Борис Седов - Пленница
Монучар слушал историю девочки терпеливо и очень внимательно. Он умел слушать.
— И все-таки этот похотливый кобель до меня добрался, — в заключение своей длинной истории сообщила Тамара. — Тогда, в гараже, когда он отлупил меня железякой, последнее, что я почувствовала перед тем, как лишиться сознания, — это то, как он стягивает с меня трусы. Потом, правда, уже ничего не помню, но на следующий день у меня немного побаливало между ног. И на трусиках остались кровавые пятнышки. А месячных в тот день у меня быть не могло… — Девочка положила на блюдечко очередной кусок торта, задумчиво расковыряла его чайной ложечкой. — Что скажешь?
— Я сам не ангел, — впервые за три с лишним часа прервал молчание Монучар. — И мне доводилось встречать немало мерзавцев. Но о таком слышу впервые. Значит так, Тома! Говори, что делать с этими негодяями — Игнатом и Светланой Петровной. Не сомневаюсь, что приговор ты вынесла им давно.
В ответ Тамара загадочно улыбнулась.
— Хочешь, чтобы они сдохли? — продолжал Монучар. — Или чтобы отправились по этапу? Мне не составит труда организовать всё так, чтобы их загнали на самые беспредельные зоны, где им будет подготовлена персональная встреча. Ты согласна, Тамара?
— НЕТ! — сказала она.
Монучар не пытался скрыть своего удивления. Он молча взял бутылку вина, аккуратно наполнил бокал, отхлебнул глоток и лишь после этого спросил:
— Почему? Ты что, не хочешь отомстить?
— Нет.
— Что нет?!! — не выдержав, повысил голос Моча.
— Не собираюсь ничего им прощать, ничего забывать, ничего списывать. Ни-че-го! Просто я не желаю, чтобы за меня и родителей расквитался с ублюдками кто-то другой. Это должна сделать я. Только я! — выделила последнюю фразу Тамара. — Да, я согласна с тем, чтобы они медленно подыхали в тюрьме. Чтобы проклинали тот день и час, когда надумали заварить всю эту кашу. Чтобы жаждали смерти как избавления от мучений. Но ведь я этого не увижу!
— Можно организовать, чтобы их куда-нибудь отвезли, — предложил Монучар. — Туда же доставят тебя. И ты сама зачитаешь им приговор. И будешь лично присутствовать при приведении его в исполнение.
— Ты не понимаешь меня. Что же, попробую объяснить иными словами. Ты знаешь, что такое обет? Не обед, а обет? С буквой «т» на конце.
— Не принимай меня за недоумка из чукотского стойбища. Продолжай, девочка.
— Так вот, я дала обет рассчитаться с мерзавцами лично. А если я и прибегну при этом к чьей-либо помощи, то эта помощь должна быть минимальной. Все обязана спланировать и организовать только я. В тот момент, когда толстуха и дядюшка будут доживать свои последние секунды, им в глаза должна смотреть только я. И никого рядом со мной! Потому, что эта месть принадлежит только мне!
Монучар молча поднялся. Заложив руки за спину, медленно прогулялся по комнатушке: четыре шага до обитой железом двери… четыре шага обратно… Наконец он заговорил. Чуть слышно. Совсем без акцента. Глухим незнакомым голосом, до неузнаваемости искаженным новыми для девочки интонациями.
— Я вижу, что ты утвердилась в своем решении давно. И всерьез. От него ты уже никогда не отступишься. Я вижу по твоим глазам, что это цель твоей жизни. Но проблема в другом: хватит ли у тебя силенок?
— Быстрая смерть — это слишком легко для них. Нет! — продолжила Тамара. — Я мучилась год. И неизвестно, сколько мне еще уготовано. Что же касается Толстой Задницы и дяди Игната, я буду уничтожать их не спеша. Сначала разрушу привычный для них уклад жизни. Они останутся без жилья, без работы, без средств к существованию. Нет, я не дам им превратиться в обычных бомжей. Я заставлю их цепляться за жизнь, я позабочусь о том, чтобы им было что терять. И тогда я встречусь с ними и объясню, что для них приготовила. Сроков не назову. Я заставлю их постоянно оглядываться, в любой момент ожидать удара исподтишка, спать вполглаза, по ночам просыпаясь в холодном поту, как последнее время просыпалась я. И через какое-то время буду считать, что я отомщена — досыта напилась их поганой кровищи, — и теперь пробил час расквитаться с мерзавцами уже за папу и маму. Вот тогда можно будет подумать о казни.
— Красивый сценарий. — Монучар опустился на табурет, поднял свой бокал, сквозь него воззрился задумчивым взглядом на бра, подвешенное над кроватью. — Если ты не станешь с годами самой отъявленной бестией в мире, то будешь знаменитой писательницей или актрисой. Я постоянно открываю в тебе что-нибудь новое. Ты для меня до сих пор остаешься загадкой.
