Бессмертный эшелон - Сергей Иванович Зверев
Ватное от усталости тело молодого ротного командира наполнила горячая сила, благодарность за крепкую опору из десятков Т-34 и сотен членов экипажей, что теперь стояли за его спиной. Он приведет их к победе!
Пока командиры взводов проверяли готовность экипажей, Соколов дошел до расположения стрелкового батальона. Капитан Момашула, тоже усталый, с осунувшимся лицом, встретил его улыбкой.
– Ох, товарищ мой дорогой, командир танкистов! Приятно воевать с тобой! Сегодня на марше передохнем немного. В каком ты танке? Посоветоваться нам надо, очень мне нравится, как ты размышляешь. Ну, полководец! Хочу твое мнение услышать!
– Семерка, в голове колонны! Буду ждать! – охотно отозвался Алексей. Ему было невероятно приятно получить такую оценку от опытного полевого командира, да и с Борисом мыслили они одинаково, выстраивая продуманную тактику действий своих воинских подразделений. Поэтому молодому человеку так хотелось пообщаться с капитаном вне боя, словно азартному шахматисту, который встретил такого же увлеченного игрока.
И Момашула не заставил себя ждать. Уже после часа движения колонны из танков по краям и цепи полуторок с пехотинцами Борис ловко перепрыгнул на ходу из-под брезента грузовика на броню семерки. Алексей гостеприимно откинул укладку из брезента, за которой прятался от зимнего ветра. Борис устроился рядом с ним и протянул угощение – коричневый металлический цилиндр. Капитан ловко отвинтил крышку, щелкнул помпой и нацедил в крышку горячий сладко-горький чай:
– Трофейный термос, отличная штука! Чайку хоть где можно попить, если минутка выдалась.
Соколов с наслаждением глотнул горячий напиток. А Борис тем временем уже доставал изрисованные листы бумаги со схемами и стрелками.
– Вот смотри, пехота как ходит?
– Цепью, – ответил Соколов, который столько раз видел, как поднимаются и идут на расстоянии друг от друга стрелки с ППШ или мосинками.
– Верно, а хочу выстроить их атаку волной.
– Это как?
– Вот смотри, идут две роты, боевое построение цепью. Одна впереди, вторая следом, и в каждой по три цепи из взводов. Как только танки впереди первой роты оказались у первой траншеи противника, первая цепь идет в атаку, на расстоянии ста пятидесяти метров наступает вторая. И так они волной идут, двигаются за центром боевого порядка батальона.
– Тогда все части действуют постепенно, в затылок друг другу не стоят, – похвалил Соколов схему наступления.
– Вот именно, когда все идут плотно, то получается, что первые принимают на себя весь удар.
– Немцы между траншеями минируют пространство. Если первая волна залегла в занятый окоп, то где укрываться остальным, пока саперы проводят разминирование?
Борис лукаво прищурился, глядя на Соколова:
– Ну голова, вот поэтому к тебе и пришел. Надо доработать схему.
– Эшелонируй уступы, резервы батальона могут находиться по флангам, а когда сопротивление усилилось или надо центр укрепить, тогда они стянутся к передней линии огня.
– Ага! – Борис зачиркал огрызком химического карандаша, чтобы сделать новые пометки на плане.
Так они и сидели, будто два гроссмейстера, увлеченные разбором шахматной партии, не замечая, как танки преодолевают километры военных дорог. Наблюдатели несут службу, следят за обстановкой по периметру вокруг колонны, и командирам можно передохнуть, отвлечься от десятков служебных вопросов и боевых задач.
Только их увлеченный диалог прервал ефрейтор Бочкин. Николай по пояс вынырнул из люка танка:
– Товарищ командир, вас комбат срочно требует по связи.
Соколов спустился в темное пространство, где, покачиваясь на месте мехвода, опять упражнялся с рычагами Савелий, а опытный Бабенко дремал на сиденье радиста, но при этом успевал заметить и поправить каждое резкое или неверное движение молодого водителя. Алексей натянул на голову шлемофон, проверил, подключено ли ТПУ:
– Говорит лейтенант Соколов, прием.
В ухо глухо, через помехи донесся голос Еременко:
– Лейтенант, переходим мост. После него на позицию встаешь, атака после подачи сигнала зеленой ракетой. Твоя рота первая идет.
– Есть, выполняю!
Алексей вдруг понял, что до сих пор держит в руках металлический термос комбата Момашулы. Он бросился наружу, но проворный Борис уже на ходу перепрыгнул на борт полуторки и только махнул новому боевому товарищу рукой:
– Оставь себе, подарок!
Машина припустила вдоль колонны, на ходу зычный голос батальонного командира будил бойцов от дорожной дремы, будоражил, заставляя приготовиться к предстоящему бою.
Сава, не отрывая глаз от дороги в окошке открытого лючка водителя, уточнил у Бабенко:
– Все, мне в свой танк?
Семен Михайлович уже выпрямился на сиденье пулеметчика, его сладкий полусон как рукой сняло:
– Давай через мост пройдем, там есть важные технические детали. И на позиции вернешься к своей машине.
– Я знаю, дистанцию увеличиваем при переходе моста с тридцати до пятидесяти метров, идем на пониженной скорости, чтобы мост не сломать. Он может сдетонировать от такой нагрузки и разрушиться под тяжелой массой, и нагрузку надо заранее рассчитать, исходя из технических характеристик!
Парнишка частил и частил, сыпля терминами, рассуждая об инженерных расчетах. Семен Михайлович кивал, правильно говоришь, а сам понимал, что Хвалов разволновался от сообщения перед предстоящим боем. Сам сержант Бабенко хоть и был опытным танкистом, все же иной раз тревожился перед боем. А совсем юный танкист, который всего лишь пару дней как управляется с «тридцатьчетверкой», будет тем более испытывать чувство тревоги и страха. Ведь в реальных боевых условиях ему все в новинку. Вроде бы ничего сложного, все как отрабатывали на полигоне в училище: ведешь танк по пути, наименее видному противнику, делаешь короткие остановки, чтобы дать наводчику и заряжающему возможность произвести выстрел. Только в реальности нужны крепкие нервы, чтобы не бросить рычаги, когда сокращаешь расстояние между родным Т-34 и вражеским танком для прицеливания, а противник в это время ведет неприцельный огонь. Пули, снаряды, мины грохочут и рвутся, опаляя жаром, создавая зону сплошного огня. И от этого смертельного дождя отделяет лишь тонкая перегородка из брони. Сколько мужества необходимо, чтобы маневрировать, выбирать цели, когда по тебе молотят гаубицы, обступают со всех сторон самоходки и гигантские «штурмпанцеры». Бабенко тоже познал эту смесь беспомощности и панического ужаса, от которой наливается ватной слабостью все тело, а мысли сбиваются в кучу. Поэтому он осторожно коснулся плеча Хвалова, остановив его торопливую речь.
– Помни, Савелий, самое важное: страх надо оставить за бортом танка.
Хвалов вздрогнул.
– Как вы догадались, что я испугался? – спросил он и тут же поник. – Я все думаю, вдруг что-то сделаю не так или фрикционы пожгу. А если в танк попадут, как его защищать? По уставу экипажу положено до прибытия ремонтной бригады машину охранять с оружием. Это как? С автоматом у танка окопаться?
– Савелий, устав,
