Сергей Зверев - Русская рулетка
– Что есть, то и сказал. Не бойся, сильно не привирал.
– Ближе к телу.
– Сказал, что большого городского начальника из тебя не получилось, ну, в общем, про выборы рассказал. Как власть перепугалась, как выборы отменили… Сказал, что ты казино открыл, ну, про церемонию открытия малость наплел, что много народу было, что телевизионщики из Москвы приезжали… Но это же правда.
– Хм… Еще что?
– Ну, не удержался, конечно, сказал, что ты ее ждал… Что ты ее вообще ждешь. Что, в общем, дом за городом пустует…
– Заложенный под кредит, – прокомментировал Константин.
– А это ей вовсе не обязательно знать, – бодро парировал Игнат. – Там же все есть: свет, мебель, газ, вода… Заселяйся и живи. А то что он заложен? Так это – сегодня, а завтра ты этот кредит отдал и про залог забыл.
Константин поднял потемневшие глаза и пристально посмотрел на Игната.
– Завидую я тебе, младшой. Все у тебя просто получается: деньги, кредит, залог – туда-сюда, пришли-ушли. Нет, ты не подумай чего дурного, я серьезно. Это – возраст. Когда мне было столько, сколько тебе, я к жизни так же относился. А что? Сил было много, все впереди… А сейчас, что ни день – все сильнее устаю. Тьма какая-то в душе накапливается со временем…
Игнат присел рядом с Константином, положил руку ему на плечо.
– Не расстраивайся, старшой, все образуется. И деньги твои вернутся…
– Да разве дело в деньгах? Все меньше и меньше людей вокруг остается, я имею в виду… тех людей… а вместе с ними будто куски от души оторвали…
– Не скисай, брат, у тебя же еще есть я.
Константин выпрямился и, сощурив глаза, усмехнулся.
– Когда это ты видел, чтобы я скисал?
Он глянул на наручные часы, резко встал, спрятал фотографию в бумажник, шутливо ударил Игната кулаком в грудь.
– Жизнь-то не закончилась, братишка! Мы еще будем посмотреть, как говорил один мой знакомый… Подъедайся, отдыхай, а мне надо в офис подскочить, гостей жду. А за то, что сделал в Москве, спасибо. У тебя получилось даже лучше, чем я ожидал.
Игнат резко вскинул руку ко лбу в некоем подобии пионерского салюта и отрапортовал:
– Готов к труду и шпионажу!
– Ладно, Джеймс Бонд, об этом вечером побазарим поподробнее…
* * *Выходя из служебной машины около своего офиса, Константин Панфилов увидел группу мужчин в коротких кожанках и дубленках. Хотя с неба периодически сыпала снежная крошка, они стояли с непокрытыми головами у входной двери и курили.
Константин, выйдя из машины, молча поздоровался с каждым за руку.
– Это – все? – спросил он у молодого парня лет двадцати пяти, самого высокого и плечистого.
– Кого нашел по-скорому. Мельник, Сынок, Блоха, Трофим. Зато все при волынах, как заказывали.
– Пехом пришли?
– Не, вон наш «Сенатор» стоит.
– Ладно, Конь, пошли ко мне.
Проходя мимо охранника на первом этаже здания, Панфилов сделал ему знак рукой – мол, все в порядке, это со мной.
В кабинете Константин дождался, пока гости рассядутся по диванам и креслам, после чего сам уселся за стол.
Вертя в руках шариковую ручку, окинул взглядом собравшихся и спросил:
– Какие новости?
Конь, выполнявший в группе обязанности бригадира, неопределенно пожал плечами.
– Да вроде все путем, Жиган. А че?
– Я слыхал, будто в городе опять Самсон объявился. – В натуре объявился. Вон Блоха его вчера в кабаке видал. Верно базарю, Блоха?
– Ну, – откликнулся жилистый малый с короткой стрижкой бобриком. – Я в «Жар-птице» вчера кантовался, когда Самсон прихилял. Я аж зенки протирать начал, думал – не он. Нет, точно он оказался, только бурсой был как мертвяк. Я его за шмотье. Ты, мол, откуда? Чего? А он начал разводить баланду, что, типа, забурился к кентам в Москве, закеросинил там по-черному, потом вроде на какую-то стрелку покатили с чечиками, потом они его вроде как закоцали, посадили в какой-то бандан, держали там на воде и черняшке. Короче, нес какой-то фуфел, я ни хрена не врубился. Может, в натуре, к чечикам попал? А может, по столице бомжевал? Хрен его разберет. Потом он взял с собой фуфырик и слинял, про какую-то бабу что-то плел. Да на хрен он нам сдался, Жиган? И без него протянем, он же только с виду крутой, а так – фуфло.
– Это я просто, поинтересовался, – Панфилов глянул на наручные часы. – А как там Витек Амбал?
