Сергей Зверев - Русская рулетка
– А ты, как видно, Матрос? – хмыкнул Панфилов, не меняя позы.
– Не по праву погонялу носишь. Звание Жигана заслужить надо.
– А ты меня крестил?
Жиган бросил тяжелый, пристальный взгляд из-под бровей. Несмотря на явное превосходство противника, Панфилов был совершенно спокоен.
Бесхвостый кавказец заходился в неистовом лае.
Морщась, Матрос окинул злобным взглядом запрудненских пацанов, которые приехали вместе с Жиганом.
– Твоя кодла? – с издевкой спросил он.
– Так и будем понты крутить или к делу перейдем?
– А, ну да… – ощерился Матрос золотыми фиксами. – Как это я запамятовал? Ты же у нас деловой. Чего ж ты, деловой, не в свой огород залез, игрушками не делишься? Мы тебе уже по-толстому намекали.
– А ты, Матрос, как я погляжу, шефа найти хочешь?
– Нехорошо из бутылки с узким горлом пить, подавиться можно, – с угрозой в голосе сказал Матрос.
– Я на чужую территорию не лез, а на своей – делаю что надо.
– Теперь это наша территория, – со значением произнес Матрос.
– С каких это пор?
– С тех самых.
– Может, у тебя и ксива есть?
Матрос неожиданно вскинул руку и растопырил пальцы веером.
– Афган! – крикнул он не оборачиваясь. – Завяжи звонок!
Один из парней, стоявших возле «бимера», быстрым шагом прошел мимо запрудненских, остановился возле металлической ограды, выдернул из-за пояса пистолет и всадил половину обоймы в волкодава.
Собака, дважды взвизгнув, упала и затихла. Снег вокруг нее окрасился кровью.
Запрудненские, увидев в руках противника оружие, тоже повыдергивали пистолеты. Не замедлили ответить и фокинцы – громко передергивая затворы, повытаскивали свои волыны. Двое метнулись к джипам и вытащили с сидений помповые ружья.
Жиган, наблюдавший вполоборота за этой сценой, сделал успокаивающую отмашку рукой. Похожим жестом Матрос также приказал своим опустить оружие.
Воцарилась напряженная тишина. И с той, и с другой стороны пальцы поигрывали на спусковых крючках.
– В общем, так, – сказал Матрос, закуривая новую сигарету, – десять «лимонов» в неделю – и вопрос решен.
– А если нет?
– Тогда твой бардак закроется навечно, а с тобой вопрос будет решаться отдельно.
– Это как?
Матрос прищурился.
– Был у меня один знакомый банкир… Финансист, мать его… На фифуре откинулся. Так что, мой тебе совет – не прыгай выше жопы, а то и для тебя швыром запахнет.
Это была недвусмысленная угроза. Жиган усмехнулся, устало потер рукой глаза, потом резко поднялся с капота.
Матрос чуть заметно вздрогнул, а его братки нервно засуетились, поплевывая и потряхивая плечами.
– Не смеши, пес, – медленно, с расстановкой произнес Жиган. – Оглянись вокруг.
Матрос завертел головой.
Из-за углов панельного здания автосервиса вышли человек десять в камуфляже с короткоствольными автоматами в руках. На крыше выпрямились в полный рост еще трое, – они держали в руках снайперские винтовки с оптическими прицелами.
Появление парней в камуфляже было неожиданным не только для фокинцев. Запрудненские, увидев такую поддержку, заметно повеселели.
Жиган подошел почти вплотную к Матросу.
– Что ты там вякнул про банкира?
Тот угрюмо молчал.
– Вали и больше в Запрудном не показывайся! Здесь тебе никто и ничего даром не отдаст. И скажи спасибо, что у меня ребята такие спокойные.
Матрос, облизнув пересохшие губы, развернулся и быстро зашагал к машине. Его кентовка резво попрыгала в джипы, и спустя несколько мгновений площадка была очищена от гостей.
Запрудненцы, пряча оружие под куртки, радостно загалдели:
– Ну, бля! Это круто!.. Жиган, а че там за пацаны с «калашами»? И винты с прицелами у них?
– Свои пацаны.
Сразу же после того, как фокинцы забили стрелку, Жиган связался по телефону с Павлом Бережным – руководителем охранной ассоциации «Витязь» – и договорился о том, чтобы с десяток его парней подъехали в район автосервиса.
Соблюдая все правила конспирации, они заняли позиции у места встречи Жигана с фокинцами. По большому счету, Панфилову можно было и не прибегать к помощи запрудненских «синих», но он решил продемонстрировать свое доверие к ним, имея планы на будущее.
Когда фокинцы во главе с Матросом убрались восвояси и не солоно хлебавши, Жиган дал отбой бригаде бойцов из «Витязя», а сам вернулся в Запрудный в сопровождении запрудненских.
