Корейский излом. В крутом пике - Александр Александрович Тамоников
На асфальтированной площадке возле ангаров кипела бурная деятельность: загружались стоящие в ряд грузовики, подвозили ящики с оборудованием, бегали люди с тюками и контейнерами в руках, отдавались приказы, горели прожектора… Столпотворение, Вавилонская башня.
Всем этим муравейником командовал полковник Махнов, за глаза прозванный Нестором. Он только что прилетел и сразу же включился в работу.
Колесников подошел и представился. Тот в ответ коротко кивнул, не поворачиваясь, а лишь покосившись, мол, принял к сведению, и сразу же переключился на какого-то лейтенанта из тыловиков, распекая его за нерасторопность.
Павел обратил внимание на группу бойцов в форме ВДВ. Они шли в колонну по двое, в их движениях чувствовалась сжатая пружина, готовая моментально распрямиться. Один из десантников бросил взгляд на Колесникова, и взгляд был какой-то безразличный, обтекающий – то ли на тебя смотрит, то ли куда-то поверх головы.
«Волчара, – определил Павел. – Волчья стая».
Он сразу же вычленял подобный тип людей именно по взгляду. С виду вялые, неспешные, а потом неожиданно – пуля в лоб или нож под лопатку.
Строй вел офицер с капитанскими погонами. Павел присмотрелся, и у него вырвался непроизвольный крик:
– Жиган!
Капитан подал знак, чтобы группа продолжала движение, повернулся и непонимающе уставился на Колесникова. Потом расплылся в улыбке и быстрым шагом подошел к Павлу.
– Летчик! Колесников! Ну, ты даешь! – Они начали трясти друг друга за плечи. – Ты чего тут торчишь, как лупень огородный? – Жиганов был искренне рад этой неожиданной встрече.
– Так я в вашей команде. Будем вместе самолет американский уводить.
– Да это же здорово! Подожди… Он повернулся в сторону ангаров. – Подожди, Паша, я сейчас. – Он указал на грузовой «Форд» с тентованным кузовом. – Вон наша машина подошла. Я сейчас быстренько распоряжусь, чтобы ребята начали погрузку, а потом поговорим.
Они отошли за ангар и уселись на пустую бочку из-под солярки. Покурили, помолчали.
– Чем тогда все закончилось, когда тебя НКВД прихватило? Вижу, что жив-здоров, – сказал Жиганов, потушив папиросу о каблук.
– Осудили по статье «Подозрение в шпионаже» и впаяли пять лет лагерей. Правда, каким-то чудом реабилитировали. Воевал в составе эскадрильи Кожедуба. Сейчас это мой командир.
– М-да… А Кожедуб – четкий вояка, тебе повезло. – Жиганов на некоторое время задумался. – А я в разведку ушел. Сначала воевал в составе разведвзвода, потом командовал этим разведвзводом, Берлин брал. После войны службу не бросил, ушел в десантуру. Я же профессиональный диверсант, меня задолго до войны с парашютом прыгать научили. – Он усмехнулся и покосился на Павла. – От моего взвода осталось всего четверо: кроме меня – Малыш, Гнедой и Тесленко. Они и сейчас здесь. А остальные… Кто погиб, кто демобилизовался по болезни, другие по собственной воле – нашли себе другое занятие. Сейчас я командую ротой ВДВ. Сюда лучших собрал – все войну прошли. Сказали, дело государственной важности.
– Видел я твоих бойцов – волки. Думаешь, без стрельбы не обойдется? – Колесников вопросительно посмотрел на Жиганова.
– Береженого Бог бережет. – Взгляд десантника посуровел. – Свой прошлый самолет американцы разбомбили, чтобы нам не достался. Небо – по вашей части, а по земле сунутся, так получат по сусалам. А ты здесь в качестве кого?
– Кожедуб послал экспертом от летного состава, – пояснил Колесников.
– Стрелять не разучился? Помню, как ты из трофейного «вальтера», из этой пукалки, трех фрицев упокоил. Садись к нам в машину – еще поговорим, дорога длинная. – Жиганов поднялся на ноги. – Ладно, пошли, там уже колонну формируют.
Организация колонны уже подходила к концу: впереди расположился тягач «Ворошиловец», за ним десантный «Форд», далее три грузовика. Четвертый не желал заводиться, и два сержанта, нещадно ругаясь, попеременно крутили рукоятку стартера. Замыкал колонну «Додж» начальства. Рядом с ним собрались несколько офицеров. Среди них Колесников разглядел Махнова, который Нестор.
Павел подошел и попросил разрешения ехать вместе с десантниками. Махнов не возражал. Подбежал кореец в советской форме в звании лейтенанта. Колесников этому ничуть не удивился, вспомнив, что Ким Ир Сен тоже служил в Советской армии.
Махнов достал планшет с картой:
– Давай рассказывай.
Кореец заговорил, тыча в карту заскорузлым пальцем:
– До реки нормально доедете – там дорога хорошая. Переедете мост. Дальше надо двигаться к морю. Там заброшенный проселок, но с тягачом прорветесь. Поворот в пяти километрах от моста. Доедете до моря. Вдоль берега есть дорога, покрытая щебенкой – нормально ехать. Через горы проскочите по тоннелю. Тоннель в порядке, не завален. Но я не знаю, кто его сейчас контролирует – там линия фронта постоянно перемещается. Потом дорога уходит в сторону, но можно по берегу – там галька, не застрянете. Вот и все. – Кореец вопросительно уставился на Махнова.
– Спасибо, лейтенант.
Махнов пожал ему руку и, увидев, что несчастный грузовик наконец-то завелся, скомандовал стоящим рядом офицерам:
– По машинам! Пятиминутная готовность.
Через мост проскочили без очереди, видимо, по договоренности с китайской стороной. Свернули на проселок, заросший кустарником и кое-где заваленный упавшими стволами. «Ворошиловец» ехал первым, приминая кусты и раздвигая лесные завалы.
Колесникову предоставили место в самом углу, рядом с кабиной. Десантники бросали на Павла косые взгляды, не понимая, что здесь делает этот летун. Позже Жиганов ввел их в курс дела, и на Колесникова стали смотреть благосклонно.
Бойцы сидели вдоль бортов на скамейках, в ногах у них стояли ящики с боеприпасами, канистры с бензином, сверху лежали три пулемета Горюнова, а в задней части кузова находился крупнокалиберный ДШК с заправленной лентой.
Рядом с Жигановым сидели два младших лейтенанта, Малыш и Гнедой, прошедшие с ним всю войну. Два антипода: низкорослый, коренастый, вечно улыбающийся Малыш и Гнедой – хмурый, худой и жилистый мужик высокого роста.
– А почему капитану карабин не выдали? – буркнул Гнедой. Жиганов успел познакомить Колесникова со своими боевыми товарищами.
– Если потребуется, выдадим, – сказал Жиган. – У нас три штуки свободные.
Колесников удивился, что десантники вооружены не автоматами, а карабинами Симонова. Он спросил об этом у Жиганова.
– Каждому оружию – свое применение, – пояснил тот. – Автомат хорош в стесненных условиях, в городе, а там будет открытая местность, чистое поле. Карабин стреляет дальше и убойная сила больше. И еще штыком сподручней управляться и прикладом по башке бить. Мои бойцы это хорошо умеют делать. Вон главный специалист по штыковому бою сидит. – Жиганов указал на одного из бойцов.
– Ты думаешь, что до рукопашки дойдет?
– А как же корейцы или американцы, кто уж там, самолет отбивать будут? Издалека, что ли?
