Александр Бушков - Танец Бешеной
– Вы что же, решили, что вас собираются положить в клинику?
– Да нет, – сказала Даша. – Просто говорю, что я помню из этого закона.
Докторша посмотрела на нее так, как сама Даша смотрела бы на допрашиваемого, вдруг подыскавшего убедительную, на его взгляд, отговорку. Взгляд этот означает: люди по обе стороны стола прекрасно понимают, что произошло: одна знает, что это не ответ, а отговорка, и знает, что другая поняла…
– Вас никто и не собирается класть на лечение, – мягчайшим тоном обнадежила докторша. – Но мы просто обязаны вам немного помочь… Вы считаете, что не нуждаетесь в нашей помощи?
– Простите, считаю, – сказала Даша, тщательнейшим образом подбирая слова. Невольно прислушалась: неслышны ли у двери тяжелые шаги санитаров…
Савич перехватила ее взгляд и едва заметно улыбнулась:
– Дарья Андреевна, все это выглядит совсем не так, как вы решили. Не врываются злые санитары…
– Да я вовсе…
– Ну, простите, мне показалось… – Докторша улыбнулась той же понимающей улыбкой, говорившей: «Милая, я же знаю, и ты знаешь, что я знаю…» – Так вот, никто вас не считает больным человеком и никто соответственно не собирается применять к вам какие бы то ни было… как это у вас называется – меры пресечения? Просто ваши же собственные начальники немного встревожены вашим состоянием. Вот сейчас мы с вами и попробуем найти какой-то приемлемый для обеих выход. То, что вы не больны, еще не означает, что вы не нуждаетесь в медицинской помощи. Самой легкой, самой щадящей, ничуть не связанной со стационарным лечением… Я имею в виду таблеточки, пару уколов, будете приходить к нам, скажем, раз в неделю, и надолго это не затянется, все зависит только от вас. Лично я глубоко убеждена, что это – переутомление. Никакая не болезнь. Случается. И здесь нет ничего стыдного. Давайте откровенно? Вы же взрослый человек, умный, должны понимать, что здесь нет ваших врагов…
Те же штампы, вновь констатировала Даша. «Кривой, мы ж тебе не враги, добра желаем, колись, дурашка, раньше сядешь – раньше выйдешь…» Раньше сядешь?
– Но у меня все нормально… – сказала Даша.
– Давайте посмотрим… Я буду говорить о том, что мне вчера рассказали у вас в управлении, а вы меня тут же поправите, если окажется, что это неправда, клевета… Все будет зависеть от ваших же слов. Как, по-вашему, вы видите в таком уговоре какие-то козни, затаенное недоброжелательство?
– Нет, – сказала Даша.
– Прекрасно. Ну какая же вы больная? Итак, начнем с собаки… Вечером, в здании управления внутренних дел вы увидели злую собаку, которая вот-вот готова была на вас броситься. Вы ее настолько явственно видели, что спустились в дежурную часть и стали выяснять, не отпускал ли кто-то служебную собаку бродить по зданию без присмотра… Это было?
– Да.
– И кто-то даже пошел проверить?
– Да.
– Собаку нашли?
– Нет.
– Потом, когда те люди уже уходили, вы опять ее увидели? На лестнице?
– Да.
– И обратили на нее внимание ваших сослуживцев, но они, моментально поднявшись на тот этаж, овчарки так и не нашли?
– Да, – кивнула Даша, понимая, что влипла.
– Могло ли так оказаться, что эта ваша собака моментально пряталась… ну, скажем, в чей-то незапертый кабинет, едва появлялся еще кто-то, кроме вас?
– Сомневаюсь, – ответила Даша, не в силах затягивать паузу, понимая, насколько это чревато.
– И никто, кроме вас, собаки не видел?
– Никто.
– В тот же вечер, вернувшись домой, вы увидели в прихожей… можете рассказать сами?
– В прихожей висел мертвый кот, – сказала Даша. – Когда я открыла дверь, пошел странный дым…
– И еще какая-то голова?
– Да. Моя голова. То есть моя-то была при мне…
Даша ощутила, что ее рассказ приобретает бессвязность. Подумала и продолжила:
– Моя отрубленная голова в луже крови. Я ее трогала, она была теплая. И кота трогала. Правда, он-то был не теплый, а закоченелый.
– Как вы поступили?
– Позвонила в управление и вызвала экипаж ППС.
– Они быстро приехали?
– Минут через десять. Но домой я вернулась буквально сразу же, минуты через три…
– И ничего уже не увидели?
– Ничего.
– А приехавшие милиционеры?
– Ну, и они, конечно, ничего…
– И как вы сами все это расцениваете?
– Кто-то мог войти, подбросить эту гадость, потом, когда я бегала звонить, забрал…
– За три минуты?
– Почему бы и нет? – решительно сказала Даша. – Понимаете, я веду очень серьезное дело, бывали инсценировки и почище…
– Допустим. А овчарка – это тоже инсценировка?
– Нет… – вынуждена была ответить Даша.
– Как по-вашему, могли ваши сослуживцы составить против вас какой-то заговор? Один прятал собаку, а другие притворялись, будто ничего не заметили?
– Ну, я еще не рехнулась, чтобы такое подозревать…
– Какое же тогда объяснение? Ну, Дарья Андреевна? Я вам не навязываю своих оценок и мнений, вы сами решаете… Что получилось с собакой?
– Она мне почудилась, – неохотно сказала Даша.
– Почудилась, привиделась… Иными словами, это была галлюцинация? Вы согласитесь с таким определением?
Даша молча кивнула.
– Логично предположить, что и увиденные вами в квартире буквально через полчаса после «собаки» кошка и отрубленная голова также были галлюцинациями? Ведь правда, логично?
Даша кивнула, докторша сделала несколько записей в карточке, спросила:
– У вас прежде бывали галлюцинации?
– Нет, – решительно сказала Даша.
– Вот видите. Появление вашей овчарки нельзя объяснить никакими заговорами…
– Мне могли что-то подсыпать…
При этих словах докторша прямо-таки расцвела:
– Каким образом, Дарья Андреевна? Где? И кто? У вас есть приемлемые объяснения?
Даша молчала.
– Ваши начальники заверяют, что у них нет никаких… как это они назвали? Оперативных материалов. Да, оперативных материалов, позволивших бы со всей определенностью говорить о заговоре против вас. У вас есть такие материалы?
– Нет, – сказала Даша. – Но в меня стреляли, и это-то уж не галлюцинация, машина стоит вся расхлестанная…
– Да, я знаю. Но это опять-таки несколько… из другой оперы, правда? И прекрасно увязывается с общей картиной. Вы провели сложнейшую операцию по взятию бандитов, потребовавшую предельного нервного напряжения. Потом вы оказались в компании, мягко скажем, психически неуравновешенных людей, нападавших на вас с ножом, у вас были все основания полагать реальнейшую угрозу не только для здоровья, но и для самой жизни. Еще через несколько дней в вас стреляли, вы чудом уцелели… Дарья Андреевна, даже для мужчины это слишком много. А вы все-таки молодая женщина, в связи с физиологическими особенностями женского организма подверженная регулярным изменениям настроения, – я, как вы понимаете, о менструальном периоде. Допускаю, волевым характером вы ничуть не уступаете в вашей профессии коллегам-мужчинам, но и у мужчины, повторяю, череда таких стрессов, пережитых за столь короткий отрезок времени, может вызвать… о, не болезнь. Отклонения. Тяжкое переутомление, выразившееся в зрительных галлюцинациях. Чисто зрительных. Вы ведь не слышали каких-нибудь голосов? Скажем, угрожавших?
– Вот уж чего не было, так это – голосов.
– И великолепно. Дело обстоит не так уж плохо. Еще и еще раз вам повторю: это не болезнь и никто не намерен вас «запирать» в больницу. Вам нужно попить таблетки, сделать несколько укольчиков… и покой, конечно. Абсолютный покой. Выпишем вам бюллетень недельки на две, при этом сохраняется сто процентов зарплаты, а если понадобится, если вы сами захотите, – продлим.
– Но у меня расследование…
– А без вас его никто не сможет закончить?
– Ну, могут…
– Вот видите. Вам необходимы покой и небольшое лечение. И если уж у нас пошел столь откровенный разговор, Дарья Андреевна, должна предупредить: в таких случаях степень здравого рассудка у… обратившегося к нам человека определяется по тому, насколько он готов сотрудничать с врачами. Бывают вещи, которые необходимо сделать для блага, должно быть прекрасно известно, есть даже что-то общее…
– И как, простите, ваши слова истолковать?
– Если пациент не выполняет предписаний врача, меж тем как его состояние требует незамедлительного лечения, в больницу могут поместить и принудительно. Но вы же не станете доводить до таких крайностей? Вы мне представляетесь вполне разумной и способной понимать аргументы…
Даша неопределенно пожала плечами. Докторша тем временем извлекала из стола таблетки, целую пригоршню пупырчатых упаковочек. Поворошила их, выбрала с полдюжины:
– Возьмите. Лучше бы вам сразу выпить… эти и вот эти. Вам дать водички, запить?
Даша мотнула головой.
Момент был просто ужасный, требующий немедленного решения. Симпатичная врачиха наблюдала за ней столь пытливо, что мгновенно стало ясно: пошла проверка на готовность подследственного сотрудничать с опером… тьфу ты, надо же, как приклеились родные термины! На вид самые обычные упаковки, ненарушенные… реланиум… тазепам… может ли эта хохлушка из-под Харькова оказаться замешанной в козни? Или во сто раз лучший эффект получится, если натравить как раз непосвященного – усердного, старательного врача, искренне желающего помочь трудному пациенту? Если тут ловушка, удастся ли пробиться к машине до того, как таблетки подействуют, и начнешь вырубаться? Достаточно выстрелить в потолок, окна кабинета выходят во двор, Федя при оружии, и ребята в «жигуле» тоже не пустые… а если и охрана, и Федя уже получили совсем другие инструкции? Нет, если эти мысли развивать, и в самом деле крыша поедет…
