Андрей Воронин - Личный досмотр
Борис Иванович сделал испуганное лицо и бочком начал пятиться обратно к лестнице. Сержант Шестаков дернул уголком рта и ускорил шаг. Он испытывал непреодолимую потребность сорвать на ком-нибудь злость, и вот подходящий объект наконец-то нашелся.
По крайней мере, решил Шестаков, оценивающе разглядывая пытающегося незаметно улепетнуть пьянчугу, мужик довольно крепкий, и можно будет отвести душу, не опасаясь пришибить клиента с первого удара, как того эфэсбэшника...
Сержант настиг свою жертву на середине первого лестничного марша. Крепко схватив нетвердо ковылявшего вниз по пологим ступеням Комбата за рукав, Шестаков сказал, решив для разнообразил пренебречь формальностями:
— Куда торопишься, мужик?
— А чего я? — забубнил Комбат, делая слабые попытки освободиться. — Я ж ничего... Ну выпил пивка...
— Пивка? — с сомнением переспросил Шестаков.
— Пивка, пивка, — сварливым голосом повторил Борис Иванович. — Я — не ты, мне взяток не дают, только на пивко и хватает.
— Что? — задохнулся Шестаков. — Ты че сказал, уродина? Ты сам понял, че сказал, или нет?
— Ты мне прямо скажи, че те надо, — заплетающимся языком пролепетал Борис Иванович, становившийся пьянее с каждой секундой. — Может, дай, че ты хошь.
Он проиллюстрировал свои слова неприличным жестом и сильно качнулся, едва не свалившись со ступенек вместе с вцепившимся в него сержантом. Попутно подумалось, что, происходи дело во МХАТе или там в Ленкоме, его непременно освистали бы за отвратную игру. Оправданием могло служить только то, что он не кончал курсов актерского мастерства и действовал экспромтом, да и зритель, если честно, у него был самый непритязательный.
— Заткнись, тварюга, — сказал сержант Шестаков.
Он перехватил предплечье Комбата левой рукой, а правой весьма профессионально съездил ему по почкам.
— Ой, — сказал Борис Иванович. — Больно, блин.
Ты что, офонарел?
— А что, тебе не нравится? — удивился сержант. — У нас в Старом Осколе считается, что удар по почкам заменяет бокал пива. А разве у вас, в Москве, не так? Ты же любишь пиво, мудак?
Эти слова сопровождались новым ударом по почкам, и Борис Иванович снова болезненно охнул. Это действительно было довольно болезненно, поскольку в организме человека просто не существует мышц, которые могли бы эффективно защитить от целенаправленного удара по почкам.
— Сержант, — трезвым голосом сказал Комбат, — у нас, в Москве, принято за все платить. — и за пиво, и за все остальное.
— Пошевеливайся, — подтолкнул его Шестаков. — Заплатишь, не переживай.
— Слушай, командир, — возобновляя нетвердое движение вниз по ступенькам, заныл Комбат. — Может, разойдемся как-нибудь? Зачем это все надо: задержания, протоколы... Я товарища встречаю, он давно в Москве не был, заблудится еще...
— Шагай, шагай, — непреклонно "проворчал сержант. — Считай, что ты его уже встретил. Нечего было напиваться, если такой заботливый.
— Борис Иванович покосился на него через плечо и решил, что для верности следует наложить последний штрих. Он резко дернул рукой, вырывая рукав куртки из небрежного сержантского захвата, и сделал движение, словно собираясь сломя голову ринуться вниз по лестнице. Шестаков молниеносно поймал его за шиворот и сильно тряхнул.
— Куд-да, красавец? — весело спросил он.
Комбат тяжело вздохнул и обмяк, всем своим видом демонстрируя покорность судьбе. Под конвоем сержанта, продолжавшего крепко держать его за воротник, он вошел в дежурную комнату милиции. Здесь было накурено до такой степени, что висевший под потолком матовый шар светильника с зеркальной тарелкой-отражателем, казалось, плавал в мутно-желтом тумане.
Полировавший ногти за своим столом лейтенант и сидевший напротив него молодой сержант с красивым восточным лицом усиленно дымили сигаретами, ведя какой-то неторопливый разговор. Когда дверь дежурки распахнулась, оба подняли голову.
— О, — сказал смуглый сержант, — Андрюха опять с уловом.
Лейтенант зевнул, передвинул сигарету в уголок рта, отложил пилочку для ногтей и принялся зачем-то рыться в ящиках стола.
— Кто-нибудь видел, куда я бланки подевал? — спросил он.
— В нижнем ящике, — ответил Шестаков и чувствительно толкнул Комбата между лопаток. — Проходи, располагайся. Сейчас мы тебе все объясним — и насчет взяток, и насчет пива...
