Лев Пучков - Наша личная война
– Давай, мы возьмём его, – великодушно предложил Махмуд. – Нимнога палижит, хорошо станет, отвезём к семье.
– Ну, уболтал, языкастый, – с ходу ухватился за предложение Иванов и украдкой облегчённо вздохнул. – Семье его передайте – мы с них имеем.
– Канэчна, дарагой! – Махмуд широко расплылся в белозубой улыбке, которая показалась мне едва ли не ликующей. Вот вам горская солидарность – так радоваться чужому счастью может только глубоко любящий своё племя человек. Нам, славянам, это недоступно.
В общем, сдали мы того деда с рук на руки местному вождю Махмуду и со спокойной совестью покатили на базу. Одной проблемой меньше. Мы хорошее дело сделали – мало, что бандитов наказали, так ещё и человека из плена вызволили…
* * *Иванов прилетел из Моздока задумчивый и малость озадаченный. Вид у полковника был какой-то не совсем уверенный, и на животрепещущие вопросы ответить однозначно он не сумел.
– Мы герои или где?
– Мы завалили тех, кого надо?
– Разработка завершена?
– Что нам теперь за это будет?
– Сегодня просто так беседует, – ответил Иванов. – Пока ничего не ясно. Сотрудничать не желает, гад. Если до исхода дня не будет результата, завтра Витя вызовет из Москвы спецов по допросу в режиме «Б» с соответствующими препаратами и всеми прочими гадостями.
– Я предлагал, – напомнил Петрушин. – Отдали бы мне его на ночь, и никаких спецов не надо.
– Ну, это уже не наше дело, – сказал Иванов. – Наше дело – отловить, а там…
– Так мы герои или как?
– Костя – точно герой. Если бы не этот шахид, ничего бы не было.
– Я, между прочим, там тоже присутствовал, – обиженно засопел Вася. – Мы его вдвоём вязали.
– Да кто спорит? – Полковник устало потёр виски. – Короче, за шахида большое вам спасибо с самого верха… У вас тут начальников ужином кормят или как?
– Обязательно. – Лиза бросилась накрывать на стол.
– В город не ездили? – Иванов с грустью глянул на сковороду с разогретой тушёнкой, махнул сто коньяка и отщипнул кусок лаваша – останки вчерашнего пиршества.
– Задачу никто не ставил, – вздохнул Петрушин. – Мы теперь опять пойдём в усиление?
– Разработка не завершена, – покачал головой Иванов. – Завтра надо будет кое-куда прокатиться.
– ???
– Поработать по вдовам.
– Так вроде ездили, – неуверенно заметила Лиза. – Мало?
– Нужен хоть какой-то результат. Завтра смотаетесь в этот комитет, отметитесь. Если там есть чего, съездите в какое-нибудь «мирное» село поблизости, чтобы живые фамилии были. Лиза пусть пообщается на местном, вы подстрахуете. В идеале, конечно, было бы здорово, если бы эта мадам из комитета с вами прокатилась. Вот так. А вечером я напишу отчёт, и отправим эту тему наверх. Пусть поставят отметку о выполнении…
* * *С утра, ещё до пуска колонн, мы запаслись парой чистых «вездеходов»[20] и убыли на базу ОМОНа. Мы – это я, Петрушин, Вася и Лиза. Иванов сказал, что у него выходной, а Глебыч, которого принесли на рассвете бойцы комендантского взвода, был, как бы это сказать… в общем, не совсем готов к выполнению служебных обязанностей. Впрочем, он нам был и не нужен вовсе, мы не собирались ничего разминировать, минировать и, вообще, хоть как-то соприкасаться с военной тематикой. Сугубо мирная миссия, прогулка для «галочки», не более того.
База ОМОНа теперь для нас – второй дом. По крайней мере, пока здесь эта смена. Но мы туда поехали вовсе не для того, чтобы в очередной раз насладиться всеобщим доброжелательством или отхватить под Лизу большую порцию всего вкусного. Нам «УАЗ» нужен был. Для миссии, которой мы собирались развлечься, «бардак» выглядел слишком военно. Это общеизвестный факт, любая бронетехника всегда привлекает внимание местного населения, наводит на разные грустные мысли и не располагает к доверительным беседам. Потому что бронетехника – одна из составляющих жизнедеятельности «оккупационного режима», и её появление в любом селе, даже самом «мирном», у местного населения всегда ассоциируется с разными нехорошими вещами типа «зачисток» и пропажей людей.
Мы прибыли вовремя – Ефимыч ещё не успел завалиться спать – и потому были встречены вполне доброжелательно.
– Ну, пошли – по чаю…
– Да нет, нам бы транспорт забрать.
– А чаю?
– Да как-нибудь потом. Как там – готово?
– А то! Принимайте красавца…
«Красавец» действительно был готов: перекрашен в приятный кремовый колер, номера везде перебиты, чехлы на сиденьях и шины поменяли, и даже руль другой поставили. В общем, мы его сразу и не узнали. А ещё к «красавцу» прилагался полный пакет документов. Липовых, правда, но на вид вполне достоверных.
