Дневник жертвы - Кендал Клэр
Она подумала, что ему все еще слишком больно, и решила больше не вынуждать его говорить о своей покойной жене.
– А ваш какой? – спросил он. – Разумеется, вы имеете полное право не отвечать.
Кларисса наблюдала за малиновкой, которая прыгала в траве, выискивая еду.
– Я переспала с человеком, который ничего для меня не значил, – тихо ответила она, заставив себя поднять на него глаза.
– Ну, это не так уж и ужасно. Или, по крайней мере, не так уж необычно.
– На самом деле это было ужасно.
Ей пришло в голову, что у нее в запасе еще много ужасных историй.
Она могла бы рассказать о телефонном звонке, который раздался в ее квартире через два месяца после того, как Генри к ней переселился. Его жена выкрикивала в трубку избитые фразы о кризисе среднего возраста и о молоденьких дурочках. Она сказала, что Кларисса далеко не первая, с кем Генри завел роман. Что он бесплоден и это бесплодие его очень даже устраивает, потому что детей он все равно не хочет. Что он лишит Клариссу возможности иметь ребенка и не успеет она оглянуться, как будет уже поздно. И что она слишком хорошо знает это чувство.
Генри вырвал трубку из ее стиснутых пальцев и попытался успокоить жену.
Но Кларисса продолжала слышать ее крики до тех пор, пока она не бросила трубку. Эта женщина назвала ее воровкой и развратницей и сказала, что она получит по заслугам. Она прокляла ее, и в последнее время Клариссе стало казаться, что проклятие сбывается.
Роберт внимательно смотрел ей в лицо, словно пытаясь разгадать ее мысли. Меньше всего она сейчас хотела быть разгаданной.
– Расскажите мне еще что-нибудь о пожарах, – попросила она, стуча зубами.
– Вы совсем замерзли! Тут слишком холодно.
– Не замерзла. – Ей не хотелось уходить.
Роберт снял с себя шарф и намотал ей на шею.
– Вам он больше идет, – удовлетворенно заметил он.
– Расскажите! Пожалуйста! – Она подвинулась на скамейке поближе к нему.
– Я вижу, что спорить с вами бесполезно, – сдался Роберт, и его лицо снова стало серьезным. – Огонь надо чувствовать. Знать, что он собирается сделать в следующую секунду. Вы должны уметь не только думать, но и задействовать все свои органы чувств. И тогда вы увидите, как он дышит. Как он пульсирует. Но самое страшное – когда он пляшет. Вы не можете оторваться от этой пляски огненных ангелов. Это как смотреть на звездное небо. Но вы должны. Иначе погибнете.
– Как песня сирен!
– Да, как сирены, – кивнул он. – Если видите огненных ангелов – значит, нужно убираться. И как можно скорее, пока не обрушились перекрытия, – иначе от вас просто ничего не останется.
Мистер Белфорд неторопливо поднялся и заглянул в свои бумаги. Затем наклонился к помощнику и о чем-то с ним пошептался. Его помощник был неиссякаемым источником разных приемов для сбивания свидетелей с толку. Наконец мистер Белфорд обратился к женщине на свидетельском месте. Она нервно заправила волосы за уши.
– Когда вы осматривали мисс Локер, вы работали судебно-медицинским экспертом всего два месяца. Полагаю, вы в то время были весьма неопытны?
Доктор Годдард выпрямила спину.
– Я профессиональный врач с двадцатилетним стажем!
Он посмотрел на нее поверх очков.
– Вы заявили, что мисс Локер беспокоит затрудненное дыхание и боль в груди. Вы записали это с ее слов. Таким образом, список зарегистрированных телесных повреждений представляет собой не что иное, как субъективное описание истицей собственных ощущений. Вы не имели возможности проверить, говорит ли она правду.
26 февраля, четверг, 20:40
Услышав тихий стук в дверь квартиры, я вздрагиваю. Чувствую себя так, словно бежала марафонскую дистанцию и внезапно остановилась. Хватаю телефон. Если это ты, я набираю 999. Если ты каким-то образом пробрался в мой дом, то это уже настоящая угроза жизни и здоровью. Но на мое тревожное «Кто там?» отзывается голос мисс Нортон. Ложная тревога. Я вспоминаю, как ученик слесаря – не снимая фиолетовых наушников, по своему обыкновению, – внушал нам с Энни, что мы должны поставить глазок в дверь квартиры. Обещаю себе вызвать мастера в ближайшие выходные.
