Виктор Доценко - Икона для Бешеного 2
Постараюсь… Еще раз спасибо вам! Храни вас Господь! — она перекрестила
его, чмокнула в щеку и вошла в лифт.
Очутившись на улице, Савелий почувствовал, что хочет забыть все, происшедшее с этой придурошной девицей, как дурной сон. Бурный животный секс, которому они предались с Машей, оставил его выжатым и опустошенным, не столько физически, сколько морально. Казалось, что он только что прикасался к чему‑то мерзкому и противному.
Сами собой пришли мысли о Джулии, которая, по словам Константина, должна скоро прилететь в Москву.
Желание увидеть Джулию, быть с ней, любить ее, ласкать ее бархатистую кожу стало еще острее после встречи с этой садомазохисткой, убежденной в своей неотразимости и в том, что все можно купить за деньги.
И тут Савелию пришел в голову блестящий план…
Его уже давно занимали отношения Эльзевиры и Широши, о котором она всегда говорила с какой‑то необыкновенной нежностью, проступавшей сквозь ее обычную ироничную и насмешливую манеру. Но никак не представлялся подходящий момент, чтобы задать вопрос в лоб, а кроме того, Бешеный опасался, что дама может и обидеться.
Теперь, показалось Савелию, подходящий момент наступил. Произошло это через пару дней после общения с Машей.
Они с Эльзевирой вдвоем пили чай из старинных фарфоровых чашечек, и она сама заговорила о том, какой замечательный человек их общий друг Феликс.
У меня есть один не очень деликатный вопрос, — осторожно начал Савелий.
— Я слишком много всего на своем веку повидала и пережила, чтобы меня что‑то могло шокировать, — ободрила собеседника Эльзевира.
Каковы ваши отношения с Феликсом Андреевичем? — спросил Савелий.
В мое время на такие вопросы женщины отвечали только влюбленным в них
мужчинам, — усмехнулась Эльзевира, — но мое лирическое время давно ушло, и я вам отвечу. Если я скажу, что этот человек — мужчина моей жизни, надеюсь, вы поймете меня правильно?
Наверное, — неопределенно ответил Савелий, не очень пока понимая, что
именно она подразумевает.
Догадываюсь, — Эльзевира широко улыбнулась, — что у вас было немало
романов и много женщин, но все‑таки осмелюсь кое‑что объяснить вам, потому что вы еще очень молодой человек, особенно по сравнению со мной и Феликсом.
Не спорю, — охотно согласился Савелий.
Бывали у меня любовники и получше Феликса, но наши отношения имели
какой‑то еще и иной уровень, возвышающийся над бурной, но со временем проходящей страстью. Когда Феликс мне был нужен, он всегда оказывался рядом.
А когда не нужен? — рискнул перебить ее Савелий, испытывая к бедному Широши прилив мужской солидарности. — Вы тогда его бросали?
Вовсе нет. Если он сам чувствовал, что я увлечена другим мужчиной, то
уходил в тень.
Вы хотите сказать, что Феликс Андреевич вас не ревновал? — нахмурился
Савелий: обида за невезучего в любви Широши обострилась.
Не знаю. Наверное, нет, — все же Эльзевира немного задумалась. — По–моему,
это чувство ему чуждо. Вы сами знаете — он человек неординарный. Кроме того, любовные эмоции в их бытовом понимании для нас двоих никогда не играли существенной роли. Было нечто более важное и сложное и называется оно — родство душ. Вы ведь слышали эту знаменитую восточную сказку о двух половинках?
Слышал, слышал, — подтвердил Савелий и недоуменно спросил: — Почему же
вы так и не соединились?
Ответ Эльзевиры его ошарашил.
А зачем? Мы и так всегда и во всем вместе. Для подлинного единения вовсе не
обязательно постоянно жить под одной крышей и каждый день вместе пить чай. Мы ежедневно общаемся и часто не по одному разу.
По телефону или по электронной почте? — поинтересовался Савелий.
Эльзевира расхохоталась своим низким грудным смехом:
Это было бы слишком примитивно и к тому же опасно. У нас есть свой особый
канал связи, можете, если угодно, называть его телепатическим. Мы можем общаться друг с другом, находясь в любой точке земного шара. Иногда он этот канал закрывает, из чего следует, что в ближайшее время он явится ко мне собственной персоной в каком‑нибудь неожиданном обличии.
Здорово! — искренне восхитился Бешеный и тут же подумал о том, как бы
наладить такой канал общения с Джулией.
«Ну и что с того, что официально я считаюсь умершим. Я могу общаться с ней и с того света. А она будет думать, что вызывает мой дух. Ведь занимаются этим спириты…» — размышлял он.
У вас ведь есть любимая жена? — осторожно спросила Эльзевира, будто
прочитав его мысли.