— Насчет каких взяток? — спросил лейтенант, выныривая из-под стола с бланком протокола в руке. — Он что, взятку тебе предлагал?
— Да нет, — сказал Шестаков. — Он у нас большой специалист по транспортной милиции и точно знает, что все менты берут на лапу.
Говоря, он неторопливо вынул из петли на поясе дубинку и поигрывал ей, стоя у Комбата за спиной.
— Товарищ лейтенант, — торопливо и сбивчиво заговорил Борис Иванович, — тут какое-то недоразумение.
Я друга встречаю, он задерживается что-то.., ну разнервничался, выпил пивка — разве ж это преступление?
Вы его, часом, не видали? Он вчера должен был прилететь, утром, часиков в шесть, и вот до сих пор нету... Не видали? Крепкий такой парень с двумя баулами...
Говоря, он внимательно следил за выражением лица лейтенанта и заметил короткий испуганный взгляд, который тот бросил на торчавшего позади Бориса Ивановича сержанта. Этот взгляд убедил его в том, что он попал по адресу и что перед ним сидит любитель пострелять людям в спину из служебного пистолета.
Шестаков замахнулся дубинкой и был очень удивлен, когда задержанный вдруг стремительно обернулся, словно у него были глаза на затылке, и перехватил руку. У сержанта возникло совершенно определенное чувство, что так уже было. Еще ему показалось, что сейчас его со страшной силой ударят в живот, и в следующее мгновение он получил блестящее подтверждение своей догадки. Выпустив дубинку, Шестаков сложился в поясе и медленно опустился на колени, словно собираясь помолиться. Комбат ударил его по шее ребром ладони, и сержант послушно воткнулся носом в пол.
Смуглолицый красавчик, сидевший рядом со столом, вскочил, лихорадочно шаря рукой по клапану кобуры. Рублев схватил его за грудки и швырнул через стол на лейтенанта, который только что начал вставать. Стол крякнул, но выдержал, а сбитый с ног лейтенант Углов, придавленный телом сержанта, очутился на полу, не успев даже до конца понять, что происходит.
Комбат метнулся к двери и запер замок.
— Ну вот, — сказал он, неторопливо оборачиваясь, — теперь можно и поговорить.
* * *Бывший капитан ФСБ Станислав Мурашов был прозван Быстрым Стасом еще в те далекие безоблачные времена, когда вместе с Петюней Постышевым заканчивал школу КГБ. Он всегда действовал нахраписто и быстро, успевая опережать противников и потому, как правило, добиваясь успеха там, где терпели поражение более опытные и осторожные коллеги. Он просто пер вперед, как легкий танк, уворачиваясь от ударов и стирая в порошок любое сопротивление, и так же, как танк, в один прекрасный день наскочил на мину, Придя в себя после первого в своей жизни сокрушительного поражения, Быстрый Стас обнаружил себя небрежно отбуксированным на обочину и брошенным там на произвол судьбы. Наскоро подлатавшись, он очень быстро, в своей обычной стремительной манере, подыскал себе нового хозяина. Отставной капитан не прогадал, и теперь за рычагами легкого танка по имени Стас Мурашов сидел очень серьезный человек, преследовавший вполне конкретные цели, в перспективе сулившие и ему, и Быстрому Стасу неисчислимые дивиденды, как политические, так и чисто материальные.
Теперь Быстрый Стас нервничал. Ему начинало казаться, что он снова со всего разгона налетел на мину, и миной этой был старинный приятель Петенька Постышев. Прошли зима и весна, миновало лето, — лето, когда ситуация на Балканах была такой, что лучше просто не придумаешь, а друг Петюня все тянул и мешкал, ссылаясь на объективные причины, которые, при всей их объективности и убедительности, не меняли того факта, что оружия не было. Ожидание совершенно измотало Быстрого Стаса, непривыкшего к проволочкам, и звонок Постышева, раздавшийся в тот самый момент, когда он уже утратил всякую надежду, показался ему манной небесной.
Мурашов купил ящик коньяку, подготовил убедительно выглядевшие сертификаты о переводе денег, которых у него никогда не было, в три различных швейцарских банка, накрыл стол и стал ждать, утешая себя тем, что на этот раз ожидание будет недолгим.
Когда курьер от Постышева не прибыл в назначенный срок, Быстрый Стас не стал звонить в Москву. Телефонные переговоры с этим мерзавцем надоели ему до смерти, да и потом, что скажешь по телефону? Эзопов язык — вещь достаточно емкая, но Мурашову хотелось взять старого друга за грудки и сказать ему без намеков, со всей партийной прямотой: "Мне нужно оружие.
Когда ты мне его дашь, сукин сын?!". Он потратился на билет и точно по расписанию вылетел в столицу.
