Георгий Ланской - Пуля
Галка медленно сползала на пол, оставляя на голубой рубашке Гоги темное пятно. Ее руки болтались как плети. Колени Галки подогнулись, и она рухнула бы на пол, если бы Гога не удержал ее.
— Галя, — беспомощно прошептал он. Пистолет свалился к его ногам, но он этого не заметил, уставившись на кровавое пятно на животе у Галки, расползающееся с невероятной быстротой. Кровь была почти черной, верный признак того, что пуля пробила печень. Галка дышала с жутким свистом. Изо рта текла кровь. Глаза почти вылезли из орбит. Гога поднял ее на руки и уложил на диван, сорвав с себя майку, он положил ее на живот Галки, прижав к ране. Галка хрипло взвыла.
— Потерпи, родненькая моя, — всхлипнул Гога, сейчас я "скорую" вызову…
Галка что-то сказала. Ни Гога, ни я не разобрали что. Гога схватил Галку за щеки окровавленными руками.
— Что Галочка, что? — взвыл он.
— Люблю… тебя… — прошептала Галка.
— Тихо, Галочка, тебе нельзя говорить, — горячо зашептал Гога, потом повергнулся ко мне и заорал в голос, — Что стоишь, телефон дай!
Я не двинулся с места. Галке уже ничем нельзя было помочь, только Гога этого не понимал. Зато это понимала сама Галка. Она с трудом подняла руки, которыми прижимала к животу окровавленную майку и притянула Гогу к себе.
— Галочка, — пробулькал Гога, — все хорошо будет малыш, сейчас доктор придет, Галочка… ты только продержись чуть-чуть…
— Пусти… уже не больно… — прошелестела Галка. Ее руки, оставляя на щеках Гоги красные всполохи, упали на диван. Глаза неподвижно уставились прямо в лицо Сытину, смотря из-под полуприкрытых век с затухающей нежностью.
— Галя? — недоуменно произнес Гога. — Ты что… ты зачем…?
В его голосе были интонации обиженного ребенка, который недоумевает, почему пойманная им бабочка вдруг перестала бить крылышками. Рука Галки соскользнула с дивана и упала на ковер. Гога повернулся ко мне.
— Чего это она? — тихо спросил он.
— Ничего, — ответил я совершенно безжизненным голосом. — Она умерла. Ты только что ее убил.
Я ожидал, что сейчас Гога схватится за голову и начнет вырывать себе волосики из светлого ежика, как в плохих мелодрамах. Однако ничего этого не произошло. Гога взял с кресла свернутый плед и, укрыв им Галку, сел рядом с ней.
— Закуришь? — спросил он.
— Я не курю, — ответил я. Пистолет в моей руке нисколько не смущал Гогу. Он вынул из кармана джинсов зажигалку, взял со столика сигареты, закурил, выпустив облачко дыма.
— Ты, кажется, что-то спросить хотел? — буднично спросил Гога, как будто рядом с ним не лежал труп убитой им же самим любимой девушки.
— Где Бек? — спросил я, решив, что вдаваться в церемонии и лезть с сочувствием не стоит.
— Бек? За городом. У него дом в Новопавловке, как повернешь с шоссе, по левой стороне предпоследний. Там и сидит. Правда, все об этом знают, но в Новопавловку большим количеством не приедешь незамеченным. Улица асфальтированная одна. Рядом лес. Думаю, что особых трудностей у тебя не будет.
Я медленно пошел к выходу. Проверить, правду ли он говорит, не было никакой возможности. Лицо Гоги напоминало застывшую маску. Я шел к двери спиной вперед, опасаясь со стороны Сытина подленького сюрприза, однако он даже не посмотрел в мою сторону. Закрывая дверь, я увидел, что он гладит бурой от крови рукой мертвое лицо Галки.
Сидеть на сыром холодном полу было неудобно. Я привалился к стене, закрыв в изнеможении глаза. Мой крестовый поход был закончен. К сожалению для меня, я должен был вернуться домой на щите. Теперь, когда все было позади, в душе не осталось ничего, ни боли, не ненависти, ни желания жить дальше. Все пустое. Бессмысленный полет мотылька, одержимого желанием закрыть собой солнце. Все мы сгораем рано или поздно. Кажется, я сгорел рано…
Киллер, который ездит на автобусе на задание — нонсенс, поэтому до Новопавловки я добирался на машине, наняв частника. Теперь экономить деньги, которых, кстати, почти не было, было бессмысленно. Цель была ясна. Не доехав до села с полкилометра, я углубился в лес. Когда-то я здесь бывал, поэтому примерно представлял, куда надо идти.
