Михаил Рогожин - Из России за смертью
Приведший их бушмен обратился к сидящему и высоким голосом произнес несколько односложных отрывистых фраз. Тот благосклонно кивнул головой. После его кивка народ за его спиной заулыбался и заговорил. Но не с гостями, а между собой. Профессор пояснил:
«Они поздравляют друг друга с нашим появлением».
Найденов с интересом разглядывал главного — не то вождя, него колдуна. На голове у него была шапка из коротких пышных перьев. Преобладали красные и желтые. На шее висели бусы из птичьих клювов и когтей крупных животных. Вместо воротника шею обхватывало ожерелье из крупных мутных камней.
Но верхом бижутерии, очевидно, считалась советского производства «лимонка», свисавшая на веревке до самого живота. При этом сидевший на табурете человек был одет в когда-то песочного цвета шорты с эмблемой «Лакоста» на обшлаге.
Пока Найденов изучал главного бушмена, профессор принялся пылко говорить, пересыпая свою речь словами неизвестного майору происхождения.
Энергичными мячами летали такие слова, как Коломбо, Макамба и особенно часто — Ндонже. Обладая замечательной памятью, Найденов решил запомнить их на всякий случай. После тирады профессора вождь поднял руку, и один из стоявших за его спиной вложил в нее длинный тяжелый нож. Этим оружием вождь сделал в воздухе несколько замысловатых фигур и положил его плашмя перед собой, рукояткой к гостям.
Профессор обернулся к Санчесу:
— Господин полковник, попросите ваших солдат сложить оружие на землю.
— Еще чего? — возмутился кубинец. — Они же мгновенно растащат.
— В противном случае вам с отрядом придется удалиться отсюда.
Полковник нехотя отдал команду солдатам. Как только автоматы и карабины были сложены, перед гостями появилось непонятное создание в маске, будто у хоккейного вратаря, и в пушистой до пят одежде из серых перьев.
Размахивая руками и подпрыгивая, оно начало какой-то дикарский танец, который, впрочем, закончился также неожиданно, как и начался. Вождь легко спрыгнул с табурета и предложил всем следовать за ним.
В глубине оазиса, созданного пальмами, находилась временная стоянка бушменов. Никаких хижин или иных построек не было. Их заменяли наклоненные высокие изгороди из сплетенных веток. Под ними женщины сидя занимались хозяйством, и рядом копошились дети. Везде валялись большие корзины, мешки из шкур, страусиные яйца.
Мужчины и женщины практически были голыми и носили на бедрах одинаковые фартуки из сплетенных пальмовых волокон. Большинство тел украшали узловатые, толщиной с палец, рубцы. Но особую воинственность их облику придавали острые, явно специально спиленные на конус зубы, обнажаемые широкими улыбками. Подошли к узкому длинному столу. Вождь дождался, пока ему подставили табурет, и жестом пригласил всех садиться на землю. Из рук в руки стали передавать яства. Лепешки из муки маниока, бананы, какие-то коренья. В серебристых пластиковых чашечках с голубой надписью «Эр-Франс» колыхалась желтовато-мутная жидкость. Найденов не мог скрыть брезгливость. Профессор отеческой рукой потрепал его по плечу: «Если не хотите пропасть в этой глуши, употребляйте пищу местных жителей. Вырабатывайте иммунитет».
Найденов сделал глоток. В нос шибануло прокисшим кефиром. А на вкус оказалось вроде сладковатого пива.
Профессор сидел по левую руку от вождя и неспешно вел с ним беседу на невероятной языковой смеси. Майор был предоставлен сам себе. Он разглядывал бушменов, сидящих на корточках напротив него. Все как один улыбались своими острозубыми улыбками. Иногда Вентура пересказывал суть разговора: «Жалуется, что совсем не стало зверья. Они же „лесные люди“ — охотники. А питаются в основном кореньями. Но недавно им повезло. Загнали трех антилоп. И эту удачу связывают с нашим появлением. Поэтому мы здесь почетные гости. Еще он говорит, что его люди отъедаются перед тем, как вернуться в свои сухие саванны».
Большинство бушменов впервые увидели европейцев, и вождь красноречиво демонстрировал свое превосходство, беседуя на равных с белыми людьми.
В голове майора зашумело. Пальмы легко оторвались от земли, воспарили в воздух своими буйными космами. Какое-то время он находился в трансе. А когда пришел в себя, бушменов за столом не было. Профессор Вентура углубился в свой блокнот.
— Обед закончился? — спросил Найденов.
— Да. Наши хозяева должны уходить. Они редко засиживаются на одном месте.
— Удивительное место.
