Сергей Алтынов - Победить любой ценой

Между тем Стекольщик достал пистолет и направил его прямо в голову Горлача.

– Даю тебе пять часов, Николай, – услышал Горлач спокойный, ровный голос Стекольщика. – За это время ты должен будешь придумать, как мы сможем использовать гибель Середы, нашего актера и имеющихся в наших руках бойцов ВДВ для дальнейших действий по нейтрализации Сладкова и создания нашего картеля.

Стекольщик опустил оружие, и Горлач почувствовал некоторое облегчение. Да, он умен, он отличный аналитик и психолог. Не случайно Стекольщик дарует ему временное прощение. Он непременно придумает, как… О, он, кажется, почти придумал!

– Можно мне немного коньяка? – собравшись с духом, спросил на самом пороге Горлач.

– Немного можно. Это улучшит твой мыслительный процесс… Я даже разрешаю тебе снять на час-другой проститутку.

«О-о! – отлегло от сердца у Горлача. – Стекольщик суров, но справедлив. И мудр! Он понимает, что по-настоящему улучшает процесс составления стратегического плана!»

– Я пойду посмотрю беседу Вечера с Абу Салихом, – широко улыбнувшись, произнес Стекольщик и также направился к выходу.

Хорошего коньяка в запасах Горлача не оказалось. Водку же хлестать не было настроения. Тем более что мини-маркет располагался по соседству с самолетной ассоциацией и коньяк в нем всегда имелся. Горлач бросил взгляд на телефон, соображая, что сделать сначала. Вызвать девицу из местной фирмы интимных услуг или сходить за коньяком. Горлач выбрал второе. Коньяка хотелось больше, чем девиц.

Купив коньяк, Горлач почувствовал, что девиц ему и вовсе не хочется. Точнее, не хочется звонить, ждать. Он уже подходил к воротам самолетной ассоциации, как его окликнул приятный женский голос:

– Товарищ военный! Вы не подскажете, где здесь гостиница?

Перед Горлачем стояла стройная молодая женщина с распущенными по плечам светлыми волосами. Она была ярко накрашена и одета несколько вызывающе и вычурно. Тем не менее выглядела довольно симпатично.

– Гостиница? – переспросил Горлач. – Должен вам сказать, довольно далеко отсюда.

– Жаль, – кокетливо передернула плечиками женщина.

– Но если вы не возражаете… Могу предложить вам комнату в местном общежитии! – Горлач кивнул на ворота.

И в самом деле, на территории ассоциации, помимо ангаров и учебного аэродрома, имелась гостиница-общежитие.

– Комнату? – улыбнулась женщина.

– Правда… только в том случае, если вы проведете этот вечер в моей компании! – честно произнес Николай, кивнув на бутылку недешевого коньяка в своем пакете.

– Обожаю коньяк… И военных! – произнесла женщина.

Она явно не была отягощена оковами морали и предпочитала проводить жизнь в удовольствиях. За рюмкой хорошего коньяка и в постели с таким красавцем и сексуальным гигантом, коим считал себя подполковник Горлач.

– Здравствуй, уважаемый, – сказал я.

Абу Салих не торопился с ответным приветствием.

– Встань вон туда! – произнес он своим хриплым горловым голосом, указывая мне на стену, к которой была привинчена фанерная мишень.

Я встал так, что моя голова находилась аккурат под малиновым яблочком. Через мгновение в самую середину яблочка вошло кинжальное лезвие. Усмехнувшись, Абу Салих вскинул пистолет и, почти не целясь, трижды выстрелил. Пули легли над моими плечами.

– Хватит цирка, уважаемый, – произнес я, стараясь сохранить невозмутимость.

– Ты хотел доставить меня в Москву? – без усмешки проговорил Абу. – Ты, жалкий собачий сын. Ты даже не знаешь, кто я и где буду через час, через день! В обойме четыре патрона. Может быть, тебе повезет.

С этими словами Абу Салих швырнул свой пистолет прямо мне под ноги, а сам тут же убрал руки за спину. Он точно показывал – стреляй, мол, хочешь – плени. Он был по-прежнему при бороде и черных очках.

– Подними оружие! – скомандовал мне Черный Генерал.

Что ж, ладно. Но только я взял пистолет рукой, мою кисть обвил змеею длинный, умело выброшенный вперед хлыст. Оружие упало на пол, а следующий удар не позволил мне удержать равновесие. Против хлыста есть только одно средство – немедленно сблизиться с противником и вырвать у него кнут. Однако Абу Салих не давал мне сбить дистанцию. Еще два удара я получил по ребрам и голове, которую успел закрыть руками.

– Эй, скотина! Поднимайся и бери меня в плен! – вновь услышал я хриплый, опротивевший голос Черного Генерала.

Отняв руки от лица, я увидел, что Абу Салих отбросил хлыст в сторону и теперь стоит в боевой стойке. Никакого оружия, кроме выставленных вперед кулаков, у него не наблюдалось…

Вот теперь я не заставил себя ждать. В два прыжка я оказался рядом с Черным Генералом и нанес ему удар в корпус. Он лишь усмехнулся, а я чуть не отбил свой правый кулак. Под одеждой Абу Салих был обряжен в непробиваемую оболочку бронежилета. Таким образом, Абу защищал лишь голову. Мы бились почти целую минуту. Я не давал Абу достать меня, он, в свою очередь, успешно блокировал мои самые сокрушительные удары. На какой-то момент он отступил, поменял стойку и вдруг слегка коснулся моей правой руки невесть откуда взявшимся у него маленьким металлическим предметом. И я тут же оказался на полу, с трудом сдерживая себя, чтобы не взвыть. Сильный электрический удар на некоторое время обездвижил, оглушил и ослепил меня…

Очнулся я от легкого удара по затылку.

– Я всегда вооружен лучше тебя, подполковник Вечер. Я всегда лучше тебя защищен! Поэтому я всегда сильней! – зазвучал хриплый голос над моей головой. – Пойми и запомни это!

Я с трудом приходил в себя. Электрический заряд такой мощности я получил, пожалуй, впервые в жизни. Будучи вооруженным таким электрошокером, не обязательно владеть рукопашной техникой. Впрочем, Абу Салих и без электрошокера был неплохо подготовлен. Ощупав грудь, я понял, что видеокамера погибла. В кармане валялись раздробленные фрагменты полупустой «пачки сигарет». Теперь Малышев и Кентавр ничего не увидят и не услышат.

– Сегодня я здесь, а завтра буду в Кремле, – продолжал хрипеть над моей головой Черный Генерал. – Да, да, не сомневайся. Я буду в Кремле, а ты сдохнешь в выгребной яме. Знаешь, почему?

– Скажи, Абу Салих, – произнес я, медленно поднимаясь на ноги.

– Потому что ты глупый! Впрочем… Когда-то я тоже был глупый и молодой, – сделав паузу, произнес Абу. – Но мне встретились те умные люди, с которыми ты только что беседовал. Они дали понять, что сильнее и умнее меня. И я не счел позором подчиниться и служить им. Советую и тебе поступить так же!

– Я подумаю, Абу Салих.

Черный Генерал лишь усмехнулся и покинул помещение. Не прошло и минуты, как в «спортзал» вошли Филиппыч и двое охранявших меня казачков. Без лишних слов и объяснений я был препровожден в маленькую узкую комнату с койкой и тумбочкой. Мне было велено отдыхать до завтрашнего утра. Я лег на кушетку, достал из кармана покалеченные «сигареты». Да, без всяких сомнений – видеокамера мертва. Осталась, правда, еще одна. У Риты. Где сейчас Рита? Ответ я получил спустя десять минут. Рядом с моей дверью разговаривали двое – казачок, оставшийся охранять меня, и какой-то его приятель, проходивший мимо.

– Что за бабу притащил подполковник? – спросил мой охранник.

– Проститутку. Снял ее прямо возле маркета, – ответил приятель. – Наш атаман ему разрешил.

– Он вообще много разрешает этому писаке, – ответил охранник. – Ничего баба, как считаешь?

– Стройная. Волосы такие распущенные. А вообще, я помоложе люблю. Лет шестнадцати, ну, девятнадцати.

– Ладно, бывай. Вот сменишься, тоже кого-нибудь куда-нибудь затащим.

Теперь я знал – Рита сумела пробраться на территорию этого засекреченного аэродрома. Составленный мною план начинал работать, поэтому надо быть готовым к молниеносному действию. Я закрыл глаза, расслабил все возможные мышцы тела. Уснуть мне не суждено, но расслабиться и отдохнуть перед предстоящими действиями просто необходимо. Главное, Рита рядом. Стекольщик учел все. Только забыл более подробно изучить личное дело Маргариты Аржанниковой. И отметить особым пунктом два с половиной года, проведенные Ритой на сцене столичного театра-студии с крикливым эпатирующим названием.

Без камуфляжа и армейских ботинок-берцов я увидел Риту лишь через полгода после нашего знакомства. В платье цвета морской волны, белых туфельках с каблучками, с аккуратно уложенными каштановыми волосами, она совсем не соответствовала званию гвардии прапорщик. И фигурка у нее была женственная, с неширокими плечами, девичьими руками с маникюром и парой затейливых колечек на пальцах. В тот день был праздник Восьмое марта. Женщин в части немного, тем не менее праздник отмечался с размахом. И вот объявили «белый танец», когда дамы ангажируют господ офицеров.