Александр Бушков - Танец Бешеной
Она положила таблетки в рот и старательно проглотила.
– Вот и молодец, – одобрительно кивнула Савич. – Нет-нет, вы все это возьмите, вот, я написала дозировку и сроки приема, на ночь – двойная доза… Кстати, у вас в последнее время бессонницы не было?
– Нет.
– Простите, Дарья Андреевна, а вы правду говорите? У вас совершенно не выспавшиеся глаза, даже не круги, а сущие синяки просматриваются…
– Да понимаете ли, я не дома ночую – у жениха, – в последний миг вывернулась Даша. Что бессонница – симптом усугубляющий, ей уже доводилось прежде слышать. Алабин как раз бессонницей маялся…
– Вот как?
– А что, и это противопоказано? – Даша изобразила беспечную улыбку. И подумала: «А собственно, с чего я решила, что она меня собирается отпускать? Они на галлюцинации кидаются, как кошка на мышку…»
– Ну что вы. Просто постарайтесь спать побольше, вам это просто необходимо. А сейчас мы с вами пойдем и сделаем укольчик. На работу вам сегодня идти уже не нужно… вы не на машине приехали? В смысле, не за рулем?
– Нет, у меня водитель…
– Отлично. Ничего страшного после укола не произойдет, но появится легкая заторможенность, небольшое сужение поля зрения. Самой водить машину ни в коем случае не следует – слегка нарушается координация, рассеивается внимание… Пойдемте?
– Это что… в палату?
– Ну отчего же? У нас есть процедурная, специально для амбулаторных больных…
И достала ключ, похожий на тот, каким проводники отпирают тамбуры – трубка с треугольной прорезью. Не особенно и скрываясь, сунула его в карман халата. Даша насторожилась. Скорее всего, процедурная для приходящих у них тут и в самом деле есть, но вряд ли она расположена под замком… Хреновые дела.
– Вы сегодня алкоголя не употребляли?
– Я с утра не пью.
– И прекрасно. Вообще, на все время лечения воздержитесь от спиртного. Не совмещается, знаете ли. Кстати, а после тех двух случаев у вас галлюцинаций больше не было?
– Нет.
– Правда?
– Правда.
– Хочу сразу добавить…
Даша так и не узнала, что она хотела добавить, – распахнулась дверь, и вошел Пал Василич Хотулев собственной персоной, вальяжный и неторопливый. Вежливо улыбнулся Даше:
– Рад вас видеть, Дарья Андреевна. Как дела, Галочка? – он наклонился над плечом врачихи и перечел все, что она написала. Благосклонно кивнул: – Ну что же, я уверен, вам удалось самым оперативнейшим образом и идеально быстро решить проблему…
Галочка польщенно глянула на начальство снизу вверх. Даше же показалось, что ее прошиб электрический разряд.
Построение фразы, интонация, барственная манера растягивать гласные… И запах дорогого одеколона!
Это был он. Это он в ту ночь, когда в гости нагрянули лже-сатанисты, был Краснобаем. С теми же нотками в голосе, лениво-презрительными, с той же смесью иронии и барственности интересовался у Орангутанга, может ли тот Дашу трахнуть, не снимая с нее браслеток. И никакой ошибки.
Она подняла голову, увидела, как Хотулев кладет перед Галиной какие-то бумажки, и та, бегло просмотрев, вскидывает на Дашу новый взгляд, определенно полыхнувший неприкрытым охотничьим азартом. Сердце мгновенно упало. Опять эта гнусь?!
– Вот как… – совсем другим голосом произнесла Савич.
– Я, с вашего разрешения, поприсутствую? – Хотулев весьма предупредительно повернулся к Даше.
Ну, и что ему прикажете ответить? «Пошел вон, козел»? Ведь упекут… Впрочем, они и так настроены упечь. Даша шкурой чувствовала, что ее положение, и без того не из лучших, с появлением Хотулева еще более усугубилось. Это нам тоже знакомо: под конец допроса, когда подследственный облегченно вздохнул и расслабился, якобы невзначай заявляется шеф или напарник с новыми козырями…
– Дарья Андреевна, – начала докторша столь уклончиво, что сомнений более не осталось. – Придется обсудить еще один крайне деликатный вопрос…
Следовало сохранять хладнокровие, момент был решающий, но Даша, не в силах себя превозмочь, бросила сухо:
– В жизни с родным отцом не спала.
– Почему вы решили…
– Да знаю я, что там написано, – Даша указала на свежеприбывшие бумажки. – Имела счастье познакомиться. И хотела бы знать, почему там так написано.
– Потому что мы записывали строго со слов вашего отца. И со слов свидетельницы, находившейся при нем с самого начала приступа. Надеюсь, ее-то вы не подозреваете в соучастии в заговоре против вас?
– А разве я говорила, что против меня составлен заговор? – невинно спросила Даша.
