Волевой порог - Александр Александрович Тамоников
Девушка замолчала, хмуря брови и возмущенно подбирая слова. Сосновский удивленно уставился на Ирину, а потом горделиво сложил руки на груди.
— Так, и чему же не совсем соответствует мое поведение относительно Аминат?
— А вы не понимаете? — выпалила медсестра, и щеки ее раскраснелись. — Вы же постоянно ведете с ней двусмысленные разговоры, влюбляете ее в себя. А у нее ребенок, она одинокая молодая женщина, она примет все за чистую монету и потом будет страдать. Она будет ненавидеть всех мужчин!
— Вот ведь какая защитница всех женщин, — рассмеялся Сосновский. — Просто олицетворение, живой символ женской солидарности. Так, ладно, Ирина, перестаньте говорить ерунду. Это чисто дружеские отношения. И никаких таких разговоров я с ней не веду. А будете устраивать мне скандалы, я попрошу руководство сменить мне медсестру. Вы помните, для чего вы здесь?
— Руки вам спиртом протирать, — язвительно ответила девушка, капризно сжав губки. — И с боку на бок вас переворачивать, кормить вас из ложечки.
— Не перегибайте палку! Из ложечки вы меня не кормите. Есть еще и другие обязанности. Ну-ка, подойдите к своему подопечному… И подайте мне, черт возьми, «утку»…
Из-под капота «Виллиса» повалил пар. Машина рычала и утробно ревела на каменистой дороге, намекая на то, что мотор окончательно перегрелся. Шелестов указал рукой вправо, где в тени отвесной скалы стояли два «Студебеккера», а водители набирали воду из родника, бьющего прямо из трещины в скале на уровне метра от земли.
— Ну вот и природная колонка для водителей, — с удовлетворением заметил Буторин, прибавляя газу.
Он лихо свернул с накатанной дороги, машина, прыгая на мелком камне, подъехала к «студебеккерам». Курившие возле них бойцы, с интересом посмотрели на легковушку. Несколько бойцов покуривали возле машин, поглядывая на легковушку с двумя офицерами. Судя по выгоревшей ношеной форме, солдаты были боевые, наверняка фронтовая часть или переменный состав запасного полка. У головной машины разговаривали два немолодых офицера.
Буторин выскочил из машины, открыл капот, а потом отвинтил крышку горловины радиатора. Оттуда ударил с горячими брызгами пар. В двигателе что-то потрескивало и щелкало.
— Я сейчас, — сказал Буторин Шелестову, вынимая из-под сиденья брезентовое ведро. — Пусть пока немного остынет.
Закурив, Шелестов стал смотреть в сторону, чтобы не напрягать бойцов своими подполковничьими погонами. Но изредка он бросал взгляды и на солдат, и на машины. «Сборная солянка», — подумал Шелестов, увидев, что их номера относятся к разным частям. А Буторин быстрым шагом прошел вдоль колонны, посмеиваясь, когда солдаты отдавали ему честь.
— Отдыхайте, хлопцы, отдыхайте. Здравствуйте!
Два офицера у головной машины обернулись в сторону Буторина, смерив его взглядом и посмотрев на его ведро. Видимо, майор с ведром для них зрелище редкостное. Отдавая им в ответ честь, оперативник подумал, что для лейтенанта, да и для старшего лейтенанта, эти двое командиров как-то староваты. Запасники? Бронь сняли? Или отличившимся сержантам и старшинам присвоили офицерские звания? Такое в пехотных частях бывало сплошь и рядом. Особенно на передовой.
Пока Буторин набирал воду в ведро, бойцы подняли капоты обеих машин и по двое, по трое склонились над двигателями. «Ну, это надолго, — с усмешкой подумал Буторин. — Хлопцы хоть отдохнут». Когда он подошел к «Виллису», то пар из радиатора уже не бил струей, а лишь курился. Шелестов чуть отступил в сторону, наблюдая, как Буторин заливает в радиатор воду.
— И все-таки, Виктор! Как тебе кажется, будут пытаться гитлеровцы нанести удар в нескольких точках? Или будут стараться максимально сильно, но точечно ударить? Гарантированно произвести диверсию, пусть и с отвлекающими факторами на других участках.
— Я думаю, что с каждым днем условия для диверсантов здесь, в долине Баксана, все сложнее и сложнее, — складывая ведро и засовывая его под сиденье, ответил Буторин. — Контрразведка работает, их сеть сыпется, пособников арестовали не один десяток. Им надо торопиться, и времени у них на тщательную подготовку нет. Вопрос в другом: почему они раньше, не после освобождения Кабардино-Балкарии, решили устроить эти диверсии?
Буторин постоял возле машины, вытирая руки ветошью. Шелестов махнул ему рукой, чтобы садился за руль, и тоже полез на переднее сиденье. Они обогнули грузовики и выехали на дорогу. Придерживая фуражку на ветру, Шелестов наконец ответил:
— А если предположить, что у них тут не было никого, кто мог бы организовать эти диверсии? Мало просто иметь опыт, надо еще знать регион, побывать не раз в этих горах. Им нужен был местный житель, которому можно было все это поручить.
— Согласен, — подумав, ответил Буторин и добавил: — Что-то дороги сегодня пустынные. Видать, мирная жизнь налаживается, военных колонн все меньше, беженцев нет. Сегодня встретили только одну, и ту куцую, в две машины. И бойцы разномастные, сразу чувствуется, что собраны из выздоравливающих по госпиталям в одну команду. И офицеры у них явно не после училища. Хватит ли у них сил на несколько диверсий одновременно? Если с умом, то много сил и не нужно. Постепенно, пусть даже одной или двумя группами, заминировать несколько точек в горах. Использовать радиозапалы, расставить людей с передатчиками и в определенное время рвануть. Ничего нереального не вижу.
— Борис один склад накрыл на комбинате, группу перебили, которая там готовилась. Вот я и думаю, есть еще группы или мы выбили основную силу? И теперь они будут торопиться или притихнут?
А у нас нет другого выхода, и нет права расслабляться, — рассмеялся Буторин. — Приказ получен, обязаны все досконально проверить. Так что на нашей шее висит перевал Донгуз… Батюшки, давно не видел!..
Виктор оторвал руку от руля и указал вперед, где виднелась девушка-регулировщица в военной форме. Неподалеку стояла палатка, дымился костерок. Буторин театрально вздохнул и покачал головой.
Вот как ни крути, а на войне без женщин никак нельзя. Я не в том смысле, что ты подумал, — нахмурился он. — Я в том, что они должны быть. Пусть на каких-то неопасных должностях. Регулировщицы, связистки, медсестры. Грубеем мы на войне, а их присутствие облагораживает, делает нас не мужиками, а мужчинами. И лишний раз побриться хочется, и подворотничок свежий подшить.
— Я смотрю, ты без женского глаза и не брился сегодня, — засмеялся Шелестов. — А подворотничок на твоей гимнастерке с утра уже как портянка. Так что проезжай мимо и издалека ручкой девочке сделай. Не позорься!
И стоило Шелестову произнести эти слова, как вдруг машина запрыгала, диск на правом переднем колесе начал биться о камни. Буторин выругался было, но тут же замолчал и свернул с каменистой неровной дороги на траву
