Боевая эвтаназия - Сергей Васильевич Самаров
– Пусть заметили. А что это изменит? Сколько нас тут ни есть, все мы к встрече готовы!
– Они пытаются определить лучшее место для прорыва.
– Это возможно определить только пробной атакой, – заявил Корытин. – Кто у них теперь за эмира? Прежнего, я слышал по связи, Затулько ликвидировал.
– Ступню ему пулей оторвал. На одной ноге после такого угощения поскачешь, если вообще жив останешься. Не видно и не слышно больше старого эмира. Не знаю уж, кто сейчас бандой командует. Но мне показалось, что этот человек расчетливый, хотя и не совсем решительный. Может быть, старый эмир тоже приказы отдает, а бандиты не знают, кого им следует слушать. Оттого и нерешительность в их действиях.
– Витя, а что с тобой с самим? – спросил Корытин и посмотрел командиру прямо в глаза.
– А что со мной не так?
– Ты не ранен?
– Нет. Не ранен. Только одежду пулями порвало, и в бронежилет одна угодила. А морда лица невредима. Так что тебе так откровенно не нравится в моей физиономии?
– Сам ты весь белый, а зрачки во все лицо расширились. Они абсолютно черные. Темнее ночи в ущелье.
Расширение зрачков – главный признак присутствия боли даже у самого терпеливого человека. Собакин хорошо знал это. Но сейчас его уже не преследовала такая боль, как раньше. Эту, нынешнюю боль он уже приспособился переносить. Она даже не мешала ему принимать ясные однозначные решения. Значит, раньше он выглядел еще хуже.
Виктору Алексеевичу стало понятно, почему так присматривался к нему командир третьего взвода старший лейтенант Хромов. Видимо, даже в темноте ночного ущелья были видны и бледность лица, и расширенные зрачки. Не случайно Хромов даже слегка наклонялся вперед, чтобы лучше рассмотреть командира, хотя приблизиться к нему вплотную почему-то не хотел. Возможно, снова умудрился где-то хлебнуть, поэтому не желал распространять запах.
Но, даже если командир третьего взвода где-то и хлебнул, то быстрое перемещение с изначальной позиции на второй перевал и сам сложный подъем он выдержал достойно. Да и в командовании взводом никаких ошибок не допускал, и автоматчиков на скалы выставить додумался, и окопы для первого взвода подготовить. Значит, и замечать его состояние вовсе не обязательно.
Тем более что официальной договоренности между двумя старшими лейтенантами о том, что Хромов вообще бросит пить, не было. Был только короткий разговор с приглашением продолжить службу на должности командира взвода. То, что при этом подразумевалось, в счет можно и не брать.
Душевное состояние Хромова понять было очень даже можно. Собакин сам не знал, как он повел бы себя на месте старшего лейтенанта. С одной стороны – жена, а с другой – товарищ по службе.
Тут снова ударил «Корд». Пулемет тут же дал три короткие очереди.
– Все! – заявил прапорщик Затулько. – Новых носильщиков тоже нет. Одного старого я уговорил никогда больше не высовываться. Троих Никифоров снял, когда они за скалу перебегали. Похоже, вот-вот начнут.
– С чего такой вывод? – спросил Виктор Алексеевич.
– Ведь не просто так новые носильщики за скалу перебежать хотели, – ответил снайпер. – Да и очень уж долго тишина длится.
Словно в подтверждение этого утверждения прапорщика разом заговорили две с лишним сотни бандитских автоматов, заставляя спецназовцев спрятать головы за брустверы.
Виктор Алексеевич внимательно вслушивался в звук этой непрекращающейся стрельбы. Он легко определил момент, когда огонь продолжили только около сотни стволов, прикрывающих перемещение другой части боевиков. Но при этом командир роты определил, что банда по своему численному составу не соответствует подсчетам, сделанным им самим и майором Фео– филактовым. Боевиков оказалось заметно меньше. Легко было предположить, что несколько десятков бандитов отстали или были намеренно оставлены новым эмиром в тылу, чтобы не допустить преследования со стороны «Сигмы». Скорее всего, они теперь находились где-то в самом начале гребня, там, где стояло скопление скал.
– Товарищ майор, как меня слышите? – спросил Собакин командира «Сигмы».
– Товарищ майор ранен шальной очередью. Две пули поймал. В горло и в голову. Его сейчас перевязывают, – ответил лейтенант Пустовалов, по-прежнему находящийся рядом с Феофилактовым. – Что-то срочное, командир?
– Передай ему, что несколько десятков бандитов куда-то пропали. Подозреваю, что они устроили засаду где-то в начале гребня. Там скалы удобные для этого. Если надумаете идти в преследование, то имейте это в виду.
– Понял. Передам, командир, – сказал Пустовалов.
Основная банда меж тем приближалась к окопам, занятым спецназовцами.
– Они пошли! Встречный огонь! – прозвучала команда.
Первый шквал огня спецназовцы пережидали, опустившись как можно ниже в окопах. Но по команде старшего лейтенанта поднялись все и положили стволы на брустверы.
Встречную стрельбу автоматов спецназовцев бандиты, естественно, не слышали даже в утренней тишине. Дистанция была великовата. Но эта стрельба была прицельной и легко остановила перебежки двух с лишним десятков бандитов. Оставшиеся в живых залегли и начали огрызаться очередями, выпущенными практически наугад.
В это время вперед двинулась вторая волна боевиков. Здесь, в этой ситуации, особенно отметился пулемет младшего сержанта Никифорова. Его длинные очереди не только скашивали бандитов, но и заставляли их делать свои перебежки предельно короткими. Боевики залегли, так и не догнав первую волну атаки.
Но вместе со второй волной из-за столбовидной скалы показались и носилки. Их тащили четверо боевиков. При этом они пытались и стрелять. Но из-за неудобства и невозможности держать оружие двумя руками их пули больше летели в небо и рвали только низкие облака, грозящие перерасти в тучи и разразиться долгим дождем, а то и снегом, который даже летом высоко в горах трудно назвать редкостью. Эти облака обложили небо со всех сторон. Не попасть в них из автомата, даже прыгающего в руке, было предельно сложно.
Двое носильщиков, бегущих наискосок, по диагонали друг от друга, упали под пулеметными очередями. Их места тут же заняли двое других. Они подхватили ручки носилок чуть ли не до того, как те успели коснуться плотного снежного наста под ногами.
– Затулько, стреляй в контейнер! – приказал командир роты. – Там бактериологическое оружие. Носилки никак нельзя пропустить. На них смерть для мирных жителей.
– Понял. Работаю, – отозвался снайпер достаточно хладнокровно.
Бактериологическое оружие его пугало, похоже, гораздо меньше грязной атомной бомбы.
Выстрел «Корда» прозвучал даже не через три, а через две секунды. Скорее всего, прапорщик уже держал на прицеле кого-то из носильщиков, и ему не требовалось много времени на перевод ствола чуть-чуть в сторону.
Контейнер на носилках заметно вздрогнул. Ручки вывалились из рук двух передних носильщиков и легли на снег. Двое задних упали и
