Александр Тамоников - Секретный полигон
– Офигеть… – пробормотал Ломовой. – Мы ничего не напутали?
– Доброй ночи, Захар Георгиевич. – Голос капитана Холодова стал ледяным. – Вы просили поделиться с вами своими соображениями? Делюсь.
– Это майор Литвинец? – недоверчиво пробормотал Баранович. – Не Поповский, не Басардин, а… начальник разведки майор Литвинец?
– Зря грешили на хороших людей, – усмехнулся Глеб. – Придется извиняться, неловко получилось. А Захар Георгиевич почувствовал приближение неприятностей и подбросил на квартиру Басардину пачку евро – чтобы мы обязательно нашли под половицей. Лучше бы гривны подкинули, Захар Георгиевич, смешнее бы было…
– А это кто? – Ломовой осветил прыгающим светом второго участника тайной встречи. Мертвое тело принадлежало незнакомому субъекту с невзрачной и абсолютно незапоминающейся внешностью.
– Думаю, связной из «центра», – пояснил Глеб. – По старинке работают люди. Достижения технического прогресса в многотрудной работе не приветствуются. В этом есть свои резоны.
– Не у них одних, – проверил Ломовой. – Я тут читал недавно – высшие руководители Исламского государства никогда не используют для связи электронную почту, скайп, сотовые телефоны, социальные сети. Только живое общение или доставка курьером из рук в руки. Это очень напрягает повернутых на прогрессе американцев. И для чего он, этот самый прогресс, если его нельзя использовать?
– Ладно, ваша взяла… – глухо вымолвил майор Литвинец. Он сильно сутулился, тоскливо смотрел в пол. – Справился, Холодов, с поставленной задачей, мои поздравления… Расскажешь, как догадался?… Слушай, скажи своему бойцу, чтобы убрал руки, у меня нет с собой оружия…
– А это что? – Баранович продемонстрировал компактный «браунинг», извлеченный из голенища высокого ботинка. – Зажигалка на черный день?
– Нехорошо, Захар Георгиевич, – покачал головой Холодов. Он пытливо поедал глазами начальника. Свои соображения два часа назад он изложил полковнику Дмитриенко, тот чуть не выставил Холодова взашей, кое-как уговорил его выслушать. Сказать, что командующий был в шоке – значит, ничего не сказать. «Ты действуешь на свой страх и риск, капитан, – смилостивился под занавес командующий. – Но учти, если это ошибка, расхлебывать кашу будешь сам. Мне ты ничего не говорил».
– Когда мы спешили в Родянск, вы связались со мной по рации, помните, Захар Георгиевич? Вы были взвинченны, сгоряча выкрикнули фразу: «Противник в курсе, что мы знаем про Родянск, но все равно посылает туда диверсионную группу!» До меня не сразу дошло. Почему противник знает, что нам известно о его планах в Родянске? Вопрос предательства в наших рядах тогда еще не поднимался. Конечно, противник был в курсе, вы сами его проинформировали… Это только сгоряча вылетевшая фраза, никакое не доказательство, но вызывает по меньшей мере удивление. Забавно искать самого себя, не правда ли, Захар Георгиевич? Вы знали, что Ахромеев проводит совещание, знали о прибытии состава с боеприпасами. Знали, куда и когда направляется Вано – каков маршрут и сколько человек в сопровождении. Не удивлюсь, если вы сами его и спровоцировали на поездку, заинтересовали… Скажем, обретением интересных сведений от засекреченного информатора, нет?
Литвинец тоскливо помалкивал. Печальные глаза затягивала пелена обреченности.