Похоже было, что исполнение придуманного Бешеным плана облегчалось.
Жена есть, но она уверена, что я погиб, и мне, во всяком случае пока, не
хотелось, чтобы она узнала правду. Только она в Америке сейчас живет. Скоро должна приехать. Но я очень давно ее не видел. И сына нашего, Савушку, — Савелий с горечью вздохнул. — Иногда, правда редко, Феликс Андреевич привозит мне пленки, явно снятые скрытой камерой.
Вы наверняка хотите повидать свою жену, — Эльзевира не вопрошала, а
утверждала, сделав при этом особое ударение на слове «повидать».
Еще как хочу! — воскликнул Савелий. — И думал вас попросить…
Ни о чем меня просить не надо, — бесцеремонно перебила его Эльзевира. — Я
сама все устрою, как в лучших домах. Я ведь старая сводня. А уж свести мужа с женой — сам Бог велел. Тем более что вы — венчаны.
«Ну и дела, — растерянно подумал Савелий. — А я‑то изобретаю, как уговорить Эльзевиру…»
Вы, конечно же, знаете милого человека по имени Константин? — она, как
обычно, произнесла имя молодого Рокотова на французский манер.
Знаю — не то слово. Он — мой верный ученик и товарищ.
Следовательно, он состоит в добрых отношениях с вашей суженой, то есть она
ему доверяет, не так ли?
Наверняка доверяет, — подтвердил Бешеный.
Тогда от Константина требуется одно — привести вашу мадам ко мне.
Савелий про себя усмехнулся: как‑то к Джулии не очень шло это слово «мадам».
С этим проблем не будет, — убежденно заверил он.
Замечательно! — радостно воскликнула Эльзевира. — Действуйте, Савелий
Кузьмич.
Через несколько дней Константин позвонил и сообщил, что Джулия прибыла в Москву. Савелий объяснил, как ему себя вести со своей «вдовой», и попросил хотя бы на несколько часов привезти к Эльзевире ту копию иконы, которую Критский получил в Ватикане.
А зачем тебе она? — не понял Рокотов. — Она же не чудотворная! Это доказал
покойный Ангулес, да и эксперты подтвердили.
Попытаюсь с помощью копии узнать местонахождение оригинала, — ответил
Савелий, не вдаваясь в подробности.
Константин не стал задавать своему наставнику лишних вопросов:
Попробую, хотя пока никак не соображу как, но сделаю все, что в моих силах!
С Джулией все разыгралось как по нотам.
Как ему и посоветовал Савелий, Константин задал ей провокационный вопрос:
Джулия, почему ты, интересная, свободная и обеспеченная женщина, не ищешь
себе в Америке спутника жизни?
Джулия до глубины души возмутилась самой постановкой вопроса и со всей злостью выговорила:
Да как ты можешь такое спрашивать? Это же самое настоящее предательство
самой памяти твоего старшего друга и наставника! И тебе не стыдно? — она надула губки.
Такой бурной реакции Константин, признаться, не ожидал и пожалел, что согласился задать этот вопрос, а потому принялся оправдываться:
Никакой я не предатель! Я же о тебе забочусь. Ты что, до конца своих дней
собираешься жить одна? Думаю, Савке бы это не понравилось. И Савушка растет без мужика в доме. Его Учитель вряд ли сможет заменить ему отца…
Я уверена, что Савелий жив! — перебила его Джулия. — Он неоднократно
приходил ко мне во сне и намекал на это. Но даже если я ошибаюсь, и он погиб, я буду верна ему до тех пор, пока не встречу мужчину, равного ему во всем!
Константин присвистнул:
Как сказал бы один мой ученый приятель, вероятность подобной встречи
приближается к нулю.
Значит, на роду мне написано остаться вдовой навечно, — заключила Джулия.
Вот что, — изобразив на лице нелегкие раздумья, выговорил Константин, —
есть у меня одна знакомая, пожилая женщина, ясновидящая. Может, она что‑нибудь тебе скажет про Савелия? Хочешь, я договорюсь с ней о встрече?
Давай! — легко согласилась Джулия, привыкшая к тому, что у Константина
множество самых странных знакомых.
Все шло по намеченному Савелием плану.
Константин передал Джулии просьбу ясновидящей захватить с собой фотографию Савелия и какую‑нибудь принадлежащую ему вещь.
Джулия выбрала рубашку, которую когда‑то сама и купила Савелию.
Пожилая дама встретила Джулию очень приветливо:
Здравствуй, деточка, меня зовут Эльзевира…
А меня — Джулия, — скрывая удивление от услышанного необычного имени,
представилась она.
Да ты не волнуйся, деточка. Ни больно, ни страшно не будет. А правды никогда
