Владимир Колычев - Не жалею, не зову, не плачу

Еще на первом году службы познакомился с девчонкой, удрал к ней в самоволку, все такое прочее. Я ей свою фамилию не говорил, а она все равно узнала. Она была выведена чернилами на внутренней стороне моего берета. А ведь инструктировал старшина, что не фамилию, а номер военного билета туда нужно наносить. Видно, знал, что говорил… Потом я сам стал старшиной, сам учил молодых…

– Но я исправлюсь. Если ты не против.

– Исправляться никогда не поздно. И почему я должен быть против?

– Потому что я хочу быть хорошей. Ради тебя.

Она улыбалась как бы в шутку, но я чувствовал, что ее слова идут от души.

– А потом, ты и сам не святой, – весело сказала она.

– Это интересно.

– Ты не можешь быть вторым помощником. Ты после армии, а на рядового помощника капитана долго учиться надо. А уж второго помощника заслужить еще надо.

– Сама догадалась или кто-то подсказал?

– Спросила. У сведущего человека. И мама твоя очень удивилась, когда узнала, что ты моряк дальнего плавания… Я знаю, что поступила не совсем хорошо…

– Но ты исправишься, – улыбнулся я.

– Да. Но хотелось бы исправляться вместе с тобой. Чтобы мы больше не врали друг другу.

Я не знал, что делать. Тома сделала серьезную заявку на совместную жизнь. Она мне как бы и не нужна, но в то же время мне нравилось быть с ней…

– Честное пионерское, что я не буду тебе больше врать, – в раздумье отшутился я.

– И я не буду.

– А где «честное пионерское»?

– Дома. Поехали ко мне. Я и пионеркой для тебя буду, и комсомолкой, и кем захочешь. Только поехали…

– Ты же сегодня должна быть на работе.

– И без меня есть кому этим заниматься… Поехали?

Я понял, что отказаться не смогу. Сходил домой, успокоил маму, позавтракал, как она того хотела, и вместе с Томой отправился к ней.

Всю дорогу она молчала, напряженно о чем-то думая. А я отрешенно смотрел в окно. Я устал, меня клонило ко сну. Но, как оказалось, рано было думать о покое.

– Я не знаю, что со мной происходит, – сказала Тома, едва закрыв за мной дверь в квартиру.

Прямо в прихожей прижала меня к стене, жадно провела языком по моей шее. И так она была хороша, что я вмиг забыл об усталости.

Лизу я забыть не мог, но ведь она сама была виновата в том, что не захотела объясниться со мной после курьезного случая с Генкой. Как виновата была в том, что вышла замуж за Олега. Что предала меня…

Со мной тоже что-то происходило. И после бурного всплеска страстных чувств я не испытал знакомого желания поскорей избавить себя от присутствия Томы…

– Тебе со мной хорошо? – спросила она.

Мы лежали в остывающей постели; я – на спине, забросив руку за голову, она – у меня на груди. Мне хотелось спать, а у нее чесался язык.

– Да.

– Ты засыпаешь?

– Нет.

– Мы же договорились не врать друг другу.

– Да, засыпаю.

– С кем ты провел эту ночь?

– Сам с собой… Но это совсем не то, о чем ты можешь подумать.

– У тебя есть женщина, кроме меня?

– Нет.

– А Лиза?

– Она замужем. Она счастлива в браке.

– Откуда ты знаешь, что она счастлива? Ты виделся с ней?

– Да. Сегодня.

– Значит, ты был с ней эту ночь.

– Как я мог быть с ней, если она замужем?

– Ну а если мужа не было дома?

– Он был дома.

– А я почему-то думаю, что его не было.

– Почему ты так думаешь? – насторожился я.

Что, если Олег провел эту ночь не с кем-то, а с Томой?

– Хочу вывести тебя на чистую воду. Потому и думаю.

– Не было Олега дома, – сказал я, приподнявшись на локте, чтобы видеть ее глаза. – А где он был?

– Не знаю…

Она не смотрела на меня. Но и глаза не прятала. Трудно было понять, врет она или нет.

– Не было Олега дома, – повторил я. – И ты знаешь, где он был. Он был у тебя.

– Был. Но не этой ночью.

– Но ведь был. Как часто он тебя навещает?

– Ты себе это придумал… Я тебе сейчас что-то покажу. Ты увидишь и все поймешь.

Тома меня заинтриговала, и поэтому я позволил ей подняться с постели, открыть гардеробный шкаф. Надо было мне последовать за ней, чтобы не оставлять ей оперативный простор. Но кто ж думал, что развязка так близка.

Тома выудила из глубины шкафа никелированный пистолет с накрученным глушителем. Я дернулся было в ее сторону, но четко направленный на меня ствол охладил мой пыл. Тома уверенно держала палец на спусковом крючке, и руки у нее не дрожали.

– Ты забыла дослать патрон в патронник.

Я попытался поймать ее на неопытности, но не тут-то было.