– Есть знакомые, можно из базы выкинуть, – плутовато подмигнул Ефимыч. – И хоть сейчас – в Россию-матушку.
Это он имел в виду базу данных по угнанным авто. Впрочем, мы не собирались прямо сейчас ехать в Россию (для всех, кто здесь в командировке, Чечня с Россией никоим образом не ассоциируется, это отрезанный ломоть, чужая и глубоко враждебная страна). Поэтому мы отказались от дополнительных протекций, пожали Ефимычу лапу и, прилепив на лобовое стекло «вездеход» с наспех вписанными номерами, убыли по своим делам. И даже чаю не попили. Ну его в задницу, этот их «чай» – с утра пораньше…
Петрушин работал рулевым. Это ещё тот ездун, не в том плане, что слабо знает предмет – катается он вполне прилично, а просто патологически не переносит малых скоростей. На каждом повороте мы жутко визжали тормозами, ловили все подряд буедобины и колдораки, на всех встречных блокпостах вызвали нешуточное волнение, граничащее с сиюминутной готовностью применить оружие… Но к искомому зданию в центре, где располагался офис комитета, прибыли в 8.35 – на двадцать пять минут раньше планируемого срока. И двадцать пять минут сидели в ожидании, поскольку комитет начинал работу в 9.00.
– Быстрый ты наш, – сурово оценил мастерство коллеги Вася. – Шумахер, блин! И куда мы так неслись?
– Зато из-под обстрела вывезу, – ответил Петрушин, втуне всё же ощущая некоторую неуместность своей водительской лихости. – Надо же было транспорт обкатать…
Пару минут дебатировали по поводу выходного. Вспомнили вдруг, что сегодня воскресенье. Мы давно отвыкли от нормальных недельных графиков. У нас выходной назначает начальник, когда есть возможность (случается сие событие крайне редко, как правило, после совсем уж убойных операций), а календарь нам нужен только для того, чтобы не пропустить день получки и сдачу месячного отчёта по обстановке.
– У них выходной по пятницам, – сообщила компетентная Лиза. – Работать грех, все отдыхают и ходят в мечеть.
Чтобы не терять даром время, Васю послали на угол, к хлебному ларьку. Тут рядом, всё под контролем, если что – можно прикрыть из двух стволов. Наш Вася – воплощённая юность команды и лучший кандидат для такого рода поручений. У него лицо ребёнка, пушистые ресницы, взгляд втихаря писающего на дверь директорской пятиклассника и соответствующий рост. Местные практически всегда добросовестно заблуждаются по поводу его внешности и относятся к нему значительно лучше, чем к нормальным представителям подвида «оккупантус вульгарис». Лучше в том плане, что если у снайпера будет дилемма, в кого первого стрелять, сначала он завалит Петрушина (тут вообще без вариантов!), потом меня, затем Лизу и уже после всех – Васю. И потом как минимум два часа будет угрызаться муками совести, вполне искренне полагая, что шлёпнул какого-нибудь сироту – сына полка.
Поэтому он у нас всегда берёт еду на базарах, в ларьках и местных «лавашных». Если, допустим, отправить Петрушина, продавцы обычно просто прячутся куда-нибудь. Мне дают с лёгким завышением цен, к Лизе относятся с большим недоверием, женщина в форме – это нонсенс по здешним меркам. Васе всё продают дешевле, а порой могут дать в нагрузку что-нибудь вообще бесплатно. У чеченских женщин, при всей их тотальной ненависти к оккупантам, ничто не может отнять материнский инстинкт. Они просто видят в Васе ребёнка, чувствуют это на каком-то ментальном уровне…
Вася приволок стопку горячих чуреков и полкило хорошего белого лаваша[21] в целлофановом пакете.
– Почём? – поинтересовался Петрушин, снимая со стопки верхний чурек и тут же принимаясь аппетитно жевать.
– Так дали, – Вася горделиво приосанился. – Наверно, очко на нуль – спозаранку такой тип подвалил! Я говорю, не бойтесь, я не страшный, зачисток не будет, мир – дрючба и всё такое. Ну и дали…
– Гхм-кхм… Молоток, – похвалил Петрушин, зачем-то отворачиваясь в сторону. – Мы за тобой, как за каменной стеной…
Вскоре прибыла председатель женского комитета – Лейла Ахундова. Симпатичная дамочка лет тридцати, стройная, рыженькая (здесь вообще рыжих хватает), веснушчатая, с большущими глазами. Стильный кожаный плащ, итальянские сапожки, модельная шляпка. И пахнет хорошо, какой-то цивилизованной парфюмерией. У них тут, не в укор будь сказано, сельские дамы зачастую пахнут бараньим жиром и кислым молоком. Что едят, тем и пахнут. А эта явно не сельская. Лиза нам про неё кое-что рассказала. Имеет высшее образование, вдова, мужа убили тутошние моджахеды за то, что сотрудничал с администрацией. Теперь она является тайной любовницей одного крутого товарища из всё той же администрации, самостоятельно растит двоих детей и моджахедов сильно не любит. То есть можно рассчитывать на полезное сотрудничество.
