Американец - Роже Борниш
— Позвоните мне, если след Мессины приведет вас в Штаты, — сказал мой новый друг, большой оптимист, протягивая мне свой домашний адрес.
Да он просто издевался надо мной!
Однако пришел день, и Штаты все же достали меня. Как-то вечером, когда я дежурил на телефонном узле, борясь одновременно с отчаянием и сном, цилиндр начал вращаться, бумажная лента поехала, а в телефонной трубке раздался необычный сигнал…
— Жасмин 85.44, — сказала телефонистка, — не вешайте трубку, вас вызывает Нью-Йорк!
Я все больше приходил в себя от каких-то щелчков, дальних, накладывающихся друг на друга голосов, слов «йес», «алло», ругательств… Мое сердце, сжавшееся и ожидании, учащенно забилось.
— Привет, — произнес голос, который я сразу узнал, хотя ни разу не слышал. — Дрыхнешь?
Сначала я подумал, что он обращается ко мне! Но тут же в трубке раздался сонный голос хитреца Франсиса:
— Нет, нет.
— Звоню, чтобы сообщить: добрался хорошо. Правда, попали в несколько воздушных ям, но это не так страшно… Как ты?
— Порядок, — ответил Франсис. — Будь осторожнее… Всякое бывает…
На следующее утро я узнал в справочной междугородного коммутатора, что звонили из бара «Кардиелло Таверн», находящегося по адресу: «Нью-Йорк, Бруклин, 4-я авеню, 256. Этот звонок и решил мою судьбу.
— Борниш, вы отправляетесь в Нью-Йорк. Проблему расходов я беру на себя. Этот Мессина уж слишком долго морочит нам голову. Хватит! По крайней мере, успокоим министра, поймав убийцу кузины заместителя морского министра.
— Шеф, у меня нет визы…
— Не утомляйте меня… Виза у вас будет. Будьте же, в конце концов, настоящим сыщиком, черт бы вас побрал! Встряхнитесь же хоть чуть-чуть, побольше энергии! А то приросли задницей к стулу, прослушивая пустые разговоры…
Я бросил взгляд на часы. Было восемнадцать часов по местному времени. Сколько же я проспал? Конечно же, я расслабился после теплой успокаивающей ванны. Только после продолжительного сна силы вернулись ко мне. Я прикинул разницу во времени: в Париже была полночь… Марлиз спала, разбросав свои длинные волосы по белой льняной подушке, на которой были красиво вышиты ее инициалы. Сердце мое сжалось от тоски… В нашем доме снова воцарилась взаимная нежность. Возможно, неудачная поездка Марлиз в Коррез послужила ей уроком? Когда она, нахмурив брови, спросила меня первый раз: «Куда это ты опять собираешься?» — достаточно было ответить с серьезным видом, загадочно и уклончиво: «Работать!», что, впрочем, было истинной правдой, чтобы она успокоилась. Когда я сказал ей: «Я уезжаю в Штаты», — она молча стала собирать мой чемодан, как это было в старые добрые времена. Впервые я уехал из дома с легким сердцем только потому, что перед самым выходом она сказала мне: «Возвращайся скорей», — и нежно поцеловала. Полночь… Толстяк, вероятно, уже давно покинул наш мини-небоскреб, в котором располагается наше управление, выпил свой традиционный анисовый ликер в любимом ресторанчике и, переодевшись в спортивную форму, завершил ежедневную пробежку по набережной Сены. Я открыл балконную дверь. Снова шум города обрушился на меня. Но на этот раз меня полностью захватила картина города. В сумерках, в лучах заходящего солнца все приобрело золотистый оттенок, формы и цвета стали идеальными. Над грядой опустевших и, казалось, ставших почти воздушными небоскребов, солнце подсвечивало кружевные облака. Пространство, размеры, окраска — все казалось мне нереальным. На востоке небо было сиреневым. Подо мной по потемневшей от падающей тени улице неслись колонны громадных грузовиков, толпа пешеходов текла к автобусным остановкам и входу в метро. Таксомоторы смело вклинивались в поток машин, нагло вытесняя другие машины. Казалось, что этот оглушающий, всепроникающий шум никогда не прекратится…
Я закрыл дверь и предался более земным заботам. Очень хотелось есть. Меню из гостиничного ресторана лежало на ночном столике. Но меня ждало разочарование, так как в нем были указаны самые обычные европейские блюда. Я положил меню на столик, оно не могло удовлетворить мои запросы. Мне хотелось отведать знаменитых гамбургеров, кетчупа, салата с тунцом. Все эти блюда так расхваливал Ричард Бейкер. И потом, мне очень хотелось прогуляться по Бруклину.
Спустя десять минут я вступил в сюрреалистический мир американской подземки, в котором все: формы, объемы, линии — приводило меня в замешательство, вызывало тревогу. Я прошел через турникет из массивного дерева, похожий на вращающуюся клетку… Сломя голову я отчаянно устремился в лабиринты переходов, отмеченных загадочными аббревиатурами. Рискуя упасть и хватаясь за поручни эскалатора, я выбрался, наконец, на платформу, напоминающую длинный склеп, свод которого подпирали металлические столбы.
Может, я стал жертвой в слепой игре судьбы? В какую бездну увлекает меня этот грохочущий, раскачивающийся из стороны в сторону поезд, пол которого был усыпан мусором, а стены измалеваны надписями и рисунками?
Я оказался между двумя бродягами, от которых невыносимо воняло потом, грязью, мочой. Передо мной стояла негритянка в цветастом платье, гордо державшая голову с курчавой шевелюрой, вдоль и поперек изборожденной мелкими проборами. С чувством искреннего облегчения ас Главного управления полиции, Джеймс Бонд с улицы Соссэ, покинул адский вагон и устремился по полным ужаса переходам, в которых сотни пьяниц, шатаясь среди куч мусора, разбитых бутылок и пустых консервных банок, клянчили один или два цента. Насмотревшись на этот кошмар, я все же выбрался на свежий воздух. Теперь-то я узнаю, что из себя представляет «Кардиелло Таверн» на 4-й авеню Бруклина.
XVII
Белоснежный «кадиллак» подчеркивал загар Рокко Мессины, который и без того усиливался розовой рубашкой и костюмом бежевого цвета. Он выглядел как молодой преуспевающий бизнесмен, один из тех, которых уважали в Америке… Что же касается его клички Американец, то не он присвоил ее себе, ее дали ему в Париже! Он с трудом соблюдал ограничение скорости, направляясь по национальному шоссе 535 из Хайстоуна в Нью-Джерси. Часы показывали уже четырнадцать часов тридцать пять минут! Он потерял много времени, проезжая через Вудбридж, потому что оказался за колонной машин туристов, направляющихся в Еврейский мемориальный парк. Педаль газа жгла — ему ногу, но лучше не связываться с дорожной полицией. Однако некоторые участки он прошел на большой скорости: дон Гвидони не любил ждать.
Красавец Рокко обожал свой новенький «кадиллак» с открывающимся верхом. Это была прекрасная машина! Впрочем, он любил все американское. Ни одна машина, пожалуй, не могла превзойти «кадиллак» по комфорту и звукоизоляции салона. На поворотах он был, правда, несколько