— В Африке все удивительно, — поддержал профессор. — Вы, русские, поймете это не скоро. Потому что не желаете понять. Сейчас вы ведете себя так, как мои предки два века назад. В вас сидит дикарское самомнение первооткрывателей. Первые миссионеры тоже считали, что несут чернокожим племенам счастье веры и цивилизации. А в результате породили рабство, бесконечные войны и ненависть. Сколько же времени понадобилось нам, европейцам, чтобы научиться уважать африканцев. И вот пришли вы и одним махом решили осчастливить их новой верой. Ерунда. Ваша азиатско-социалистическая утопия не считается ни с историей, ни с культурой, ни даже с географией. Вы уверены, что поддерживаете прогрессивные преобразования. Но вам невдомек, что в Анголе идет давняя борьба между племенами и народами. Когда-то имбангала воевали с мбунду, сейчас выясняют между собой отношения кимбунду и овимбунду. Они сами решат свои споры. А вы наперекор здравому смыслу путаете их своим социализмом. Неужели вам мало кубинцев? Посмотрите, во что превратились веселые, беззаботные люди на Кубе? Благодаря вам они стали головорезами. За какие идеалы Фидель заставляет их гибнуть здесь? Ну, допустим, у кубинцев и ангольские корни, и предки имеются. Но вы-то зачем? Представляете, что будет, если завтра португальские военные советники отправятся в Россию помогать татарам бороться за независимость?
Найденов невольно рассмеялся. Профессор завелся еще больше.
— Смешно?! Но вас даже нельзя назвать расистами, потому что ваши сердца здесь не принадлежат никому — ни белым, ни черным.
— А вашим предкам со своими крестовыми столбами было небезразлично? — вставил, как бы оправдываясь, Найденов.
— Святая церковь во главе с папой римским предоставила право на колонизацию Африки Португалии. Почему? Потому что мы несли веру, в отличие, скажем, от голландцев, которые укореняли работорговлю. Помяните мои слова — Россия никогда не утвердится в Африке. Нельзя изменить ход истории. Нельзя на полном ходу останавливать поезд цивилизации. Можно только пустить его под откос. Пойди, спроси вождя бушменов, что он думает о социализме?
— Да он вообще не думает.
— Ошибаетесь. Каждый народ думает. Но думает о своем, а не о вашем.
Найденов молча кивал головой. Не хватало только, чтобы профессор полюбопытствовал, что сам майор Найденов здесь конкретно делает. Пришлось бы долго рассказывать о материальных трудностях, приведших его сюда. Но профессор тактично не полюбопытствовал. Должно быть, из любви к собственной дочери.
Найденов в который раз пожалел, что согласился участвовать в экспедиции.
Разговор прервался неожиданно, принеся облегчение майору. Порыв ветра донес шум винтов вертолета. С разных сторон к столу подбежали Санчес и бушмены. Задрав головы, все смотрели в направлении шума.
— Нас засекли унитовцы, — мрачно предположил Санчес.
— Тогда почему с той стороны? — не согласился профессор.
САНЧЕС
Долго спорить не пришлось. Из-за леса появился МИ-8. Вертолет шел низко и несколько уклоняясь от стоянки бушменов. Потом неожиданно зашел на вираж и завис над пальмами. Летчик приступил к снижению. Стало ясно, что прилетел кто-то из своих. И действительно, через несколько минут, не дожидаясь остановки винтов, из люка на землю спрыгнул Рубцов. За ним показалась медсестра Хасанова. Все молчали, ожидая объяснений. Но подполковник был взбешен и не собирался никому ничего докладывать. Решение воспользоваться вертолетами пришло тогда, когда выяснилось, что угонщики, за исключением подстреленного Рубцовым, сбежали в лес. Стало быть, догонять отряд Сантуша лесом значило получить пулю из-за любого дерева. Рубцов приказал советским летчикам поднимать машины и лететь обратно в Менонгу. А сам, получив по рации от Сантуша координаты стоянки группы Санчеса, решил махнуть на одном вертолете прямиком к ним, чтобы побыстрее разобраться с кубинским полковником.
Найденов первым подошел к Рубцову и поразился необычной бледности его лица. Наскоро пожав протянутую руку, Рубцов резко спросил:
— Где Санчес? Нужно поговорить.
— Я здесь, — мрачно ответил появившийся из-за вертолета кубинец.
Рубцов не удостоил его взглядом. Направился к столу, за которым еще недавно бушмены угощали гостей. Санчес с достоинством последовал за ним.
— Оставьте нас наедине, — приказал подполковник, обведя присутствующих тяжелым взглядом. Профессор подошел к Найденову.