– Насколько мне известно, вашему начальству вы об этом рассказывали много и охотно…
– Видите ли, я не первый сыщик, против которого устраивают провокацию со сбором компромата, – сказала Даша. – У нас такое случается. Я бы это не стала называть заговором, но против меня определенно работают…
Она обращалась главным образом к Савич, но видела по глазам той, что дело дохлое. У них тут «заговоры и козни» – симптом болезни, и не более того.
– Надеюсь, нас вы не подозреваете в соучастии с вашими… заговорщиками? – с непринужденной улыбкой спросил Хотулев.
– Ну что вы, – сказала Даша. – Однако так уж сложилось, что другой человек совсем по-иному описывал отцовский бред. Не так, как вы. И ни словечком не упомянул про «эротическую подоплеку»…
Взгляд докторши растерянно метнулся меж пациенткой и шефом:
– Да? А с этим человеком можно поговорить?
– Она умерла, – сказала Даша. – Ее убили. Та женщина, из чьей квартиры отца… увезли.
– Простите, Дарья Андреевна, а вы правду говорите? – спросила Савич.
– Увы, на этот раз Дарья Андреевна говорит чистую правду, – кивнул Хотулев. – Эта женщина погибла при крайне загадочных обстоятельствах вскоре после крайне напряженной и тягостной беседы меж ней и Дарьей Андреевной… буквально сразу же.
– Вы на что намекаете? – не выдержала Даша.
И увидела, как эскулапы обменялись нехорошими взглядами. Она нервничала все больше, давали о себе знать две почти бессонных ночи, Даша чувствовала, как ее начинает легонько трясти, словно в ознобе, и боялась, что врачи это заметят.
– Помилуйте, ни на что я не намекаю, – развел руками Хотулев. – Я, если помните, предостерегал вас от беседы с ней, говорил, что ни к чему хорошему это не приведет в вашем состоянии. В самом деле, загадочная история… Ну что же… Дарья Андреевна, как вы посмотрите на такое предложение: ненадолго задержаться у нас? Скажем, на недельку. Я понимаю ваше предубеждение против сего заведения, но поймите и вы – с галлюцинациями, подобными вашим вчерашним, шутки плохи. И пренебрегать ими опасно. В любой момент, совершенно неожиданно, может наступить обострение и принять крайне опасные как для вас, так и для других, формы. Вплоть до попыток самоубийства или стремления причинить вред окружающим. А у вас ведь, насколько мне известно, есть оружие? Нужно подлечиться. Я с вами говорю так откровенно, поскольку вовсе не считаю вас больной. Вы не больны, вы в данный момент пребываете в ясном сознании, но пережили целую череду стрессов и потрясений, появились галлюцинации, неадекватное восприятие действительности. Вам просто необходимо немного отдохнуть под надежным присмотром.
Несмотря на самую пакостную ситуацию, в какую она когда-либо попадала, Даша не удержалась от улыбки:
– Это значит: чтобы доказать, что я нормальная, нужно согласиться, чтобы меня заперли в дурдом?
– Вы сформулировали несколько прямолинейно, но, в целом, правильно, – кивнул Хотулев. – Если вы пойдете нам навстречу – не будет лучшего способа доказать, что вы здоровы. И максимум через неделю мы с вами расстанемся, я уверен. Я не стал бы употреблять столь вульгарное слово «дурдом». Здесь есть спокойные палаты для таких же, как вы, людей – переутомившихся, переработавшихся, перенервничавших…
– В самом деле, – вмешалась Савич. – Ведь если вы сейчас уйдете, а потом, боже упаси, попадете к нам в гораздо более худшем состоянии, можете задержаться надолго…
– А может, рискнем, – сказала Даша. – Посижу дома, попью таблетки…
Савич раскрыла было рот, но Хотулев успокоил ее многозначительным взглядом, изобразил на лице глубочайшее раздумье, потом медленно склонил голову:
– У вас, правда, со вчерашнего дня не было никаких… необычных наблюдений?
– Никаких, – сказала Даша.
– Что, если действительно рискнуть? – протянул он. – Под мою ответственность… Но без укольчика, уж не посетуйте, мы вас не отпустим. Согласны на такой компромисс?
Даша кивнула.
– Прекрасно. Галочка, идите распорядитесь, мы следом…
Галочка выскочила, предварительно бросив на шефа цепкий, понимающий взгляд. «Тоже мне актеры-самоучки, – подумала Даша. – Ясно, что фокус этот у вас, милые, давно отработан на настоящих шизиках. Сразу, быть может, под замок и не повлечете. Придется джинсы снимать, а значит, кобуру отстегивать, тут ваши мордовороты и навалятся… И пойдет – чем больше орешь и дергаешься, тем больше тебе в карточку пишут. Пока доберешься до судьи, в тебе уже полведра лекарства сидеть будет».