– Вроде все правильно. Подозреваемые арестованы, группа «Гепард» входит в Броды, тут внезапно появляемся мы… Диверсанты уходят, но это уже промах с нашей стороны. И тут до меня доходит, Захар Георгиевич: а ведь все не так! Бурковский знал, что мы будем в Бродах, более того, наше присутствие там – именно плод вашего заговора с украинской разведкой! Именно – направить подозрение на кого-то из сидящих за решеткой в Неверове – скорее всего, на Басардина, у которого впоследствии найдут европейскую валюту. А вас под удар подставлять не хотели, вы слишком важная для них птица. Отсюда такое нелогичное поведение: то устраивают на нас засады, чтобы уничтожить (и это правильно, знают, где опасность), а в Бродах вдруг решили не вступать в бой, изобразили бегство. Не было никакого бегства – все шло по плану. И не было промаха с нашей стороны – диверсанты знали, что спецназ сидит в Бродах и надо успеть пострелять и вернуться невредимыми в лес. Глупо биться – силы равны. И подсказало мне это не что иное, как улыбка капитана Бурковского – очень выразительная улыбка. По ней я понял, что он не удивлен нашему присутствию в Бродах. Больше того, он бы сильно удивился, если бы нас там не было. Отличная реализация плана, Захар Георгиевич, диверсантов действительно хорошо подготовили. А вы, майор, попали в крутую передрягу. Все мои выкладки держались на честном слове, я не был уверен, должен был лично за вами проследить. А чтобы усыпить вашу бдительность, попросил освободить Поповского и Басардина, соврав, что грешу на одного из них. Ладно, пусть работают, нечего на нарах нежиться… Вы умный человек, но повелись. И я повелся на вашу игру, каюсь. Представляю, с какой неохотой вы доводили до меня информацию об очередных планах «Гепарда». Но другого выхода у вас не было. Информация от киевского агента поступала в Москву, оттуда в наш 6-й отдел, в курсе были несколько человек, пресечь поступление информации вы не могли, не вызвав подозрения, приходилось все сообщать мне… Вопрос позволите, Захар Георгиевич? Почему??? Да, вы новый человек в Северодоне, но вы не агент, вы больше года в ополчении на командных должностях, хорошо воевали, в августе с доблестью выходили из окружения под Комаровкой… Что случилось? Я не верю, что это деньги. Разочаровались в идеалах Новороссии?
– Это семья… – вздохнул Литвинец. – Тебе не понять, Холодов…
– Объясните, постараюсь понять, не тупой. Ваша семья, насколько знаю, в безопасности, живет у родственников под Рязанью.
– Я два раза был женат… Первый брак не то что не сложился, я обожал свою жену, детей… – Такое ощущение, что Литвинец задыхался, ему не хватало воздуха. – Там была глупая история с адюльтером по пьяному делу, меня выставили из дома – жена была гордая, осталась одна с двумя детьми. Назад не пустила. Пришлось начинать новую жизнь. Но забыть свою первую семью я не мог, они навсегда остались самые родные. Вот уже двадцать лет… Первая жена вышла замуж, но муж умер, я часто приезжал в Николаев, они там жили, виделся с детьми. Это сын и дочь, они уже взрослые. Сейчас их держат взаперти в Управлении СБУ по спецоперациям… Устраивать операцию по освобождению заложников бессмысленно – я не знаю, в каком изоляторе они находятся…
– И вы решили, что предательство – самый удобный вариант, – поморщился Холодов. – Вы давите на жалость, Захар Георгиевич. Я могу проникнуться к вам сочувствием, но никогда не пойму то, что вы сделали. Предательство есть предательство. Последний вопрос на этой стройке. Вы можете частично искупить свою вину. Где и когда состоится очередная акция «Гепарда»? Что-то мне подсказывает, что вы знаете.
От внимания не ускользнуло, как нервно шевельнулись плечи предателя. Он знал! Он мог не знать, и он знал – поскольку сам предоставлял информацию врагу! И по готовящейся акции наверняка предоставлял. Враг обязан был с ним консультироваться – с кем еще? Оттого и был майор Литвинец столь ценной фигурой для украинских силовиков, которую ни в коем случае нельзя было подставить под удар.
– Хорошо, капитан, я скажу… Завтра, Донецк, средняя школа номер 16… Назарченко в три часа будет проводить пресс-конференцию, отвечать на вопросы российских и иностранных журналистов… Никто заранее не знает, когда и где состоятся такие мероприятия, это держится в секрете во избежание провокаций и диверсий. Завтра это будет 16-я средняя школа на улице Цусимской. Журналистов соберут в Доме прессы, посадят в автобус и повезут в школу. Объект обследуют заранее. В школе будут Назарченко и небольшая охрана. Нападение произойдет в разгар пресс-конференции. Подробностей акции я не знаю. Назарченко попытаются захватить. Если удастся, то это облегчит отход. Если нет, то его уничтожат вместе со всеми сопровождающими лицами…
Товарищи учащенно задышали. Глеб тоже чувствовал сильное волнение. Литвинец не врал. Напасть на главу самопровозглашенной республики в разгар пресс-конференции! В период, когда, согласно минским договоренностям, действует перемирие! Не означает ли это, что перемирия больше нет? Зато какой мощный пропагандистский ход! Какая реклама «обновленной» украинской армии и ее специальных подразделений! Захвачен главный злодей! Он скоро предстанет перед суровым, но справедливым судом! Украинская армия переходит в наступление, враг в замешательстве, отступает. Запад вводит новые санкции против России, потому что именно Россия всегда виновата, она начала, а армия молодого демократического государства лишь вынуждена отвечать на провокации…
– Все, везем его в штаб. – Глеб взял предателя за рукав, подтолкнул к лестнице. Делать нечего, придется съездить в командировку. Благо до Донецка не такая уж коломенская верста. А диверсанты, вполне вероятно, уже там, просочились по одному, готовят почву…