– Все на месте. И предохранитель снят.

– Кто меня заказал? Олег?

Я понимал, что все очень серьезно. И готовился умереть.

– Да.

– Ну, и чего ты ждешь? – спросил я.

– Выстрелить я всегда успею.

– И то верно.

Спальня у Томы была просторной – нас разделяли шесть-семь метров. Непреодолимое расстояние.

– Чем я перед Олегом провинился?

– Значит, провинился. Он сказал – я должна сделать.

– Давно ты работаешь на него?

– С тех пор, как умер мой муж… Верней, не умер, погиб. Я отравила его. Олег дал яд, я заправила им суп, все просто… У меня не было другого выхода. С Костей жить было невозможно. Знал бы ты, какой он мерзкий…

– Не надо оправдываться.

– Я хочу, чтобы ты знал.

Она смотрела на меня с суровым выражением лица, но по щеке почему-то текла слеза. И это не бутафорская выжимка. Ей незачем было передо мной юродствовать.

– Мне уже все равно.

– Но мы обещали друг другу не врать.

И по второй щеке скатилась слеза. Голос у Томы дрожал.

– Это была шутка. С твоей стороны.

– А с твоей?

– Это уже без разницы. Делай поскорей свое дело и не мучай меня.

Я вдруг понял, что не так страшна смерть, как ее ожидание. Действительно, с ума можно было сойти от внутреннего напряжения.

– Я не могу…

Сначала Тома опустила руку с пистолетом, затем голову.

– Не могу, – повторила она.

– Почему? – осторожно приподнимаясь, спросил я.

– Я же тебе сказала, что не знаю, что со мной происходит… Мне кажется, я влюбилась… Такого со мной еще не было…

Она заметила, что я уже в шаге от нее. Но вместо того чтобы защищаться, она протянула мне пистолет рукоятью вперед.

– Можешь меня убить.

Убивать я ее не стал, но пистолет забрал. Это был «браунинг», и отнюдь не дамской модификации.

Я взглядом показал ей на постель, и она села на нее, накрывшись простыней. Я видел, как дрожат ее плечи, я чувствовал, как предательская жалость подкатывает к горлу. Как я мог ее убить, если она не смогла выстрелить в меня…

– Когда Олег был у тебя?

– Вчера… Я сама позвонила ему. Сама призналась, что проговорилась…

– Когда это было? В котором часу?

– Это важно?

– Если я спрашиваю, то да.

Оказалось, что Тома звонила Олегу уже после нашей с ним встречи в Ильинском сквере.

– Куда ты ему звонила?

– К нему домой.

– И он поехал к тебе?

– Да.

– Ночь он провел с тобой?

– Нет… Честное слово, нет…

– Мой адрес ты узнала от него?

– Да.

– И давно ты работаешь на него?

– Я же тебе говорила – с тех пор, как не стало Кости. Знал бы ты, как мне было с ним противно…

– Надо было развестись.

– Не все так просто…

– Ты хотела стать богатой вдовой. И ты ею стала.

– Да, я плохая… И никогда не была хорошей… Но я не хочу так больше…

– Олег заставлял тебя убивать?

– Да. Он взял меня за горло, он сказал, что можно произвести эксгумацию трупа. Он бы подсказал, как распознать яд, и меня бы арестовали…

– И сколько трупов за тобой?

– Много. Целых три… Что Олег говорил, то я и делала.

– Я должен был стать четвертым.

– Да.

– Но ты меня пожалела.

– Не совсем… То есть пожалела, но не только тебя. И себя тоже… Я же знаю, что ты тоже работал на Олега.

– Он это тебе сказал?

– Да, говорил… И еще смеялся над тобой. Говорил, что ты лопух…

– Лопух или лох?

– А что, есть разница?

– В том-то и дело, что нет, – шалея от злости, сказал я.

Попался бы мне сейчас Олег под руку, плохо бы ему пришлось, очень плохо… Ничего, я до него еще доберусь.

– Значит, смеялся надо мной… Смеется тот, кто смеется над трупом…

– Ты тоже убивал? Так же, как и я?

– Ты уверена в этом или догадываешься?

– Догадываюсь.

– Тогда догадывайся дальше.

– Ты не станешь меня убивать? – с надеждой спросила она.

– Ты же меня не убила…

– Должна была, но не смогла… Олег не пощадил тебя, значит, он не пощадит и меня. Тебя должна была убить я, а меня должен будет убить кто-то другой…

– Ты далеко не дура.

– Тварь подлая… Но не дура. И чутье у меня… Я знала, что наша с Олегом дружба добром не закончится. У меня есть наличность, мы можем уехать за границу…

– Зачем?

– Как будто ты не понимаешь, что мы вне закона. И Олег нам угрожает. Ты уже приговорен, и за мной дело не станет… Нам нужно убираться отсюда как можно скорей. У меня есть триста тысяч, на первое время нам хватит, а там раскрутимся…