На мисс Нортон теплый шерстяной халат бирюзового цвета. Она пахнет детской присыпкой; на запястьях видны микроскопические белые частички. В руках она держит огромную белую продолговатую коробку. Иду за ней в гостиную – словно это ее квартира, а я зашла ее навестить. Мисс Нортон опускается на диван.
– Садись сюда, дорогая, – говорит она, хмуро похлопывая по подушке рядом с собой. Сейчас она совсем не похожа на любезную хозяйку. Коробка лежит у нее на коленях. – Здесь нет никаких опознавательных знаков – ни имени, ничего.
Мне не нужны опознавательные знаки: я и так знаю, что коробка от тебя.
– Потому я ее и открыла.
Ничего хорошего там быть не может. Если бы у меня была кошка, я бы подумала, что в этой коробке – ее труп.
Мисс Нортон поднимает крышку. Решительно заглядываю внутрь: нельзя, чтобы она догадалась, как мне страшно. Приказываю себе дышать ровно.
Никто не выпрыгивает. Ничего не взрывается. Я не чувствую зловония разлагающейся плоти – только запах свежих роз.
Это черные розы. Кажется, черных я раньше не видела. Неужели есть такой необычный гибрид? Я представляю, как их кто-то раскрашивает. Какой-нибудь садовник из «Алисы в Стране чудес». Розы лежат в окружении красных маков и малиновых анемонов. Они мне нравятся – и я ничего не могу с этим поделать. Они изумительные. Я бы влюбилась в них, если бы их прислал не ты.
Пока мисс Нортон молчит, я думаю, что, возможно, этот твой подарок не такой уж и ужасный. Правда, в последнее время мое чувство ужасного как-то притупилось. То, что раньше было ужасным, теперь кажется вполне терпимым.
– Они искусственные, Кларисса. И розы, и все остальное, – говорит она. – Это похоронный букет. Я уже немало их повидала. Я слишком давно живу на свете. Такие букеты обычно кладут в гроб. Я, конечно, понимаю, что мне осталось недолго, но вряд ли эти цветы для меня.
Я цепляюсь за руку мисс Нортон. Во рту пересохло. Я вижу твои ножницы. Вижу, как они касаются моих ног и кромсают мои трусы. Вижу, как они срезают эти цветы. Внезапно низ живота, около самой лобковой кости, пронзает острая боль, похожая на судорогу, и тут же проходит. Я знаю, что мне не померещилось. Завтра у меня начинаются месячные. Наверно, дело в этом.
– Ты думаешь, что я просто милая добрая старушка, Кларисса. Наивная старая дева, которая ничего не знает и ничего в этой жизни не понимает. – Я протестующе мотаю головой. – Но я ведь вижу, что происходит что-то нехорошее. Твои родители беспокоятся о тебе, дорогая. Может, мне стоит им позвонить? Они всегда присылают мне на Рождество открытку и на всякий случай дают свой адрес и номер телефона…
– Я за водой. – Пошатнувшись, я поднимаюсь с дивана и на непослушных ногах направляюсь на кухню. Мисс Нортон не спускает с меня глаз.
Выпиваю два стакана подряд. Половина воды проливается мне на грудь. Вытираю рукавом глаза и губы и прижимаюсь лбом к прохладной дверце холодильника в надежде остудить пылающую голову.
Возвращаюсь в гостиную. Сажусь рядом с мисс Нортон и целую ее в щеку.
– Пожалуйста, не звоните им, мисс Нортон! Можно взять? – говорю я, показывая на коробку. – Она кивает. Я забираю у нее посылку и внимательно ее осматриваю. Никаких опознавательных знаков цветочного магазина. – Они и так слишком сильно за меня волнуются. Не хочу расстраивать их еще больше. – Шарю под цветами. Заглядываю под тонкую папиросную бумагу, на которой они лежат. Мисс Нортон была права: следов ты не оставил. Ну что ж, найдутся и другие способы выяснить, где ты их взял. Возможно, это был индивидуальный заказ.
– Очень некрасиво посылать такие цветы молодой женщине. Это выглядит как угроза, – отвечает мисс Нортон. – В последнее время я много думала, дорогая. После того случая в День святого Валентина. Этот мужчина… который тебя так расстроил… я его больше не видела, но мне кажется, что ты с ним с тех пор встречалась. Я думаю, тебе нужно обратиться за помощью, дорогая. Тебе нужно заявить на него.