Гога не соврал. Асфальтированная улица в Новопавловке действительно была всего одна, однако, именно на ней, словно теремки, стояли домики из красного кирпича, обнесенные красным же кирпичным забором. Я покосился на шлагбаум и конуру охраны при въезде, но не сделал даже попытки подойти поближе. Справа и слева от дороги была довольно глубокая канава, утыканная по краям полосатыми столбиками. У самого въезда, один из столбиков был уже кем-то свернут. Он сиротливо торчал от земли, выглядя на фоне своих красавцев братьев-близнецов довольно убого. Даже с приличного расстояния я успел заметить мелькнувшего на крыльце конуры мордастого дядьку с такими широченными плечами, что Шварценеггер удавился бы от зависти и бегом отправился бы трескать стероиды. Впрочем, к плечам прилагалось увесистое пузо, в которое можно было стрелять не только с закрытыми глазами, но и вообще отвернувшись. Дядька докуривал сигарету, покосился на меня злобным взглядом и на всякий случай грозно повел плечами, точно собирался в полет. Я прошел мимо. Опознать меня с такого расстояния было проблематично, особенно если учесть пятнистый капюшон штормовки, надвинутый до самого носа.
В поселок вела еще одна дорога, разбитая и ухабистая, но она мне не была нужна. Не хватало еще мелькать перед сельчанами. Чей-нибудь цепкий взгляд мог бы вполне зацепиться за одинокую фигуру с рюкзаком. И потом, для того, чтобы подобраться к дому бека, мне потребовалось бы продефилировать через весь поселок, и, кто знает, нашлось бы там хоть мало-мальски приличное место для засады. Я выбрал другой путь. Коттеджи стояли на задворках леса, куда я и поспешил углубиться, памятуя, что мне нужен предпоследний дом.
Идти пришлось довольно долго, несмотря на то, что теоретически с самого начала дороги можно было бы увидеть искомый дом. Однако приходилось шагать осторожно, прислушиваясь к шумам и замирая при каждом шорохе. Вокруг было тихо. Даже птицы редко подавали голос. С уже пожелтевших местами березок и совершенно красных осинок падали листья. Под ногами прогибался сырой мох с чавкающими звуками. Ноги быстро промокли, мои кроссовки уже давно просили каши, а сменить их было не на что. С Сергеем мы носили разные размеры, так что его обувь мне была велика. Да и одежда болталась на мне, точно на пугале.
Дом, по моим прикидкам, уже должен был находиться передо мной, хотя мне было трудно рассчитывать расстояние. Я никогда толком не умел это делать в лесах. Другое дело равнины или горы. Просто я приблизительно рассчитал расстояние и скорость моего передвижения. Надо признать, что когда я пошел к коттеджам, выяснилось, что я дал маху. По инерции я прошагал за пределы поселка, правда, ушел не очень далеко. Пришлось возвращаться.
Гога не обманул. Коттедж Бека я узнал без труда. И дело было не в том, что он стоял предпоследним на шоссе, и не в том, что он был, наверное, самым шикарным из всех на этой улице, и уж конечно на его воротах не было надписи: "Здесь живет бандит и убийца. Киллерам стучать два раза". Дело в том, что я на свое везение, увидел стоящего на балконе человека, которого сразу же узнал. Это был не Бек. Но этого парня с квадратной челюстью я лицезрел еще не так давно (а казалось уже целую вечность назад) в ближайшем окружении почившего Батона. У меня даже мелькнула мысль, что охранников набирают по жесткому кастингу, причем одним из важных критериев является именно квадратная челюсть. Хмурый юноша с лицом потенциального убийцы курил и пытался пускать кольца дыма. Получалось так себе, ветер мешал. Парню это жутко не нравилось, но он старался изо всех сил.
Я быстро огляделся по сторонам. Стрелять с земли не было никакой возможности. Я видел лишь кусочек балкона. Где гарантия, что Бек выйдет и тупо подставится под пули? Да и вообще где гарантия того, что он сейчас на вилле?
Прямо позади меня примерно в сотне метров росла раскидистая сосна. Вообще ей положено было быть длинной, словно розга в такой чаще. Однако она почему-то выбивалась из этого правила. Впрочем, это было вполне объяснимо. Вокруг нее был относительно молодой березняк, а сосне было уже много лет. Я прикинул расстояние и внимательно оглядел дерево. Лучше места было не найти. Не очень удобно и проблематично в плане отхода, но что делать? Не идти же мне на штурм дома с одной винтовкой и одним пистолетом. Это только в боевиках бывает с психическими героями-одиночками. Хотя… Разве я чем-то отличался от них? Во всяком случае, терять мне было практически нечего.
Влезть на сосну было проще пареной репы. Она была узловатая и перекрученная, словно из сказки. Того и гляди, из зеленой хвои высунется лукавая голова русалки, а поперек ствола пойдут завитки золотой цепи с непременным атрибутом в виде ученого кота, который вряд ли придет в восторг от моей затеи.
