Андрей Дышев - Морской узел
– А куда подевалась вода, Игнат? – спросил я, свинчивая пробку и выпуская шипящую пену.
– Не знаю, что они тут без нас творили.
Мне нелегко было перейти к вопросам, которые меня волновали. Игнат не горел желанием рассказать мне о своем героическом поступке и, сделав несколько глотков из бутылки, снова прикрыл глаза.
– Ты еще легко отделался, – сказал я. – Признаться, я думал, что они тебя прикончили.
– Их главарь похож на тигра, – произнес Игнат. Морщась от боли, он стал застегивать на груди куртку. – В нем просыпается охотничий инстинкт, если кто-то от него убегает. Но когда я добровольно поднялся на яхту, он растерялся. К тому же он очень любит ту женщину… кажется, ее зовут Эльза?
– Не замечал, – признался я. – Но что ты им сказал, когда поднялся на яхту?
– Что без яхты мне не жить, потому как хозяин меня убьет. Их это здорово развеселило. Наверное, я показался им очень жалким, и они даже не заперли меня в трюм, где я сидел. И ночью я оттуда вышел…
Глаза Игната сверкнули мстительно и жестоко.
– Прошел на камбуз, взял там ножичек побольше, – продолжал он, с интересом поглядывая на меня, – поднял с постели Эльзу, приставил нож к ее горлу. Все, как в кино… Вся банда сбежалась, женщина верещит… Я приказал выкинуть оружие в море, запустить мотор и плыть вдоль берега. Главарь пообещал, что они выполнят все. Когда яхта набрала скорость, я сказал им, чтобы надели на себя спасательные жилеты и прыгнули за борт. Прыгнули. Главарь уже из воды кричал, чтобы я не убивал Эльзу. А у меня руки дрожат, самому страшно… Я столкнул Эльзу за борт и кинул ей спасательный круг. Думал – все, чистая победа, обошлось без единого выстрела. А главарь припрятал где-то на груди пистолет и пальнул в меня. Расстояние уже было приличное, но все равно попал…
– Почему же ты сразу не повел яхту к берегу? – спросил я.
– Боялся, что там они меня достанут. И целые сутки плавал из конца в конец вдоль Побережья. Хорошо, что начался шторм, видимости никакой… Но сегодня, ближе к вечеру, мне стало плохо. Голова закружилась, слабость какая-то. Я боялся, что потеряю сознание и яхта врежется в берег. Тогда я позвонил тебе… Прости, больше некому было.
– Яхту надо срочно вернуть хозяину, – сказал я, искусственно зевая. – Он уже, между прочим, поднял шум, в милицию ходил.
– Да? – равнодушно произнес Игнат. – Пусть радуется, что она вообще цела… А откуда ты знаешь, что он ходил в милицию?
– Так, навел кое-какие справки, – уклончиво ответил я.
Я наблюдал за Игнатом. Тот, не проявляя никакого беспокойства, снова прикрыл глаза.
– Гарик на какой срок ее арендовал? – спросил я.
– Вроде на четыре дня… – Игнат нахмурил лоб, задумался. – Я этим не занимался, не в курсе.
– На самом деле всего на два дня, Игнат. На два дня: с семнадцатого по девятнадцатое. Ты мне говорил, что восемнадцатого утром ты первый раз поднялся на борт. Это правда, или ты что-то напутал?
Игнат хмыкнул, снова отхлебнул из бутылки и стал что-то подсчитывать в уме, шевеля губами.
– А восемнадцатое – это какой день? Четверг? Значит, все правильно, в этот день я и присоединился к Гарику.
Вот и наступил момент, когда я должен был выложить мучивший меня вопрос.
– Самое удивительное заключается в том, Игнат, – произнес я, – что днем раньше, семнадцатого, тебя видели на причале в Приморском. Ты загружал в яхту коробки и мешки.
Некоторое время Игнат молчал, с недоумением глядя на меня. Потом приподнялся на локтях, лег повыше.
– Как ты сказал? – уточнил он. – Меня видели в Приморском? Я загружал коробки? Чушь! Не был я в Приморском. И никакие коробки не грузил. Наверное, это был Гарик.
Подвернулся удобный случай поймать Игната на лжи.
– А как выглядел твой друг?
– Как? – пробормотал Игнат и, глядя куда-то в невидимую даль, где еще жил образ Гарика, добавил: – Жилистый. Сухощавый… Что еще тебе сказать?
– Блондин? – попытался я взять Игната на пушку.
– Что ты! У него волосы темнее, чем у меня.
– А одет был как?
– Брюки льняные серые и майка такая же, – без раздумий ответил Игнат.
Крыть мне было нечем. Рыбак, который видел «Галс», приблизительно так же описал внешность человека, который грузил коробки… Мои вопросы насторожили Игната. Он откинул подушки, сел и, опершись на спинку дивана, пытливо посмотрел на меня.
– Мне кажется, – медленно произнес он, – что ты меня в чем-то подозреваешь. Что за допрос, Кирилл?
– Прости, если я тебя обидел. Но получилось так, что некоторые сведения, которые ты мне сообщил, не совпали с тем, что оказалось в реальности.
– Например?