Единственной жертвой разборки оказался сторожевой пес автосервиса.
* * *В тот же вечер казино «Золотой дукат» возобновило свою работу после перерыва, связанного с необходимостью проведения косметического ремонта.
Охрана работала в усиленном режиме, но никто из желающих сыграть в рулетку или «блэк джек» этого не заметил. Панфилов провел всю ночь в казино. Он сидел наверху, на втором этаже, в кабинете главного администратора, беспрерывно курил и пил кофе. Он был почти уверен в том, что все пройдет нормально, однако не мог полностью исключить какую-нибудь неожиданность. Как говорится – на бога надейся, а сам не плошай.
Он отправился домой только под утро, перед закрытием «Золотого дуката», когда стало ясно, что худшие опасения не оправдались. По такому случаю Панфилов решил выполнить просьбу Лени Мурашко и назначить его генеральным директором казино.
Узнав об этом, Леня, занятый пересчетом выручки, едва не бухнулся на колени от радости.
– Не пожалеете, Константин Петрович!
– Гляди, Леня, как бы тебе самому не пожалеть, – откровенно предостерег его Панфилов. – Это тебе не на продовольственном складе штаны просиживать. Тут – деньги, большие деньги… Мои деньги…
Глава 20
Этого постояльца венского отеля «Эксельсиор», одного из самых дорогих в столице Австрии, хорошо знал весь персонал. Хотя внешность его никак не напоминала славянскую – он был небольшого роста, смуглым, горбоносым, с седеющими курчавыми волосами – за глаза его называли «этот удивительный русский». Он жил уже несколько месяцев в номере «люкс», завтракал и обедал в гостиничном ресторане, а вечера обычно проводил в ночных клубах.
Лица горничных, носильщиков, швейцаров, портье растягивались в радостной улыбке, едва они замечали неспешно шествующего по этажу или фойе «Эксельсиора» «удивительного русского». Любая услуга, оказываемая постояльцу из России, обещала щедрые чаевые. Таким количеством наличности не могли похвастать даже арабские шейхи, нередко останавливавшиеся в «Эксельсиоре».
Его фамилию не мог выговорить даже управляющий отелем – болгарский турок, немного умевший разговаривать по-русски. Поэтому к постояльцу обращались так, как просил он сам – герр Борис.
Он ездил обычно на машине, принадлежавшей отелю. Это было гораздо удобнее, чем пользоваться услугами такси, хотя обходилось намного дороже. Но герр Борис не мелочился и, оплачивая в кабинете управляющего ежемесячные счета, добавлял еще десять процентов сверху.
Герр Борис неизменно пребывал в хорошем настроении, отличался прекрасным аппетитом, тонким вкусом в подборе блюд и вин. В гостиничном ресторане за ним был зарезервирован постоянный столик, на который не могли претендовать другие гости.
Иногда «удивительный русский» возвращался в отель в компании симпатичных молодых мужчин. Здесь это никого не удивляло. Ведь в «Эксельсиоре» могли даже припомнить случай, когда прибывший в Вену арабский нефтяной магнат разместил в четырех огромных номерах свой гарем, а сам целые сутки провел в невероятно дорогом гей-клубе.
Герр Борис любил молодых мужчин вполне определенного вида – коротко стриженных, мускулистых мачо в полувоенных одеяниях. Порой они сами появлялись в отеле и поднимались в номер к «удивительному русскому».
Бывали у него и другие посетители – мужчины в дорогих, но мешковато сидевших костюмах, с напряженными, тяжелыми взглядами и грубыми лицами. Обслуга сразу признавала в них гостей из России.
Гости, которые пришли к герру Борису сегодня, по своему внешнему виду напоминали и первых, и вторых. Это были двое крепких молодых людей с короткими стрижками в полувоенных, защитного цвета, куртках и высоких шнурованных ботинках. Держа руки в карманах, они подошли к портье и назвали ту самую фамилию, которую в отеле не мог бы выговорить никто и ни за какие чаевые.
Портье тут же радостно улыбнулся.
– Герр Борис? – уточнил он.
Молодые люди переглянулись, и на их лицах отразилось недоумение.
Завязавшийся между ними диалог не смог бы перевести на немецкий ни один местный переводчик:
– Какой, бля, Борис?
– А х… его знает. У него же погоняло, бля, Бичико.
– Так у него… е… твою мать, и имя такое, бля.
– Он тут себя за какого-то Бориса выдает, бля, пидор вонючий!
– Ладно, х… с ним, главное, что фамилия та. Рыльник зеканем – сразу будет ясно, он или не он.
Портье, вежливо приподняв брови, слушал совершенно непонятный для него диалог. После того, как молодые люди закончили совещаться, он еще раз переспросил:
