Свинцовый ценник - Сергей Иванович Зверев
– А отсюда, хотим мы того или нет, следует вариант номер два, – сказал Колокольцев. – Красавчика перевербовали. Причем очень быстро. Из чего следует, что он, скорее всего, сам предложил свои услуги вражеской контрразведке. Так сказать, по идейным соображениям. И если так, то для чего его держать в тюрьме? Вот его и отпустили – в новом качестве.
– А может, он просто испугался, – предположил Лисичкин. – И потому на все согласился сразу же. Наверно, так оно и есть в самом деле. Потому что идейные соображения – штука тонкая, в них за один день не разберешься. А если человек боится, то это видно сразу. Из того, который боится, легко можно вылепить все что угодно.
– Может, и так, – согласился Колокольцев. – Оттого-то он и поменял свое поведение после ареста. Пьянки, женщины… Так обычно поступает тот, кто пытается заглушить свой страх.
– Добавьте сюда и тот факт, что после ареста и чудесного спасения Красавчик сразу же вместо прежней толковой информации начал поставлять всяческую невнятицу. Можно даже сказать, заранее продуманную дезинформацию, – сказал Листопад.
– А из всего этого, – стал подводить итог разговора Лисичкин, – вырисовывается психологический портрет нашего Красавчика. Во-первых, он трус. Во-вторых, человек без идейного внутреннего стержня. То есть для него, похоже, все равно, кому служить и ради чего служить. Ну, и в-третьих, он двойной агент. То есть наш враг. Вот такой, стало быть, получается портрет…
– Так-то оно так, – задумчиво возразил Листопад, – но только это – чистой воды теория. Да, вполне логичная и убедительная, но – теория. А она, как нам хорошо известно, часто расходится с практикой. Не ошибиться бы…
– Да, ты прав, – вздохнул Лисичкин. – Теория… Что ж, будем добывать практические доказательства.
– Ты что же, знаешь, как это сделать? – спросил Листопад.
– Может, и знаю, – ответил Лисичкин.
* * *
Вечером спецназовцы опять встретились с Миледи на конспиративной квартире. На этот раз не для ознакомительного, а для конкретного разговора.
– Тут вот какое получается дело, – сказал Лисичкин, обращаясь к Миледи. – Очень похоже на то, что ваш Красавчик и впрямь двойной агент. Это подсказывает логика, а она вещь упрямая. Но логика логикой, а необходимы дополнительные доказательства его предательства. И потому мы решили так – добиться признания от самого Красавчика. Похоже, он и вправду человек трусоватый, а потому, если его прижать и поговорить с ним понятным для него языком, он все расскажет.
– Вопрос в том, как нам встретиться с Красавчиком, – продолжил Листопад, обращаясь к Миледи. – На его работе или посреди улицы его не прихватишь – будет много лишнего шума. А мы должны действовать скрытно. Встретиться с ним у него дома? Тоже не слишком удачный вариант. Опять же, может возникнуть шум плюс ненужные свидетели. К тому же это может бросить тень и на вас. Как-никак до этого только вы были вхожи в его жилище, а тут целая орава всяких сомнительных личностей вроде нас, которые к тому же устроят Красавчику допрос с пристрастием. Не хотелось бы, чтобы мы светились вблизи вас, а вы – рядом с нами. Так-то вы, по легенде, – любовница Красавчика, и все об этом знают. И тут вдруг три каких-то типа… Пойдут разговоры. А где лишние разговоры, там и риск разоблачения.
– Да, – согласилась Миледи.
– Вот и замечательно, – сказал Лисичкин. – А отсюда – к вам просьба. Нам нужна помощница. Красивая, привлекательная, умная. И чтобы она была в курсе дела. И, понятно, умела бы молчать. Она должна увлечь Красавчика и заманить его в какое-нибудь потайное место. А уж дальше – мы сами… Есть у вас подходящая кандидатура? Ясное дело, сами вы не в счет. Тут нужен кто-то другой.
– Есть, – после короткого размышления ответила Миледи.
– Отлично, – кивнул Лисичкин. – Можно узнать, кто она такая?
– Наш человек, – сказала Миледи. – Журналистка в популярном издании. Кстати, они с Красавчиком знакомы. Она писала о нем статью, когда он прибыл в этот город. Делала ему рекламу и помогала легализоваться.
– Отлично, – повторил Лисичкин. – А она и впрямь молода и привлекательна?
– Это уж решать вам, – скупо улыбнулась Миледи.
* * *
Элизабет Кан терпеливо ждала, когда в информационном агентстве закончится рабочий день и толпа сотрудников возникнет у выхода. Главным для Элизабет в этой толпе было не упустить Красавчика. Народу должно было быть много, Красавчика она видела лишь единожды, когда брала у него интервью, – немудрено было и ошибиться.
Но она не упустила Красавчика. Она его заметила, как только он показался на крыльце. Он стоял, рассеянно осматриваясь, будто решал, куда ему идти дальше. Постояв, он спустился по ступеням и пошел вдоль по улице. Элизабет последовала за ним. Пройдя совсем немного по улице, он остановился у бара, какое-то время постоял, посмотрел по сторонам и затем вошел в бар. Элизабет вошла следом за ним.
Похоже, Красавчик в этом баре был своим человеком. Во всяком случае, бармен с ним учтиво поздоровался, а тот ответил на приветствие. Перекинувшись парой слов с барменом, он уселся за столик. К нему подошла официантка, он сделал заказ. Сидел он за столиком один, и это было хорошо. Когда человек один, к нему проще подойти и завести разговор – что, собственно, Элизабет и было нужно. Но вместе с тем могло статься, что Красавчик кого-то ожидает. А вот это было плохо. Особенно если он ожидал женщину. В этом случае задача для Элизабет становилась просто-таки невыполнимой. Как можно завязать знакомство с мужчиной, когда он с другой женщиной?
Увы, так оно и произошло. Вскоре в бар вошла молодая женщина, осмотрелась, увидела Красавчика, улыбнулась, направилась прямо к нему и уселась за его столик. И даже поцеловала его в щеку.
Элизабет едва не застонала вслух от досады. Появление этой женщины перечеркивало намерения Элизабет. И значит, перечеркивало полученное от Миледи задание – встретиться с Красавчиком, обольстить его, заманить в укромное место, где его будут ожидать три суровых и решительных спецназовца.
Но что же теперь делать? Оставалось одно – наблюдать, стараясь при этом оставаться незамеченной. Наблюдать, а дальше будет видно. И Элизабет стала наблюдать. И Красавчика, и его даму ей было видно хорошо, а вот то, о чем они говорили, слышно не было.
Элизабет пересела за другой свободный столик – поближе к Красавчику и его пассии. Теперь-то она могла слышать