– Лепило в больничке задвинул, будто Амбала заштопали, и месяца через полтора все будет ништяк, выйдет на волю. Только он теперь у нас не Амбал, а Пусто-один – ему дробиной глаз выбило, и весь рыльник в блямбах.
– Хорошо, хоть живой остался, – покачал головой Жиган.
– Да мы эту суку, которая в него килограмм свинца зафундырила, найдем и копыта ему из жопы повырываем, – зло сказал Конь. – Бля буду, найдем. Всех на уши поставим, а этого жирного ухандохаем. Мы этого пса вычислили, нам Люська звякнула, которая в казино с Амбалом была. Этот жирный урод к ней там клинья подбивал, а Амбал его отмандячил.
Конь умолк и, тяжело сопя, ударил себя увесистым кулаком по колену.
– Я вас понимаю, – чуть помолчав, сказал Панфилов, – но это сейчас не главное. У меня к вам дело поважнее. Вы, наверное, в курсах, что мне казино рванули?
Братки дружно закивали головами.
– В курсах, Жиган.
– Я никак не мог разобраться, кто стоит за этим наездом, но вот сегодня утром позвонили на мобильник и забили стрелку, – он снова глянул на часы. – Скоро уже, возле автосервиса на выезде из города. Кто такие, не знаю. Тот, кто звонил, будет на черном «БМВ», зовут Матрос. Никто о таком не слыхал?
После некоторой паузы ответил самый молодой из братков – парень лет двадцати с внешностью недоучившегося пэтэушника. И погоняла у него была соответствующая – Сынок.
– Кажись, я знаю. У фокинских есть такой авторитет.
– Фокинские? Да это же соседний район, – недоверчиво сказал Блоха.
– Ну так и че? – огрызнулся Сынок. – Это ж соседний район, а не Воркута.
Пока запрудненские братки вяло препирались между собой, Жиган быстро прикинул: то, что сказал Сынок, похоже на правду, это действительно могут быть фокинцы. Но какого черта им нужно здесь, в Запрудном? Или после смерти Саши Порожняка фокинцы решили, что соседний район остался без присмотра, а значит, можно предъявить свои претензии на то, что им не принадлежит? Ну тогда им придется очень сильно постараться.
В нагрудном кармане куртки мелодично затренькал сотовый телефон, Панфилов поднес трубку к уху.
– Да, слушаю. Понял. Выезжаем.
Он положил телефон в карман и встал из-за стола.
– Я кое-кого выслал вперед, для подстраховки. На стоянку возле автосервиса подъехали два джипа и черный «БМВ». Пацаны, никакого кипиша во время терки, все должно пройти спокойно.
* * *На просторной, засыпанной снегом площадке для автомобилей, рядом с панельным корпусом авторемонтного предприятия, стояло три автомобиля: новенький «БМВ», синий джип «Тойота-Лэндкрузер» и зеленый «Гранд-Чероки». Это напоминало выставку достижений автопрома – только в небольших масштабах. Все автомобили были новенькими, сверкали хромированными и никелированными поверхностями, тонировкой стекол и лаком. Самое эффектное впечатление производил мощный спортивный «бимер» с узким, словно акулья морда, передком, из его полуоткрытых окон сочился синий табачный дым.
Вокруг не было ни души, лишь по ту сторону забора из металлической сетки, у запертых ворот автосервиса, метался на цепи огромный пегий волкодав-кавказец с обрезанными ушами и обрубком вместо хвоста.
Его глухой рык вместе с металлическим лязгом цепи вызвал недовольство пассажиров «БМВ».
– Слыш, Матрос, дай я его, бля, шмальну.
– Заткни пасть, Афган, потом шмальнешь.
– Когда потом?
– Когда я козу сделаю. Как просечешь, тогда и шмаляй.
На дороге, ведущей к автосервису, показались две машины. Впереди ехала обычная «Волга-24», следом за ней – «Опель-Сенатор».
Машины свернули на площадку и стали прямо напротив, едва не уткнувшись задними бамперами в сетчатую ограду автосервиса.
Из «Волги» вышел широкоплечий мужчина в легкой осенней куртке не по сезону и, подняв воротник, закурил. Проведя рукой по коротко стриженным светлым волосам, присел на капот «Волги».
Четверо вышли из «Опель-Сенатора» и остановились возле него.
Спустя несколько мгновений распахнулись дверцы «БМВ» и джипов. Дюжина крепких бойцов в кожанках и спортивных шапочках выстроилась напротив. Превосходство в силах был явно на их стороне, о чем говорили торжествующие ухмылки на лицах.
Последним из спортивной машины вылез высокий, худощавый субъект в длинном черном пальто, застегнутом на все пуговицы, и в кожаной кепке. Дымя сигаретой, он неторопливо, вразвалочку подошел к «Волге». Его скуластое, чуть смугловатое лицо кривилось в злой усмешке.
– Ты, что ли, Жиган? – не скрывая презрения, спросил он.