— Женщина и должна быть загадкой, — кокетливо стрельнула глазками девочка.
— Загадкой… только без яда. А его в тебе предостаточно.
— Для кого как, — многозначительно улыбнулась Тамара.
— Пожалуй. — Монучар допил остатки вина, поставил на место бокал. — Ладно, это все лирика. Вернемся к насущному. Тома, ты отдаешь себе отчет, что сценарий, который ты написала в своем воображении, вряд ли выполним? И все здесь упирается в то, что ты категорически отказываешься принимать чью-либо помощь, намерена действовать в одиночку.
— Без опыта, без денег, без друзей, без свободы.
— Предположим, насчет друзей ты не права. Можешь смело причислять к ним меня, если ты, конечно, не против. Маки… То есть деньги у меня есть, и я ими с тобой всегда поделюсь. Но ни о какой свободе пока и не мечтай. Пойми, я о тебе беспокоюсь. При твоем характере, Тома, тебе хватит и часа, чтобы влипнуть в какую-нибудь историю. Ты же сама говоришь, что тебе недостает опыта. А значит, и выдержки, и проницательности…
— Интересно, и как же я их в себе разовью, безвылазно сидя здесь перед телеком? — вспылила Тамара и даже вскочила с кровати, на краешке которой сидела все это время. — Твои красивые слова о том, что опасаешься за меня — просто вранье!
— Нет, Тома, — покачал головой Монучар. — Если бы я был абсолютно уверен в том, что ты сейчас выйдешь из дома, поешь мороженого в кафе, заглянешь в кино, оттянешься на дискотеке и к утру вернешься назад — не было бы вопросов. Но даже если я приставлю к тебе телохранителей, с твоей хитростью ты их, дураков, обведешь вокруг пальца. Итак, представь, ты отрываешься от охраны. Что дальше? У меня нет ни единой гарантии, что ты тут же не выбросишь из головы все свои раскрасивые планы отмщения, которые так складно мне сейчас излагала, и не побежишь к мусорам. В итоге: ты в детприемнике, толстуха и дядюшка на Арсенальной, а у меня очень крупные неприятности. Легавые только и ждут, что мне предъявить, а тут прямо на блюдечке с голубой каемочкой им подается заложница, да еще и малолетка, которую я десять дней продержал у себя в подвале. Вот так-то, Тамара. Согласна с моими сомнениями? Есть что возразить?
Девочка молча опустилась на уголок кровати.
— Не расстраивайся, малышка. Ничего не проиграно. Просто надо уметь набираться терпения и ждать. Иногда очень долго.
— Пообещай мне, что ни ты, ни твои люди и пальцем не тронут ни толстуху, ни дядюшку. Сохранят их для меня.
— Но если они вдруг решат сами перегрызть друг другу глотки, — расхохотался Моча, — разнимать и мирить их никто не намерен. Так что надейся еще и на здравый рассудок Игната и Светланы Петровны. А со своей стороны, я гарантирую их полную безопасность. До того дня, когда в игру вступишь ты, царица Тамара. Знаешь, в поэме «Витязь в тигровой шкуре»…
— Я знаю, — перебила девочка. — Читала Шота Руставели. И видела иллюстрации Врубеля… Так, Монучар, мы обо всем договорились?
— Обо всем. Если вдруг передумаешь и пожелаешь, чтобы я подключил свои силы и ускорил процесс…
— Не передумаю. Сколько мне ждать?
— Может, два года, — пожал плечами Моча. — Может быть, три. Пока не будешь готова. И пока просто не подрастешь.
— А подготовка…
— Это я полностью возьму на себя. Разработаю план… Ведь я, как-никак, в свое время закончил психологический факультет МГУ. И в мозгах еще кое-что осталось.
— Тогда будем считать, что с этим все решено, — подытожила девочка. — Разрабатывай план. И, пожалуйста, постарайся сделать это как можно скорее.
На следующий день, произведя рокировку параши и тумбочек, Монучар сумел отвоевать у комнатушки немного пространства, на котором разместил тренажер «беговая дорожка» и нечто вроде пюпитра, за которым можно было читать и писать стоя.
— Теперь мне не помешал бы еще и солярий. И ежедневные трехчасовые прогулки на свежем воздухе, — сказала Тамара, увлеченно изучая несложный пульт управления «дорожкой».
— …И пятидесятиметровый бассейн, — язвительным тоном продолжил Моча. — И общество благовоспитанных молодых людей. Чистокровный арабский скакун, «Ламборджини», двухмоторная «Сесна»… Я могу тебе обещать только то, что уже через месяц будут готовы твои новые апартаменты. Так что готовься к переезду. И наверстывай упущенное время. Завтра у тебя начинается новый учебный год. Вернее, продолжается старый…