– Например, ни в одном ресторане нашего города никакой Гарик не работает.
– А ты спрашивал про Гарика во всех ресторанах? – уточнил Игнат и, как мне показалось, улыбнулся краем губ.
– Представь себе, во всех.
– Охотно верю. Потому что он только для меня Гарик. А для сотрудников ресторана он господин Юсупов Гариф Вазирович.
Ответ был хороший. Он напоминал мне точно подогнанную дверь, которая захлопнулась перед самым моим носом – ни дырочки, ни щелочки, куда бы заглянуть. Про автобусный парк я и спрашивать не захотел и сразу переключился на Гарика, то есть на Гарифа Вазировича.
– А как ты думаешь, что он мог грузить в Приморском?
Игнат пожал плечами, покачал перед собой бутылку с газировкой.
– Мало ли… Хотя бы продукты.
– А зачем ему понадобилось несколько мешков гаек и болтов?
Игнат отпил, вздохнул.
– Эх, Кирилл! Как жаль, что ты не можешь задать эти вопросы Гарику! Зачем бизнесмен перевозит с одного места в другое мешки с гайками? А зачем эшелонами перевозят с одного края страны на другой консервы, туалетную бумагу, компьютеры, прокладки? Это же бизнес, Кирилл! У Гарика совсем по-другому были мозги устроены! Он даже в отпуске одной половиной мозга думал о пляже, девочках и барах, а другой – о том, что можно купить подешевле, а продать подороже!
Теперь мне уже очень хотелось, чтобы Игнат так же точно и убедительно ответил на другие вопросы.
– А почему в тот день, семнадцатого, на яхте не было ни Веры, ни Тимофеича?
Игнат даже руками всплеснул, хлопнул в ладоши и покачал головой.
– А я откуда знаю, миленький мой? Вера, может быть, на рынок за мясом поехала. А Тимофеич нажрался и в своей каюте уснул. Твой осведомитель поднимался на яхту? Он каюты осматривал?
– Не горячись, – сказал я. – Просто мне надоело ходить в тумане и набивать себе шишки. Теперь я выяснил то, что хотел.
Игнат, в отличие от меня, любопытством не отличался. Он даже ради приличия не спросил, что я делал после того, как добрался на моторке с парапланеристом до берега и зачем мне понадобилось разыскивать хозяина яхты да опрашивать рыбаков в Приморском. Я раздумывал, стоит ли насильно кормить Игната информационной кашей, как капризного младенца? Рассказать ли ему о том, что бандиты благодаря его глупому благородству (позволил надеть им спасательные жилеты и отправил их за борт, в теплую водичку!) не только благополучно добрались до берега, но уже вычислили мой домашний адрес. Машинально (или все-таки нарочно?) я вынул из кармана амулет Пацана и стал крутить его на пальце. Игнат смотрел на него лишь мгновение, но я готов был поклясться, что он узнал эту вещицу.
– Что-то меня на сон потянуло, – произнес он, снова опускаясь на подушки. – Извини, друг, но у меня совсем нет сил.
– Отдыхай, – ответил я.
– А ты? – слегка насторожился Игнат. Может быть, он подумал, что я собираюсь уплыть на берег? – Ты куда?
– В рубку, – успокоил я его. – Погоню яхту в море. Не нравится мне этот шторм. Нас может сорвать с якоря и выбросить на камни.
Игнат кивнул, прикрыл глаза, но тотчас снова приподнял голову.
– А врач останется?
– Да, он будет здесь до утра… Спи!
Игнат наконец успокоился. Уже через минуту я услышал его тихое и ровное дыхание, какое бывает только у спящего человека. Погасил свет в кают-компании и вышел на палубу.
И все-таки зря я показал ему амулет! Теперь он побоится возвращаться на берег.
А море все так же стонало, выло и ревело. И порывистый ветер лохматил на навесе брезентовые лоскуты. И косой дождь нещадно хлестал по палубе. А из сырого холодного мрака надвигалось нечто тревожное, непознанное, и душу сковывал ледяной ужас.
Глава 25
Когда занялся рассвет
Сняться с якоря оказалось не так-то просто. Едва я завел мотор и проплыл несколько метров, чтобы ослабить натяжение якорной цепи, как волны стали неистово кидать яхту, наклоняя ее то на один, то на другой борт. Я едва смог добраться до лебедки. Волны перекатывали через палубу; мачта, словно маятник, заваливалась из стороны в сторону, и подчас мне казалось, что яхта вот-вот ляжет на борт и затонет. Схватившись за мокрую и скользкую рукоятку лебедки, я принялся поднимать якорь. Море ответило на это еще более яростным гневом. Наверное, оно считало яхту своим трофеем и собиралось полакомиться ею, но тут вдруг появился какой-то дерзкий человек, который пытался распорядиться яхтой по своему усмотрению. Я успел провернуть рычаг только один раз, как меня обдало волной; сам не знаю, как я удержался и не улетел за борт. Пока стихия собиралась с силами, чтобы снова накатить на меня, я сделал еще один оборот. Так мы и забавлялись: после каждого оборота я грудью прижимался к рукоятке и упирался ногами в леерную стойку, и море окатывало меня с ног до головы.
