрельбу. У меня же оставалось всего шесть патронов в магазине винтовки и полный магазин из восемнадцати патронов в "Гюрзе". Только в лесу от пистолета толку мало.
Кустик шиповника рядом со мной вдруг разлетелся в мелкие щепки, и это меня отрезвило. Неизвестно еще, сколько я вот так вот пробегу и чем закончится этот лес. А если просекой или опушкой? Или того хуже — болотцем или озером? И что я буду делать? Ладно, сколько бы их за мной не бежало, их явно меньше, чем патронов у меня в магазинах винтовки и пистолета.
Красиво упав за корягу, я снял ружье с предохранителя и передернул затвор. Долго ждать не пришлось. Первая парочка выскочила на меня, словно кабаны на охотника. На обоих были дегенеративные черные костюмы с галстуками, от которых в лесу было столько же толку, сколько от балерины на лесоповале. Они тяжело дышали и спотыкались, шаря колючими взглядами по деревьям и кустам. Я нажал на курок. Ближайший здоровячок улетел в сторону с простреленной головой. Второй оказался более проворным и, упав на землю, принялся палить приблизительно в мою сторону. Метрах в десяти от меня завалилась сухая березка, веером взлетели вверх какие-то пичужки. Заметить меня телохранитель Бека так и не успел. А вот мне он был прекрасно виден. Позиция была не самая удобная. Я прицелился в торчащий из кустов массивный зад, и пустил в него пулю. Здоровячок матерно помянул маму и слегка приподнялся, а потом, угостившись второй пулей, затих. Позади покойников трещали молодые елки. Кто-то бежал на подмогу.
Как только темное пятно показалось из кустов, я выстрелил. Пятно исчезло, а в ответ совсем из другого места началась яростная пальба, причем явно прицельная. Я откатился в сторону, но пули продолжали свистеть у меня над головой. Меня явно засекли. Я отполз за толстую сосенку. Некто в ельнике был мне не виден, однако я мог примерно определить его местоположение. Вот только высунуться не мог. Эта сволочь на все мои попытки высмотреть его, отвечала короткими очередями. Я вжался в землю, стараясь стать как можно более плоским. Тихо перевел винтовку на полуавтоматический режим, я замер, стараясь не забыть, что у меня в обойме всего три патрона.
Некто в кустах перестал стрелять. Я быстро высунулся и едва не получил пулю прямо в лицо. Зато теперь я мог точно определить место, где засел мой противник. Я театрально вскрикнул и перевернулся на спину, надеясь, что мой противник не очень умен и обязательно захочет посмотреть на деяние рук своих. Я лежал, прижав винтовку к груди. Надо мной было синее-синее небо, по которому неслись белые ватные комья. Лес шумел, ему не было никакого дела до того, что в его угодьях какие-то взрослые дядьки бегают за парнем, а тот убивает их по одному.
Кусты подозрительно зашелестели. Хрустнула ветка под неуклюжей ногой. Небо с краев стало стягиваться в одну точку, искривляясь в призме. Края призмы стали отливать серым, потом стальным. Стальные клочья безжалостно убивали девственную синеву.
Он держал меня на прицеле. У него был "Калашников" и все равно он не успел. Я взвился вверх, выпустив все три пули ему в грудь короткой очередью. Он некрасиво взбрыкнул ногами и упал на землю, как в третьесортном боевике, неестественно и наигранно, словно ему дали единственный шанс заменить звезду экрана, а он его так бездарно прошляпил. Я подошел к нему.
— Ну что? — криво усмехнулся я. — И кто из нас теперь Джеймс Бонд? Ты? Или я?
Мой оппонент почему-то не ответил. Наверное, ему мешали две пули в груди и одна в правом плече. Я хмыкнул, а потом с сожалением посмотрел на своего верного друга — винтовку ВВС, именуемую "винторезом". Увы, но ее главная миссия была выполнена. Нам придется теперь расстаться. Я всегда жалел избавляться от хорошего оружия. Я огляделся по сторонам.
К сожалению, времени на то, чтобы просто тщательно вытереть винтовку и бросить ее в первом попавшемся месте не было. А оставлять после себя улики я не привык. Я потопал по лесу, озираясь, в поисках подходящего убежища для моего верного друга. Под ногами захлюпало. Я обрадовался и ускорил шаг. Минут через пять передо мной предстала восхитительная низинка, от которой вела в сторону поселка глубокая колея. В низинке валялось все подряд: от старых покрышек до пивных банок. На этот раз я не стал возмущаться, что жители устроили в лесу свинарник. Низинка была наполовину заполнена тухлой вонючей жижей. Я быстро разобрал винтовку.
— Ну, прощай, лучший друг, — вздохнул я. — Спасибо тебе за все.
Поочередно я бросал в черную воду разобранные части винтовки. Последним туда полетел оптический прицел, на прощание блеснувший на багровом солнце ярким бликом. Все. Финита ля комедия!
Я побрел обратно, туда, где лежали три трупа, но слегка наискосок, чтобы не наткнуться на нежелательных свидетелей. В груди что-то бухало, в висках тоже что-то колотилось. Я подумал про себя, что, если это называется счастьем, то я почему-то никакой радости не испытываю. Все произошло как-то обыденно и привычно… Привычно…
Деревья медленно редели. Впереди зашумела проезжавшая машина. Где-то недалеко перекрикивались люди. Странно, но я думал, что следующий поселок значительно дальше. Может быть, это какие-то сельчане?
Впереди показалась утоптанная тропинка. Я пошел по ней, надеясь, что она выведет меня к другому поселку. Главное было замести следы. Конечно, безопаснее было бы идти по лесу, но на меня вдруг накатила жуткая усталость. Какая теперь разница, лишь бы успеть уйти…
Впереди прямо на тропинке что то лежало, что-то черное, блестящее и непонятное. Оно почему-то шевелилось, причем не под действием слабого ветерка, а как-то… как-то неправильно. Само по себе. Я подошел ближе.
"Что-то черное" оказалось обычным пластиковым пакетом. Пакет попискивал и трепыхался. Заинтригованный, я вынул из кармана нож и распорол блестящий глянцевый бок. На землю посыпалась какая-то труха, банка из-под пива "Миллер", баночки от йогурта, картофельные очистки… и черный щенок с лисьей мордочкой и толстыми лапами. Он заскулил и неуклюже выкарабкался наружу. Одна из его лап застряла, щенок немедленно растянулся на земле и захныкал еще жалостливее.
— Да бедный ты, — пожалел я и опустился поближе, — кто ж тебя так? Или ты увечный какой?
Щенок покосолапил ко мне, скуля так, что у меня сердце кровью облилось. Каких-то видимых ран, лишайных пятен на нем не было видно. Наверное, просто кому-то надоел. Судя по мусору, люди, упаковавшие щенка в мусорный мешок, были не самыми бедными. Может быть, собака просто пришлась не ко двору, описала ковер или сжевала любимые колготки. Щенок горестно взвыл.
